Александр Климай - Ихтиандр
В этот момент от двери каюты профессора отходил один человек… Николь стало плохо, и она попросила Луизу пригласить мужа к себе. Услышав свое имя и упоминание о трансплантате мозга дельфина — по всей видимости, вшитого ей, девушка вздрогнула и потеряла чувство контроля над собой…
Некоторое время она растерянно бродила по длинному коридору. Наконец, придя в себя, она медленно подошла к каюте де Аргенти и постучала.
— Входите, — услышала девушка голос Сальватора.
Стараясь быть спокойной, Луиза передала просьбу Николь.
— Дорогая сестренка, на тебе лица нет!
— Это шторм, — ответила девушка, невесело улыбнувшись.
Мишель недоверчиво посмотрел на сестру и вышел.
— Прошу вас, мадемуазель Луиза, присядьте.
— С удовольствием, господин профессор, — ответила девушка, взяв себя в руки.
«Может быть, я ослышалась», — неожиданно подумала она.
— Ну-с, что мы обсудим на этот раз? — спросил профессор, внимательно рассматривая красивое лицо Луизы. — Бьюсь об заклад, ваш брат прав, — кроме шторма, вы чем-то еще озабочены…
Луиза пристально посмотрела на Сальватора. Ее большие, бездонные глаза, казалось, читали мысли собеседника. Но доктор выдержал ее взгляд…
— Скажите, господин профессор, а сейчас, после операции… я смогу выйти замуж?
Сальватор с удивлением посмотрел на девушку. Какой угодно он мог ждать вопрос, но только не этот — о замужестве. Луиза ни разу за прошедшее время не говорила об этом, а подобные разговоры со стороны родственников просто пресекала: «Это моя проблема… Прошу вас, не вмешивайтесь в мою личную жизнь…» — неизменно отвечала она. И вот тебе: может ли она выйти замуж?
— Надеюсь, — ответил Сальватор, — я буду первым среди приглашенных на вашу свадьбу?
Было видно, что девушка растерялась, услышав такой ответ. Она некоторое время собиралась с мыслями, а потом проговорила:
— Я никогда не спрашивала вас об этом, но сейчас хотела бы знать о возможных последствиях перенесенной операции.
«Милая вы моя, — подумал профессор, — я бы сам хотел знать, что будет с вами через пару лет…»
— …Я думаю, — продолжал вслух Сальватор, что время, прошедшее после операции, работает на вас… Я могу поручиться, что все будет замечательно. Сейчас вас что-нибудь беспокоит?
— Я чувствую себя хорошо.
— Вот и прекрасно. А на будущее мы договорились — если возникнут какие-то сомнения, тревоги — словом, какие-то отклонения от обычного состояния, вы мне сообщите.
Луиза молча смотрела на профессора.
— Я скорее всего неправильно поняла случайно услышанное, — решила наконец девушка. — Хорошо, договорились, доктор Сальватор, — задумчиво произнесла она.
К концу третьей недели путешествия пароход подошел к островам.
— Ведь чувствую, — говорил Сальватор Мишелю, — не ждут они меня, как всегда.
ГЛАВА 11
— Эти проклятые колики в желудке… они постоянно выводят меня из строя, — простонал человек в пенсне, лежащий на роскошной кровати, — Маргарет, пригласи Керстена, только его массаж и помогает. Да, а потом пусть зайдет мой адъютант.
Через несколько минут к больному вошел невысокий человек в белом халате. Неизменный чемоданчик был в его руке.
— Здравствуйте, господин рейхсфюрер, — тихо проговорил он, — я к вашим услугам.
— Послушайте, Керстен, — произнес начальник тайной полиции Германии Генрих Гиммлер, — неужели моя болезнь неизлечима?! Столько ученых в Германии!.. Я, конечно, благодарен твоим снадобьям и массажу, но нельзя ли предпринять, что-нибудь такое, чтобы раз и навсегда покончить о моим заболеванием? Вчера на приеме у Гитлера фон Лей так нахлебался рома, что без сострадания на него смотреть нельзя было… А я ведь точно знаю, что он не страдает спазмами… Ну, может быть, отрезать там что-нибудь?
В этот момент в спальню вошел адъютант Гиммлера Карл Вольф. Поздоровавшись, он спросил о самочувствии шефа.
— Какое, к черту, самочувствие, Карл, сейчас Керстену жалуюсь — такие боли, как ножом режет, — поморщившись, Гиммлер показал пальцем на область желудка.
— Это — особенность вашего желудочно-кишечного тракта, господин рейхсфюрер, — проговорил доктор, — и оперативное лечение практически не даст облегчения… Хотя есть один хирург-профессор, который на одном из международных конгрессов приводил потрясающие данные по поводу лечения вашего недуга.
— Как его имя и где он живет?
— Профессор Сальватор де Аргенти, проживающий в Буэнос-Айресе.
— Сальватор де Аргенти… — задумчиво проговорил Гиммлер, — знакомое имя, — и, взглянув на адъютанта, увидел в его глазах удивление, означавшее, что Карл кое-что хочет сказать об этом человеке. Новый спазм желудка заставил отвлечься от разговора. Доктор дал лекарства, а затем провел сеанс массажа. Мало-помалу состояние пациента улучшилось, и Керстен ушел.
— Карл, — проговорил рейхсфюрер, — я чувствую, что тебе не терпится что-то рассказать мне?
— Да, мой фюрер, — проговорил адъютант, подсаживаясь ближе к шефу.
— Этот профессор — очень нужный для Великой Германии человек.
— Вот как?! — удивился Гиммлер.
— Наша разведка проследила и установила прямую связь между самоубийцей Джонсоном и этим Сальватором де Аргенти. То есть ключ к разгадке секретного оружия не утерян до конца, как доложил вам этот неудачник группенфюрер Лоритц… — Вольф сделал небольшую паузу.
— Так, так, — нетерпеливо произнес начальник тайной полиции.
— Мы имеем точную копию письма Джонсона к этому профессору… — Вольф открыл папку и протянул рейхсфюреру лист бумаги. Пробежав глазами по строчкам, Гиммлер сказал:
— Жаль, что наши люди не смогли предупредить самоубийства.
— Но главное не в этом, мой фюрер, — продолжил адъютант.
— Что же еще?
— Этот профессор провел весьма успешно две, надо сказать честно, фантастические операции на мозге. Он произвел замену части мозга человека на мозг дельфина.
Гиммлер недоверчиво смотрел на своего адъютанта:
— И чего он этим добивается?
— Во-первых, спасает жизнь человека, а, во-вторых, — таким образом он может влиять на психику человека. О чем, собственно говоря, вы и мечтаете, мой фюрер.
— Эта информация от резидента Дитриха?
— Да, мой фюрер. И самая, что ни на есть свежая. Первый пациент — офицер военно-морских сил — после операции оставил военную карьеру, и теперь он занимается политикой, его цель — предотвращение войн вообще.
— ?!
— Дитрих докладывает, — продолжал Вольф, — что в принципе возможны любые манипуляции о психикой человека после таких операций, и, соответственно, использование таких людей в своих целях.
