Михаил Клименко - Ледяной телескоп. Повести и рассказы
Здание милиции находилось недалеко от вокзала. Оно мне памятно было с той передряги в остинском лесу.
Мы вошли. За столом сидел лейтенант Горшин. Конечно, я узнал его. Позади, слева от него, стоял небольшой открытый сейф. Внимательно на нас глядя, Горшин укладывал в сейф какую-то папку.
— Я вас слушаю, — сказал он.
— Мне нужен милиционер, — сказал я, — желательно вооруженный.
— Что случилось? Садитесь.
— Пока ничего, — пожал я плечами. — Но может случиться.
Мы с Ларисой сели на диван.
— Вам известно, что должно что-то произойти?
— Трудно сказать… Кажется, должно, — сдержанно проговорил я.
— Что, где? Когда? — поднявшись, спросил Горшин.
— По-моему, — сказал я, — на пасеке, недалеко от деревни Подлунной должна произойти кража.
— Мой дядя, — уверенно сказала Лариса, — хочет украсть несколько тонн меда. Он уже однажды приносил нам ворованный мед.
— Откуда вам это известно, что он хочет украсть?
— Он сказал… — кивнула Лариса в мою сторону.
— А вам откуда известно? — спросил меня Горшин.
— Мне сказал эгоист.
— Кто, кто?
— Словесный Игорь Тимофеевич. Его сбили мотороллером… Он мне все и сказал. Он меня боится.
— Стоп, стоп! — сказал Горшин. — Вы на меня вдруг обрушили столько загадочной информации, что и не сообразить сразу, что к чему. Почему он вас боится?
— Потому что я в темноте вижу как днем. Вот они и боятся меня. А этот Словесный вообще перетрусил: спрашивает меня, что я есть такое. Назвал антихристом.
— Та-ак!.. — расслабившись, откинувшись к спинке стула, проговорил Горшин. — А вы, девушка, тоже в темноте видите как днем?
— Нет, Костя один такой. Больше таких людей на свете нет. Он один, — прошептала она.
— А вы, товарищ лейтенант, напрасно медлите, — сказал я.
— Да, это верно, молодой человек. Тогда давайте быстро и по порядку. — Горшин раскрыл учетный журнал: — Молодой человек, ваша фамилия, имя, отчество, год рождения? Откуда и куда едете? — спросил он.
— Товарищ Горшин, неужели вы совсем не узнали меня? — спросил я лейтенанта. — В лесу-то не так давно эти ребята ниготкового цвета пытались нас с Мильчиным схватить…
— А, художники? — воскликнул Горшин. — Ну, все ясно! А то гляжу и никак не могу вспомнить: лицо парня очень знакомо, но при каких обстоятельствах, не вспомню… Так в темных очках все время и ходите? Ну как у вас со зрением?
— Все так же: по цвету насквозь вижу, — чуть хвастливо ответил я.
— И вы, Константин, предполагаете, что крупное хищение меда должны совершить эти… Какого они цвета-то?
— Ниготкового, такого сиренево-фиолетового. Но, конечно, не все и не всегда, — пояснил я. — Ниготков с сообщниками… Кстати, Игорь Словесный был тогда с ними в лесу, когда они пытались поймать меня и отвертеть мне голову.
Горшин быстро, кратко записал суть нашего «сигнала» и снял трубку.
— Алло! Катя? Двенадцатый… — Он помолчал. — Горшин беспокоит. Слушай, Руслан, я тебе так и не дам отдохнуть сегодня!.. — Он засмеялся. — Буквально сейчас получил сигнал. Вот тут у меня двое молодых людей сидят. Один из них Дымкин, Костя. Помнишь, художники?.. Да, да! Есть предположение, что готовится крупное хищение меда с пасеки… Да, с пасеки! Но, по-моему, тут дело не медом пахнет. Так что давай-ка, Руслан, пока что к Сташкову наведайся. Надо срочно прозондировать, как там у него на пасеке… Темкин? С минуты на минуту с задания вернется. Да, да! А я пока предприму все, что необходимо… И Темкин подключится. Приходи!
Не проговорили мы и десяти минут, как вошел смарагдовый, почти что изумрудный старшина — огромный сухопарый парень.
Горшин представил нас друг другу и коротко рассказал старшине Руслану Кукушицкому обстоятельства дела.
Скоро за окном затарахтел подкативший мотоцикл.
— А, вот и Темкин! Прекрасно! — сказал Горшин. — Костя Дымкин, вы пока что останетесь здесь, в Остинке. Вроде бы связным, поскольку вам, кажется, известны кое-какие подробности. Ты, Кукушицкий, на пасеку!
— А мне, товарищ лейтенант, — сказал я, — больше ничего и неизвестно. Не больше, чем теперь вам.
— А этого ни мы, ни вы не знаете: кому больше, кому меньше. Тут это и выяснится.
— Нет, — возразил я, — лучше мне быть в Подлунной, на берегу реки. Пасека там рядом, и эти типы едва ли Подлунную минуют.
— Хорошо, — кивнул Горшин. — Но самому не мудрить. В Подлунной тебе любой поможет. Если что, звони. Там может появиться какой-нибудь незнакомец, конечно. Как, по цвету можешь что-нибудь определить?
— Конечно, могу. Главное запросто определяю.
— Подожди, тебя подвезут туда. Старшина Кукушицкий, задание ясно?
— Так точно! Почти все ясно, а в остальном разберемся.
— Дорогой все объяснишь Темкину. Давайте мигом в Подлипки, через мост — к пасеке!
Мы с Ларисой вышли на улицу, а Горшин еще что-то говорил Кукушицкому и Темкину.
Мы с Ларисой медленно пошли по улице. Совсем неожиданно оказались на краю этого небольшого городка. Какая-то женщина объяснила мне, что от Остинки до Подлунной всего километра четыре. «Молодые! — поощрительно воскликнула она. — Не успеете оглянуться, как там будете!..»
Стоял теплый безоблачный вечер, и пройти четыре километра по летней лесостепной дороге, которая причудливо вилась среди холмов, было одно удовольствие…
Небольшая деревенька Подлунная тянулась не вдоль высокого левого берега полноводной реки, а в основном вдоль правого берега поросшего оврага, по которому протекала худосочная речушка. Так что одним, расширенным, словно устье, концом деревенька упиралась в берег широкой реки.
Мы с Ларисой остановились близ реки, неподалеку от дома бабки Анисьи, матери Демида Ниготкова. Я сел на скамейку у чьих-то ворот, а Лариса с банкой пошла к интересовавшему нас дому.
Я видел, как она подошла к калитке… Да, это в том дворе все время лаяла собака… Когда Лариса подошла, собака залаяла еще сильней и тут же лаять перестала. «Узнала Ларису», — подумал я. Но Лариса почему-то все стояла у калитки, потом вернулась ко мне.
— Дома у них никого нет, — сказала она. — Все закрыто, даже ставни… И какая-то собака на цепи, на твоего Джека похожая… У них маленькая была…
— На Джека?..
Мы быстро пошли к дому бабки Анисьи.
Я заглянул во двор. На цепи сидела собака, поразительно похожая на того Джека…
— Джек! — негромко выкрикнул я.
Собака радостно заметалась, залаяла, заскулила.
Я вбежал во двор, Лариса — за мной.
— Смотри! — удивилась она. — Яму какую он лапами вырыл!..
— Ну и люди! — возмутился я. — До отвала накормили его с утра, а пить не поставили. Вот он и роет землю, воду ищет.
