Дэвид Герролд - День проклятья
– Чем они занимаются? – тихо спросила Лиз.
– Не знаю. Никогда не видел такого. Вы снимаете?
– Да. Они в кадре.
Один из хторров внезапно поднял глаза и посмотрел прямо на меня. Он внимательно изучал дверь – ту самую дверь, которую пытался взломать его мертвый собрат.
Червь скользнул вперед… У меня вырвался крик; я схватил «трубку мира» и снова выглянул в окошко. Червь смотрел прямо на меня. Я отпрянул назад, едва удержавшись на ногах, и ударился спиной о противоположную стенку.
В люк постучали. Это действительно напоминало настоящий стук. Я направил гранатомет на дверь.
– Не отвечай, – сорвавшимся голосом предупредила Лиз.
Стук длился… целую вечность. И вдруг прекратился.
Мое сердце билось так, словно хотело вырваться из груди. Стояла гробовая тишина.
Дверь скрипнула и затрещала: червь пытался повернуть рукоятку. Она не сдвинулась. Пенобетон не подвел… Снова наступила тишина.
– Что он делает? – шепотом спросил я.
– Отползает.
Я прыгнул к окошку. Лиз была права. Червь пятился, но по-прежнему с любопытством изучал люк. А потом вдруг… почесал между глазами, явно озадаченный.
– Вы снимаете все это?
– Да, хотя ничего не могу понять. Маккарти! Смотри, второй!
Теперь второй червь, обнимавший мертвеца, поднял глаза. Он перевел взгляд на пятившегося родственника, как бы оценивая ситуацию, потом снова взглянул на люк и, явно приняв какое-то решение, пополз к носу вертолета.
У мертвеца собралось еще несколько червей. Казалось, они обнюхивали и осматривали его, но ни один больше не прижимался к телу.
– Смотрите, больше никто не хочет проститься с ним.
– Может, вы хотите? – осведомилась Лиз, выбираясь из фонаря.
– Быстрее! Там что-то готовится.
Черви сползались в группы – две по четыре и две по три особи. Кроликособаки вели себя как распорядители, но, похоже, без успеха. Сам я никогда не следовал указаниям служителя на автостоянке, так почему им должны подчиняться хторры?
Затем движение вдруг прекратилось.
– Что они задумали? – спросила Лиз.
– Откуда я знаю? – прошептал я. – Раньше мы никогда не видели больше трех или четырех червей вместе. Это считалось семьей. Нам не довелось наблюдать столь представительное собрание.
На предпоследнем слове мой голос сел. Я напряг горло, с болью глотая слюну и изо всех сил стараясь подавить новый приступ кашля.
Лиз обернулась ко мне:
– Как вы себя чувствуете?
– Интересуетесь, не испугался ли я? – Да.
– У меня все отнялось от страха. А вы как? Она сухо ответила:
– Могли бы сказать, что держитесь, как подобает мужчине.
Снаружи донесся неясный, высокий, чуть вибрирующий звук. Я перегнулся через подлокотник кресла и дотронулся до ее руки.
– При сложившихся обстоятельствах строить из себя героя нелепо.
Она сжала мою ладонь – может быть, слишком крепко. Потом быстро оттолкнула, словно стыдясь минутной слабости.
Я постарался успокоиться и занялся камерой. Когда что-то не дает тебе покоя, надо переключиться на какое-нибудь дело. Я выбросил кассету на ладонь, взял новую и вставил ее в гнездо.
Двухчасовая видеозапись и восемьдесят гигабайт информации. Что бы ни произошло дальше, снятое нами сегодня вечером совершит настоящий переворот. Мы наблюдали сегодня то, чего еще не видел ни один человек, – и засняли это.
В ближайший час наверняка будет еще интереснее.
Если, конечно, мы будем еще живы, чтобы понаблюдать.
Эта мысль подействовала на меня довольно странно.
Я отдавал себе отчет, насколько мы близки к смерти… И меня это ничуть не волновало. Похоже, я преодолел порог страха и впал в эйфорию, В высшей степени необычное ощущение. Я истратил отпущенный мне природой страх – весь, до капельки. Осталось только любопытство.
Вероятно, у меня иссяк адреналин. Вроде бы подходящее объяснение с медицинской точки зрения, но чисто по-человечески ощущение напоминало свободу сумасшедшего.
Однако я не возражал и против такого.
Хорошо быть чокнутым – лучше не придумаешь. Никакой ответственности. Я устал отвечать за что-то или за кого-то…
Я парил. Я снимал хторран и парил над земными страхами.
Тем временем кроликособаки собирались перед червями. Они абсолютно не боялись их. Не возникало сомнения, что это виды-партнеры, но кто доминирует?
Четыре группы хторров устроились полукругом перед носом вертолета. Несколько кроликособак выпрыгнули вперед и начали расчищать площадку вроде арены, диаметром в несколько метров. Вокруг них вздымались сверкающие в свете прожекторов клубы розовой пыли. Похоже, они твердо знали, что делают. Зверьки по-кроличьи барабанили лапками, утрамбовывая пудру. Они двигались друг за другом, снова и снова описывая круги.
Их было не меньше дюжины, причем все кружились с какой-то отрешенностью.
Казалось, что толстенькие розовые воины изобретают новый танец войны. К ним стали присоединяться другие кроликособаки, пока не заполнили всю площадку.
Черви очень внимательно следили за происходящим, поворачивая головы. Они придвигались к самой бровке круга, но не переходили ее, а застывали, напоминая огромные куски красного мяса со сложенными руками.
Видимо, они явились сюда по приглашению кроликособак.
Сцена наводила ужас. Хторры все время моргали из-за поднявшейся пыли. Взгляд их, казалось, ничего не выражал. Если они и испытывали какие-то чувства, заметить это было невозможно.
Кроликособаки быстро закончили подготовку арены и остановились. И сразу же он, она, оно – словом, одна из кроликособак вышла в центр круга. За ней потянулись другие, пока не образовалась толпа. Какое-то время ничего не происходило.
Зверьки стояли спокойно, а черви казались безжизненными изваяниями. В воздухе все еще висела пыль, безмолвная кружевная завеса. Все замерло.
– Ну, что дальше?
– Ш-ш-ш.
Мы ждали. Вокруг кроликособак поднялось новое облако розовой пыли. Они снова затопали, но теперь это напоминало какой-то ритуал. Зверьки дрожали, дергались и подпрыгивали. И наконец все закружились на месте.
Хоровод начал расширяться. По-прежнему кружась и подскакивая, они стали перемещаться к границам круга. Постепенно движения стали свободнее, прижатые к телу ручки теперь вздымались над головами. Их рты раскрылись, и раздался пронзительный детский плач. Голоса были сладчайшие. Вдруг одна кроликособака тоненько залаяла. Остальные на мгновение замерли и… возобновили танец. Это было дикое, безумное зрелище, розовый взрыв энергии.
Теперь кроликособаки топали изо всех сил, поднимая сверкающие облака пыли.
Зверьки кружились и подпрыгивали, топали и скакали. Верещали, взвизгивали, кричали.
