Альфред Бестер - Голем 100
— Что тут непонятного, мадам? — несколько удивился Индъдни. — Эгоистическое стремление к наслаждениям часто опасно для других. А разве жестокие хищники не наслаждаются, медленно убивая жертву? Вы никогда не наблюдали, как кошка оттягивает кончину мыши?
— Это верно.
— Тогда, раз ваше недоумение разрешилось, каковы ваши построения из расплывающихся образов, Ид- пятен, сменявших друг друга, растекавшихся и преоб- разовывашихся? Вы в состоянии оценить?
— Но я давала свою оценку, когда рисовала.
Индъдни сокрушенно покачал головой.
— Вот беда с лабораторным экспериментом: предмет опыта слишком погружен в происходящее, чтобы объективно оценить свои переживания.
Шима резко вмешался:
— Слушайте, Индъдни, если у вас есть что сказать, так, Бога ради, выкладывайте! Не заводите с нами эти кошки-мышки!
— Ни за какие блага, доктор. Я не жестокий хищник. Я и вправду смог найти объяснение некоторым из чувственных наблюдений мадам... ее чуввидению, по
определению доктора Лейца... и стремлюсь кое-какие мои выводы представить вам.
■— Сначала оценка времени, — настаивал Шима. — Почему у вас она разошлась с моей?
— Потому что госпожа Нунн, мне кажется, достигла цели своего прометиевого путешествия. Она невольно раскрыла настоящий источник появления этого чудовища — Сторукого Голема.
— Как! — воскликнула Гретхен. — Я? Как? Когда?
— Кто? — выпалил Шима.
—• Ваши подозрения оправдались: Уинифрид Эшли, Царица, Пчела-матка улья.
Гретхен выглядела озадаченной.
— Но как вы пришли к этому на основании Ид- клякс?
— Для начала позвольте мне указать, что многое вы ощущали посредством своего седьмого чувства «пузырьковой камеры», как блестяще определил доктор Шима. (Извините меня, но цепочка умопостроений так тонка, что мы бережно выбираем ее — звено за звеном.) Точнее, мадам, вы часто воспринимали живые энергетические оболочки — их мощь не меньше, чем у элементарных частиц.
— Да, но...
— Глаза, постоянно за вами следившие: замените телесное зрение психологическим внутренним взглядом — вы видели саму себя, отраженную в личностях Фазма-мира, а они, без сомнения, видели себя через вас. Фазма-культура — это взаимная мастурбация.
— Фу ты, Боже! — вырвалось у Шимы. — Ну и образ!
— А теперь я приступаю к самому тонкому звену, — продолжал Индъдни. — Темное женственное Ид, следившее завами, госпожа Нунн, и преобразовывавшееся в сатанинскую маску... Беспристрастно поищите в памяти... Посмотрите снова на свои наброски... Не могла ли эта маска быть латинским «Р» — «R», соединенным со своим зеркальным отображением?
— О! А я и не...
— А ваше представление о сиамских близнецах?
— Мне ни разу не пришло...
— Открытая западня, преобразовавшаяся в графскую коронку, потом в императорскую корону, а потом — в коронованную сатанинскую маску? Посмотрите на свой рисунок. Разве эта маска не похожа на «R», соединенное со своим зеркальным отражением? Что подскажет вам коронованное «Р»?
— Да, здесь не ошибешься... теперь! Царица пчел. Королева Реджина. — Гретхен обернулась к Шиме. — Он был прав, Блэз. Я и верно слишком погрузилась во впечатления, чтобы правильно оценить виденное.
— Еще одно деликатное звено, — продолжал Индъдни. — Летящий полярный гусь или атакующая пчела?
Шима убежденно закивал головой.
— Реджина. Царица пчел. И только так.
— Безусловно, да. Мы установили первоисточник Сторукого. Его порождает пчелиный рой, улей, населенный дамами-пчелками, но рой держится вместе, только когда есть пчела-матка. Источник всего — она.
— Значит, царица — то гнездо, которое нужно разрушить, — тихо произнесла Гретхен.
— Однако меня озадачивает, — медленно продолжал Индъдни, — эта буква, «двойное-У», которая превратилась в мускулистые руки, а потом в толстые ягодицы. Почему она породила ощущение смерти?
— Смерть и раньше являлась ко мне, субадар.
— Да, как отклик на «Р». Почему же потом она откликнулась на появление «двойного-У»?
— Элементарно, — сказал Шима. — Долгое «У» как в «Уинифрид».
— Немного слишком элементарно для меня, доктор, — вздохнул Индъдни. — Наверное, для человека в синей форме это неправильно — отвергать очевидное, но мне не нравится это элементарное решение. Должно быть более глубокое, возможно, двойное объяснение появления Смерти реет над этой буквой, над парой мощных рук и ягодиц...
— Вы не излишне усложняете, субадар? — спросила Гретхен.
— Возможно, — Индъдни шумно перевел дух и улыбнулся. — И опять же, возможно, перефразируя доктора Шиму, я пытаюсь объяснить неизвестное неведомым. — Он еще раз глубоко вздохнул. — Однако
теперь мы хотя бы знаем, где искать Голема-100. Это иддивидуум — благодарю за меткое словцо, доктор, — накрепко связанный с психикой Уинифрид Эшли через рой пчел, которыми она управляет. Если ее сместить, то рой распадется и Голем лишится пристанища.
— Это моя работа, — решительно произнесла Гретхен. — Я вхожа в улей. Мне придется изыскать способ, как лишить трона Ее Величество.
— Подрывная деятельность изнутри? — улыбнулся Индъдни. — Извинительное предательство в данном неслыханном положении. Я все же предлагаю подождать с планированием до завтра. Сейчас не время для серьезного обсуждения. Мы все очень устали и нуждаемся в отдыхе.
— Он прав, —■ зевнул Шима. — Я выпадаю. Пошли, госпожа Лигра. Отправимся в постель, и никаких ба- ловств.
— Нигра, господин Япошка, неужели не запомнить? — Гретхен направилась к дверям, Шима за ней. — А насчет баловства поглядим, когда придем домой. На террасе еще полно земли. Доброй ночи и Опс благослови, субадар.
Индъдни не откликнулся и не встал, чтобы проводить их. Он сидел и смотрел вслед Нигре и Япошке, а лицо его исказилось от ужаса, вызванного внезапным озарением.
— Это подлинная средневековая месса, Реджина, которую положили в основу гимна, — сказала Гретхен. — Я послала ее тебе, чтобы она вписалась в твой прекрасный коммунистический интерьер. Естественно, я играла в переложении для фортепьяно.
Глаза Реджины наполнились слезами.
— Это самый милый, самый душевный подарок, какой мне когда-либо дарили. У меня нет слов, ЧК. Никаких. Опс благослови, дорогая, и тысяча благодарностей.
Глава 18— Ну, я знала, что валик для пианолы вам не достался, — улыбнулась Гретхен, сидя за пианино. — Вот
—
я и откопала ноты. Я не могла не сделать зтого для вас, Реджина.
— А как она прекрасно сыграла! Верно, дамы?
— Вложила всю душу, — зааплодировала Ильде- фонса. — Все сердце, серп и молот.
