Ларри Нивен - Хватательная рука
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КРЕПОСТНОЙ РОВ ВОКРУГ ГЛАЗА МУРЧИСОНА
На вопрос, что нам сделать, чтобы
спастись в этом мире? – нет иного ответа,
кроме следующего: «Взгляни на свой
крепостной ров».
Джордж Севил, маркиз Галифакский
ГЛАВА 1
НОВАЯ ИРЛАНДИЯ
И скажут неразумные среди людей: «Что
отвратило их от Кыблы, Которой были они
верны поначалу?» Скажи: «Во власти Господа
Восток и Запад, И Он ведет по праведной
стезе Того, кого сочтет Себе угодным».
Коран. Корова, 136
Гиперпространство связано только особыми точками. Время, требуемое для того, чтобы добраться из одной прыжковой точки Олдерсона до другой, неизмеримо коротко, но как только прыжок совершен, кораблю приходится идти через обычное пространство до следующей точки. Это может занять от недели до месяца и зависит от расположения точек Олдерсона, скорости корабля и его материально-технического обеспечения.
«Синдбад» был быстрее многих пассажирских лайнеров, и Бери условился о встрече с остальными кораблями своего флота с провиантом и горючим так, чтобы «Синдбаду» удалось подойти к ним по возможности – самым коротким маршрутом: двигаясь по прямой; но даже и в этом случае путешествие продлилось достаточно долго, чтобы довести всех до нервного состояния. Все вели себя вежливо и корректно, однако радовались, что размеры «Синдбада» позволяли каждому оставаться наедине с самим собой, чтобы не выказывать другим своего раздражения.
И все же Реннер отметил, что странная дружба между Бери и Бекманом оставалась крепкой, как никогда; и если, с одной стороны, новый вице-король устал выслушивать бесконечные истории об Имперской торговле, а с другой – о дурацкой политике Империи касательно науки, он не подавал даже признаков раздражения. После того официального ужина Реннеру страстно хотелось сразу извиниться перед ним.
И он весьма обрадовался, когда смог объявить о последнем «прыжке».
– Прыжок произойдет около полуночи по корабельным часам, – сказал он. Так что примите снотворное и можете спокойно спать. Вы даже не заметите, как это случится.
– А мне бы хотелось пережить это, – сказала Руфь Коэн. – Не думаю, что когда-нибудь мне выпадет возможность испытать «прыжковый» шок.
– Можете проспать все это время, но, если хотите, можете этого не делать, – отозвался Реннер. – Но, уверяю вас, ничего особенного вы не испытаете. Во всяком случае, прыжок займет очень мало времени.
– Одному из моих кораблей придется ждать, – сказал Бери.
– Да, сэр, – кивнул Реннер. – Они подождут немного. Мы получили донесение, что он проделал прыжок три недели назад.
– Дорого же нам обойдется это рандеву, – поморщился магнат. – А, ладно! Спасибо тебе, Кевин.
Тонкий пронзительный голос нарушил тишину корабля. Сперва он прозвучал на арабском, затем на «англике».
– Лучше молиться, нежели спать! Помолимся же! Я свидетельствую, что наш Господь – единый Бог. Я свидетельствую, что нет другого Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед – это Пророк Аллаха. Помолимся же! Бог велик! Лучше молиться, нежели спать!
– Что такое?.. – удивилась Руфь Коэн, садясь совершенно прямо.
Корабль пребывал в свободном падении. Специальные одеяла, предназначенные для человека, находящегося в невесомости убаюкивали девушку в ее кровати, и поскольку за последние несколько недель она привыкла к изменениям в гравитации и возникающим вместе с ними побочным действиям во время верчения корабля, они ни в малейшей мере не мешали ей спать. «Как мягко все прошло», подумала она, сидя в полном одиночестве на постели. «А ведь я действительно проспала „прыжок“».
Когда пронзительный голос замолчал, из примыкающей каюты по воздуху быстро приплыл Кевин.
– Тссс.
– Но...
– У Горация гости, – объяснил он шепотом. – Деловые партнеры или родственники, а может, и те и другие. Они прибыли на транспортнике из Леванта. Бери всегда приказывает Набилу играть роль муэдзина, когда ему хочется выглядеть ортодоксальным мусульманином. Прости, что не предупредил тебя, но о гостях мы узнали только когда пошли на стыковку, а теперь я очень занят.
– Но...
Реннер поморщился.
– Им бы не понравилось, что пилот «Синдбада» спит с любовницей.
– Я не...
– Да, да, я знаю, и ты знаешь об этом, но им-то ничего не известно. Ладно, оставим это. Они не будут потрясены тем, что у меня любовница. Может быть, они даже не затрясутся, узнав твое имя.
– Имя?
– Ты ведь с Дайяны.
– Я не с Дайяны. Я из Нью-Вашингтона.
– Знаю.
– К тому же, я офицер космического флота и нахожусь на службе. – Она опустила глаза на свою полупрозрачное гаремное одеяние и выдавила улыбку. – Что ж, именно сейчас я не на службе... Кевин, это не смешно.
– Да, наверное. По крайней мере, не так уж сложно высчитать направление.
– Кевин...
– Дело в том, что если ты сейчас обратишься лицом к Земле, то будешь смотреть и в сторону Мекки, и в сторону Иерусалима. Иными словами, здесь нет никакой разницы. Одна и та же кыбла.
– Разве это имеет здесь какое-то значение?
– Некогда я специально изучал это, – сказал Реннер. – Когда Мохаммед впервые посетил Медину, он проповедовал, что евреи и правоверные – один народ, и все произошли от Авраама, и у всех – один Мессия. Может быть, он сам, но это не укоренилось. Один Бог, Аллах, был тем же самым, что еврейский Иегова. Мохаммед почитал Тору. И молился по направлению к Иерусалиму.
– К Иерусалиму? Кевин, а зачем мы обсуждаем это?
– Чтобы ты не думала, что тебя оскорбят.
– Мне по-прежнему не нравится это.
– Разумеется. И Бери – тоже. Ты ведь – гостья. Если ты упорно придерживаешься тех же действий, что и он, Бери будет на твоей стороне. Хотя, один Господь знает, во что это ему обойдется.
– О! – Руфь натянула одеяло на подбородок и завернулась в него, лежа на своем матрасе. – Хорошо. Расскажи мне еще. Неужели ты все это выдумываешь?
– Нет, – улыбнулся Реннер. – Нет. Мне рассказывали, что в Медине есть знаменитая мечеть, называемая мечетью Двух Кыбл...
– Кыбла. То есть направление?
– Да, направление. Куда выходит мечеть. Мохаммед посылал письма еврейским лидерам, приглашая их присоединиться к нему, они не стали этого делать, сказав, что ты должен быть сыном Иакова, чтобы унаследовать царство и получить все благодеяния от пророчеств, и арабы не имеют на это право, ибо они всего лишь навсего – сыновья Авраама.
– И никого не волновал вопрос о дочерях.
