Татьяна Тарасова - Небо для талисмана
Глава 5
Лахорское белое оказалось весьма похожим по вкусу на леведийское красное, только было оно чуть более терпким и чуть менее крепким. Дигон по достоинству оценил угощение купца и выпил около четверти кубка, остальное приберегая для дальнейшей беседы с Кармио Газа. Старик не тянул: промочив горло вином, он тут же приступил к той самой обещанной желанной сути, сделав лишь одну оговорку...
- Я не ручаюсь за правду, дорогой друг. Помнишь, я сказал тебе сразу, что мне не понравились глаза этого человека? Так что не обессудь, если предложенная им повесть к концу покажется тебе уж совсем странной... За три года до того, как Деденихи появился в моем доме, в семье его случилось несчастье. Внук - а ему к тому времени было уже сорок пять лет! - покупая на базаре в Рухе необходимые для постоялого двора продукты, попал в пренеприятнейшую историю. Он заметил вора, который вытащил из наплечного мешка одного ремесленника толстый кошель (тот потом кричал, что эти деньги он копил несколько лун), и попытался схватить его за руку. Недолго думая, вор вывернулся из объятий младшего Деденихи, оставив злополучный кошель в его кармане, и исчез. Привлеченный воплями народ окружил несчастного; он кричал, что вор не он, а он - честный гражданин Тима, но - ведь выбора не было, ведь настоящий вор убежал, а в азарте охоты люди редко склонны разбираться, кто прав, кто виноват; кликнули стражу, и к вечеру того же дня внук моего гостя сидел в темнице, проклиная ли свою судьбу, вовсе ли не думая о ней - не могу знать. Деденихи и Лау-Ко распродали большую часть имущества, чтобы подкупить судей, но все оказалось бесполезно, а скорее всего, просто мало... Дела их шли все хуже и хуже, словно с первым же за долгие годы горем удача отвернулась от них. Оба уже старики - ведь даже Лау-Ко было почти восемьдесят лет, - они оказались в ужасном положении: запасы кончались, все деньги разошлись по судейским карманам, и постояльцы приносили скорее убыток, нежели доход... Если б младший Деденихи был с ними, все обернулось бы совсем иначе, потому что в последнее время он один вел все дела постоялого двора; без него же им грозила скорая и неминуемая смерть в нищете... Так говорил мне мой гость... И вот однажды услышал Лау-Ко от прохожего об удивительном человеке, что живет в городе Иссантии... Великий дар получил он от богов при рождении - дар приносить удачу: тот, с кем будет он рядом, будет иметь все, чего только не пожелает... И зовут сей талисман... Ты-то знаешь, Дигон, как его зовут... Оживившийся за время повествования Кармио Газа опять сник. Капитан же, который уже отлично понял, в чем дело, молчал: старик по доброте своей совершил ужасную ошибку, отправив Висканьо с ублюдком Деденихи выручать из темницы его внука, и что теперь он мог сделать? К тому же, вся эта история случилась не нынче, а более трех лет назад, так что выручить талисмана из беды - если он вообще ещё жив - вряд ли было возможно.
- О, Стах... Какого Бургана... - Дигон хотел упрекнуть купца в излишней и глупой доверчивости, но тот поднял на него взгляд, и капитан не продолжил. - Тьфу!
- Да, Дигон... Я понимаю, что ты хочешь мне сказать, но не говоришь, жалея... Я старый глупец. Я сам подарил своего сына первому встречному. А потом я искал его и не сумел найти. Я...
- Хватит, - поморщился аккериец. - Хватит, Кармио. Ты совершил то, что считал нужным, и поздно теперь о том сокрушаться.
- Да, конечно... Прости...
