Мэтт Риз - Имя кровью. Тайна смерти Караваджо
– Храни вас Господь, синьор.
– С тех пор я многого достиг. Был адмиралом нашего флота и прогнал неверных с моря. Наставлял послушников и молодых рыцарей в традициях нашего ордена.
– Вы с великой доблестью выполняете все, за что беретесь, синьор.
– Все лучшее, что ты делаешь, ты совершаешь сам, – Мартелли достал из-за пазухи камзола письмо и передал его Караваджо, а затем с кряхтением поднялся, держась за поясницу.
Караваджо прочитал имя кардинала-племянника Шипионе.
– Синьор?
– Вы написали портрет великого магистра. Настало время сделать что-то и для нашей церкви.
– Вы оказываете мне великую честь, синьор.
– Великий магистр поручает вам отобразить мученичество святого Иоанна – для этой стены за алтарем, – Мартелли взял Караваджо под руку. – Я же говорил, что у меня для вас есть и кое-что еще.
«Как и предсказывал инквизитор. Делла Корбара придерется к моему святому и объявит, что изображение нарушило церковные каноны. И я окажусь у него в руках, – Караваджо оглядел огромную стену, зиявшую пустотой в ожидании его полотна. – Но что это будет за картина!..»
– Здесь темно.
– Вы и прежде писали для церквей. Там всегда темно.
– Но здесь такие высокие и узкие окна, прямо как в темнице.
– Что говорит Священное Писание о казни Иоанна Крестителя? «Царь послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде», – Мартелли положил руку на плечо Караваджо. – Иоанн Предтеча был обезглавлен в темнице. Так напишите же темницу для этой церкви, которая так напоминает вам тюрьму.
Караваджо пристально смотрел на каменную кладку. Чтобы написать картину, которая не затеряется на этой мрачной стене, потребуется много времени. Он уже писал Иоанна Крестителя – молодого, в пустыне. Но в минуту смерти? Художник содрогнулся. Он сам пережил подобные мгновения. Может быть, настало время извлечь их на свет божий из глубины сердца, где они погребены вместе с его страхом? Микеле снова зябко передернул плечами. Нет, ему никогда не избавиться от этой памяти. И картина, в которую он ее перельет, не затеряется на стене, даже если будет размером с ладонь. Она станет вселять в прихожан страх Божий или воодушевлять их – смотря по тому, насколько тяжела их вина перед Господом.
– Это честь для меня, синьор.
– Прочтите письмо.
Караваджо развернул бумагу и вгляделся в аккуратно выведенные писцом великого магистра строки, ровные буквы с одинаковым наклоном вправо.
Ваше Святейшество!
Великий магистр Иерусалимского ордена госпитальеров Святого Иоанна желает почтить добродетельного и достойного мужа, готового посвятить себя службе ордену. Он смиренно просит Ваше Святейшество о позволении посвятить в рыцарское достоинство избранного и назначенного им человека, несмотря на то что когда-то он в пьяной драке совершил убийство. Просим не отказать нам в сем ходатайстве в знак исключительной милости, ибо велико наше желание почтить заслуги сего добродетельного мужа и сохранить его при себе. Да дарует Вам Господь многие лета.
Виньякур поставил свою подпись менее уверенно, чем писарь, – перо оставило кляксу под его именем.
Караваджо хотел уже спросить Мартелли, кто же это добродетельное и заслуживающее доверия лицо, но старик встряхнул его за плечи:
– Ты будешь рыцарем, мой мальчик! Как только святой отец пришлет свой ответ.
Караваджо едва не рухнул, как будто до сих пор пребывал в постоянном напряжении, а от радостной вести внезапно ослаб. Это письмо может спасти его от убийц. Кем бы они ни были.
Мартелли обнял его за плечи и вывел из молельни.
При пороге Караваджо оглянулся на распятие. Когда-нибудь он вернется в Рим – сделав то, что не удалось убитому Полидоро. Вернется рыцарем и свободным человеком.
* * *Мартелли проводил Караваджо до Итальянского подворья. Старик остановился у ворот и заговорил с предводителем рыцарей Кастилии. По двору со сжатыми кулаками расхаживал Роэро. «Понятно, почему он бесится. Пытался запугать меня в соборе, но безуспешно. Он этого так не оставит». К колодцу шел за водой поваренок, с опаской косясь на Роэро.
Караваджо направился прямо к лестнице, чтобы избежать возможной стычки. Но Роэро окликнул его и пошел за ним.
– Помните, что святого Иоанна вы пишете для рыцарей, а не для горстки изнеженных римских меценатов.
«Он знает о моем заказе. Эти рыцари так же стремятся выведать любой секрет, как инквизитор».
Роэро подступил к нему вплотную.
– Я слышал, каких красавчиков вы писали в Риме для кардиналов и купцов. Видел, как вы носитесь с этим поваренком – не только краски он там вам растирает, – он указал большим пальцем на мальчика у колодца. – И если о нашем святом Иоанне кто-нибудь напишет такой стишок, как об изнеженных мальчишках на ваших картинах, пеняйте на себя. «В твоем сердце он пламя зажжет» – слышать не желаю подобных виршей!
«Он знает, что меня прочат в рыцари, и исходит ненавистью. Он боится, что я оскверню благородную кровь ордена. Не позволяй втянуть себя в драку, Микеле!»
Роэро сжал затянутую в перчатку руку, ткнул Караваджо кулаком в плечо, отбросив к стене, и довольно оскалился.
Микеле потер ушиб – понимая, что требует от себя слишком многого. Как всякий мужчина, он дорожил честью не меньше, чем бессмертной душой.
Роэро тем временем выхватил из-за пояса кинжал:
– Я срежу с тебя мясо и брошу кости собакам!
– Раньше я тебе яйца отрежу, чванливый паяц! – вырвалось у Караваджо.
Не успел еще затихнуть его голос, а он уже пожалел о сказанном, но было слишком поздно. Они сцепились. Караваджо попытался выбить кинжал из рук Роэро, но тот сделал выпад.
– Господин Роэро, он безоружен! – прозвенел женский голос.
Роэро как будто не слышал.
– Синьор Джованни, нет! – снова крикнула женщина.
Роэро отвлекся. Оба оглянулись на девушку, державшую за руку поваренка. Она была на год или два старше и похожа на него, как сестра. По мальтийскому обычаю голова ее была повязана черным платком – так что открытым оставалось только лицо с глубоко посаженными черными глазами, затененными длинными ресницами.
– На безоружного человека, синьор Джованни! – повторила она с легкой укоризной.
Во двор вошел Мартелли. Роэро спрятал свой кинжал, смерил Караваджо презрительным взглядом и подошел к девушке. Мальчик выступил вперед – Роэро его оттолкнул. Он замахнулся, но девушка не дрогнула. Рыцарь отвесил ей такую оплеуху, что сам чуть не потерял равновесие, а она упала на землю как подкошенная.
– Как ты смеешь произносить мое имя, шлюха? – закричал Роэро.
Девушка вытирала хлынувшую из носа кровь.
