Татьяна Тарасова - Небо для талисмана
- Я знаю, о чем ты думаешь, Дигон, - прямо посмотрев на гостя, сказал вдруг купец, - и могу сказать тебе вот что: ступай своей дорогой. Моя беда не должна мешать жить тебе. Я виноват сам, а значит, и расплачиваться должен сам. А ты - ступай. Я только хотел бы, друг, чтобы ты не забывал нас... Капитан криво ухмыльнулся. Предначертание Низы уже сбывается первый человек, коего он узнал в лицо, наконец "сообщил ему о дальнейших его действиях", посоветовав ступать своей дорогой. То есть он сказал именно то, что Дигон и хотел от него услышать. Значит ли это, что Митра по-прежнему благоволит к нему и желает одарить великой Силой без промедления? ... Он вспомнил схватку со снежными тиграми - белыми полосатыми ублюдками, которые перекрыли ему путь в Аркадию... Потом семь дней и ночей в хижине колдуньи... Потом её волшбу и после - угасание, начало то ли смерти, то ли долгого беспамятства... Кто их знает, этих богов! Нынче они благосклонны, наутро хмуры, через день зловредны... К Бургану их всех! ...Он, Дигон, ничем теперь не связан с прошлым, что бы там ни нагадала ему Низа. Ступать своей дорогой? Отлично! Бодрые, хотя и несколько сумбурные мысли эти тем не менее вяло прокручивались в голове аккерийца. Сердце же его вообще молчало. Со вздохом обратил он взор свой на Кармио Газа, что поник головой и, кажется, собирался вздремнуть.
- Вот что, Кармио, - медленно произнес Дигон, размышляя о том, напомнить ли купцу, что расплачивается за свою ошибку не он один - он-то остался дома, а вот талисмана умыкнули... Решив и на сей раз сдержаться, капитан встал, прошел к дальней стене, где валялся брошенный им кубок, и подняв его, вернулся на место. - Вот что, Кармио, я скажу тебе. Если Виск ещё живой - я найду его. Так решительно произнес Дигон, и сам опешил. А в общем, сие уже было предопределено, и как он ни сопротивлялся, против себя пойти не мог. Расчетливый мозг его отвергал столь нерациональный поступок, как розыск ничем - для него ничем - не примечательного мальчишки. Но - и это выяснялось с годами - кроме работы ума внутри него происходила ещё и работа души, которую он, суровый воин, прежде с презрением не желал признавать. Затем стало понятно, что душа и есть он сам, и его мозг у неё лишь подмастерье, а уже как следствие этого открытия Дигон склонен был теперь прислушиваться к своим чувствам - правда, пока только порою... Лицо купца вытянулось. Дрема в мгновение слетела с его тяжелых век, и он уставился на аккерийца с изумлением, чуть ли не с ужасом, словно тот сказал нечто богохульное, за что немедленно будет поражен молнией либо обратится в камень. Но следующий вздох его был вздох облегчения. Некогда полные и розовые, а ныне сухие бесцветные губы его дрогнули в растерянной улыбке, а глаза вновь наполнились слезами - на этот раз счастливыми. На вошедшую же в этот самый момент Даниту старик уже смотрел с такой радостью, что девушка остановилась в дверях, не понимая, что произошло.
- Хей, Данита, - благодушно буркнул капитан, к которому понемногу возвращалось доброе настроение. - Ты принесла вина?
- Да. Она подалась к нему, протягивая сосуд с обещанным агранским, и Дигон, забирая его, едва сумел подавить возглас удивления.
- Эту флягу купил Висканьо, - звонко объявила девушка, усаживаясь на скамью рядом с отцом. - В порту, у одного черного гребца.