- Да мне-то что тебя прощать? - рыкнул Дигон, в непонятном ему самому раздражении отшвыривая пустой кубок в сторону. В полном молчании они сидели ещё некоторое время. Купец - устремив взор в звездное небо, аккериец - вяло засовывая в рот апельсинные дольки. Странная судьба рыжего талисмана взволновала его, хотя он ни за что не признался бы в этом вслух. Сейчас он вспоминал, как нашел Висканьо пять лет назад, привязанного к доске и с кляпом во рту; как с ним на спине переплывал Колот; как вызволял его из лап Красивого Зюка... Что с ним теперь? Зачем старый проходимец увел его? Уж конечно, Дигон не поверил в историю с освобождением внука... Все это было ловко придумано для того лишь, чтобы выманить рыжего из дома... И тут капитан догадался о причине внезапного своего раздражения. В глубине души он с самого начала рассказа Кармио предполагал, что выручать парня придется ему, что, естественно, было совсем некстати. Но недаром же ему встретилась Данита с Плипсо, а потом эта дохлая мышь у ворот дома купца... Те числа, о которых втолковывала ему Низа, привели его именно сюда, а первый же человек, коего он узнал в лицо... Дигон замер, припоминая: "...коего ты узнаешь в лицо, сообщит о дальнейших твоих действиях..." Как же расценить повествование Кармио Газа? Он ни о чем его не просил, просто поведал, что произошло в его жизни за то время, пока он не виделся с Дигоном. Так и любой человек, встречая давнего приятеля, спешит рассказать ему о себе... Но как же тогда дорога в Аркадию, к Учителю... В голове аккерийца все перепуталось. Что делать? Отправляться на поиски талисмана, или плюнуть на него и идти за великой Силой? Неодолимо Дигона влекло все же к Учителю, а потому, усилием отбросив всякие мысли о спасении рыжего, он прервал молчание, обратившись к купцу:
- Вот что, Кармио... Я...
- Дигон! - звонкий и чистый голосок Даниты не позволил ему закончить, чему он был рад, ибо легче схватиться со снежным тигром, чем отказать другу в помощи... Даже если он о ней и не просит... В конце концов, можно уйти ничего не объясняя и не прощаясь - так он и поступит на рассвете, а пока...
- Данита! Где ты была? - он обернулся и с удовольствием посмотрел в нежное личико. - А Плипсо с тобой?
- Со мной. Вот он. Краб на её ладони снова зашевелил клешнями, заворочал бусинками глаз, и Дигону показалось, что он хочет взглянуть на него - он, первое число, хочет взглянуть на капитана, и тем самым ещё раз напомнить ему о напутствии старой колдуньи. Ярость всколыхнулась в душе мужчины, но так же быстро и угасла: непонятное и весьма неприятное чувство, сменившее её, угнетало, но разбираться в его происхождении значило отступить от прежнего решения. Нет, такого Дигон допустить не мог. Упрямо сжав губы, он отвернулся от Плипсо.
- Ступай-ка спать, девочка, - мягко произнес купец, глядя на неё так ласково, как до того он смотрел только на Висканьо.
- Позволь мне побыть немного с вами, отец, - Данита прильнула к плечу старика, ластясь, заглянула в его глаза. - Совсем немного...
- Ну хорошо, - тут же растаял Кармио. - Только тогда принеси для Дигона того агранского, которое привезли прошлой луной. Данита чмокнула отца в седой висок, вспорхнула легко, и, махнув рукой аккерийцу, скрылась за дверью.
- Я знаю, о чем ты думаешь, Дигон, - прямо посмотрев на гостя, сказал вдруг купец, - и могу сказать тебе вот что: ступай своей дорогой. Моя беда не должна мешать жить тебе. Я виноват сам, а значит, и расплачиваться должен сам. А ты - ступай. Я только хотел бы, друг, чтобы ты не забывал нас... Капитан криво ухмыльнулся. Предначертание Низы уже сбывается первый человек, коего он узнал в лицо, наконец "сообщил ему о дальнейших его действиях", посоветовав ступать своей дорогой. То есть он сказал именно то, что Дигон и хотел от него услышать. Значит ли это, что Митра по-прежнему благоволит к нему и желает одарить великой Силой без промедления? ... Он вспомнил схватку со снежными тиграми - белыми полосатыми ублюдками, которые перекрыли ему путь в Аркадию... Потом семь дней и ночей в хижине колдуньи... Потом её волшбу и после - угасание, начало то ли смерти, то ли долгого беспамятства... Кто их знает, этих богов! Нынче они благосклонны, наутро хмуры, через день зловредны... К Бургану их всех! ...Он, Дигон, ничем теперь не связан с прошлым, что бы там ни нагадала ему Низа. Ступать своей дорогой? Отлично! Бодрые, хотя и несколько сумбурные мысли эти тем не менее вяло прокручивались в голове аккерийца. Сердце же его вообще молчало. Со вздохом обратил он взор свой на Кармио Газа, что поник головой и, кажется, собирался вздремнуть.