- Прах и пепел... - проворчал аккериец. - Я так и понял. Фляга сия оказалась сделана в форме трубящего слона, что, конечно, сразу напомнило Дигону о третьем предложенном колдуньей числе, кое должно было развеять его сомнения. Что ж, теперь и в самом деле не приходилось сомневаться - он пойдет на поиски рыжего, если уж все числа совпадают именно на этом... Наливая в кубок вино из задранного вверх хобота слона, капитан уже не мучал себя размышлениями ни по поводу талисмана, ни по какому иному поводу: сумбур в голове развеялся, все было совершенно ясно. Он с удовольствием глотнул великолепного агранского, ощущая себя если не королем, то во всяком случае принцем, а вовсе не гостем в доме багусского купца, и весело посмотрел на старика с дочерью, что взирали на него влюбленными глазами и молчали.
- Ну, Кармио. Теперь поговорим о деле?
* * *
- Дважды я отправлял в Тим своих слуг - самых молодых, самых пронырливых и хватких. Увы, они возвращались ни с чем... Не то что моего мальчика, но даже Деденихи и его сына Лау-Ко они не смогли обнаружить там. Постоялый двор в предместьях Руха действительно есть, но он заброшен давно - местные крестьяне поведали, что хозяев не видели с десяток лет!
- И кто же были хозяева?
- Ты будешь удивлен, добрый друг, но они говорили именно о Лау-Ко и его матери, почему-то вовсе не упоминая отца...
- А почему слуги твои не искали младшего Деденихи? - осведомился капитан, прикладываясь к весьма понравившемуся ему агранскому.
- В темнице? Искали! В том-то все и дело, Дигон, что в Рухе его нет, и никто там о нем не слыхивал!
- Отец, - робко вступила в разговор Данита. - Ты просил Дигона найти Висканьо?
- Я не просил, дочка, - с улыбкой ответил купец. - Наш друг сам решил помочь нам, за что я буду благодарить его до конца дней своих...
- И я... - Данита опустила глаза. Щеки её покрылись нежным румянцем, и она, почувствовав это, отвернула лицо.
- Не будем терять время, - пробурчал аккериец, тем не менее довольно усмехаясь. А впрочем, благодарить его пока было не за что - он ещё не только не нашел рыжего, но даже и не начал его искать. - Это все, что тебе известно, Кармио?
- Увы, - пожал плечами старик.
- Негусто... Стахом клянусь, негусто. Ладно, теперь это моя забота. Если понадобится, я найду ублюдка Деденихи и распотрошу его. Кармио, вели к рассвету приготовить для меня лошадь, ну и... Все. Да, пусть ещё соберут дорожный мешок - и чтоб там была фляга агранского.
- А леведийского красного?
- И леведийского красного... Отдав такие распоряжения, капитан допил вино из кубка и встал. До рассвета оставалось совсем немного времени, а долгая беседа утомила его так, что он не чувствовал в себе сил даже на то, чтоб попрощаться с Данитой как хотел... Последняя мысль промелькнула в его голове уже у входа в отведенные ему покои. Содрав с себя куртку и штаны, Дигон рухнул на поистине королевское ложе свое, уткнул нос в подушку, и тут же провалился в глубокий, без сновидений, сон.
* * *
Перед рассветом в дверь его тихонько постучали. Пока гномоподобный Пепино с умильной улыбкой разглядывал помятую физиономию гостя, сам гость принял из рук его новую одежду, о коей успел позаботиться Кармио Газа, облачился в нее, затем осушил с полбутыли полюбившегося ему агранского, и лишь после этого позволил слуге полить ему на руки из серебряного кувшина. У ворот уже разгуливал купец, явно поджидая Дигона. Он не спал всю ночь глаза его отекли и превратились в щелки, углы губ были устало опущены, а плечи сгорблены. Сейчас он выглядел дряхлым стариком, и капитан внутренне содрогнулся, представив вдруг, что когда-нибудь и он может стать таким. Но в его возрасте подобные думы редко задерживаются надолго, а посему, положившись на милость Митры, он выкинул их из головы и подошел к купцу.
