Роберт Рэнкин - Мир в табакерке, или чтиво с убийством
Присутствующие дружно кивнули. А мне и дела не было. – Твоя физиономия близится к заезду, – сказал я Норману.
– Единственным наследником состояния Т.С. Давстона является… – поверенный сделал паузу для пущего эффекта. Шеи вытянулись, дыхание затаилось.
– Является… – Он вытянул из верхнего кармана пиджака золотой конвертик и аккуратно вскрыл его.
Норман толкнул меня под ребра.
– В дрожь бросает, а? Так в завещании написано.
Я закатил глаза.
– Является… – Поверенный опустил взгляд к карточке. – Мой лучшайший друг…
Норман вскочил на ноги.
– Вот это сюрприз. Чего не ожидал, того не ожидал.
– Эдвин,– сказал поверенный.
Норман сел на место. – Шучу, – сказал он. – Я же говорил, возможны сюрпризы.
Меня привели в чувство с помощью содержимого сифона с газировкой.
Жаль, что я потерял сознание, потому что драку я пропустил. К отдельным личностям, когда им не везет, лучше близко вообще не подходить. Хотя начал, похоже, Норман.
– Не могу поверить, – отплевывался я газировкой. – Он оставил все мне.
– Ты – новый лэрд Брэмфилд, – сказал Норман. – Ну и как тебе оно?
– Я богат, – ответил я. – Я мульти-мульти-мульти-мультимиллионер.
– Дай тогда фунтик взаймы, – сказал Норман.
Меня просто трясло, когда я подписывал всякие бланки, которые дал мне поверенный. Норман внимательно смотрел мне через плечо, просто чтобы убедиться, чтобы я не подписал чего лишнего. Поверенный одарил Нормана неимоверно обозленным взглядом, и засунул несколько листков обратно в свой портфель.
– Вот, – сказал я, когда закончил. – Я закончил.
Поверенный улыбнулся самой заискивающей своей улыбкой. – Смею надеяться, сэр, – сказал он, – что вы продолжите пользоваться услугами нашей компании.
– Фига с два, – сказал я. – Жми на газ.
Норман вытолкал поверенного и вернулся.
– Итак, – сказал Норман, – ваше лэрдство, прикажете показать вам ваш новый дом?
Я взял щепотку табаку из серебряной чаши и сунул ее в нос.
– Я видел весь этот дом, – сказал я. – Большую часть его я отделывал сам.
– Ну, все же есть, наверно, что-то, что вам хотелось бы посмотреть.
– Ах да, конечно, – я чихнул.
– Будьте здоровы, – сказал Норман.
– Я хочу осмотреть секретные лаборатории. Посмотреть, чем же он все-таки занимался все эти годы. Вся эта Великая Цель. Вся это генетическая бредятина. Вся эта стряпня, чтобы получить жуткие средства, которые изменяют сознание.
– Ага, – сказал Норман, потирая руки. – Я тоже хочу взглянуть.
– Так отведи меня туда.
– Конечно, – сказал Норман. – И где это?
Я сделал гримасу, которая должна была означать «да ладно тебе».
– Да ладно тебе, – сказал я. – У тебя есть свои ключи. Ты знаешь все, что можно знать об этом доме.
– Вот здесь ты прав, – сказал Норман. – Так где это?
– Норман, – сказал я. – Хватит молоть чепуху. Ты же знаешь, что я тебя вижу, как облупленного. С этой минуты можешь считать, что ты тоже миллионер.
– Вот уж нет, спасибо, – сказал Норман. – Не нужны мне деньги.
– Не нужны?
– Нет, мне на жизнь вполне хватает. Хотя…
– Хотя?
– Я бы не отказался от еще одного набора «Механо».
– Он твой. Размером с вагон. Так где секретные лаборатории?
– Я сдаюсь, – сказал Норман. – Так где они?
– Так, ладно, – я взял щепотку с другого блюда, и снова засунул ее в нос. – Придется отправиться на поиски. С чего начать, как ты думаешь?
Норман пожал плечами. – Как насчет этого кабинета? Здесь могут быть спрятаны секретные планы.
– Какая хорошая идея.
Кабинет Т.С. Давстона (теперь мой кабинет!) располагался на первом этаже. Великолепная комната, вся отделанная в стиле Гринлинга Гиббонса (1648—1721), английского скульптора и резчика, прославившегося своими работами по дереву. А также размерами члена.
Ну, может быть, больше все-таки резьбой по дереву. Но раз уж я разбогател, могу говорить все, что мне хочется.
– Обои портят этот кабинет, – сказал Норман. – Звезды и полосы, помилуйте!
– Хм, – сказал я. – Обои выбирал я.
– Очень красиво, – сказал Норман. – Отличные обои.
– Ты так говоришь просто, чтобы доставить мне удовольствие.
– Конечно. Придется к этому привыкать, раз уж ты разбогател. Теперь все будут к тебе подлизываться. И никто тебе не скажет ничего, чего ты не хотел бы услышать.
– Не говори так!
– Не говорить как? – сказал Норман. – Я вообще молчу.
Мы обыскали кабинет. Мы сняли заднюю стенку с картотеки. Но картотека была пуста. Все ящики в столе тоже были пусты. А также полки, на которых обычно были свалены все бумаги.
– Кто-то обчистил кабинет, – сказал я. – Забрал все.
– Может, он оставил инструкции в завещании. Что все компрометирующие материалы должны быть уничтожены. Он, наверно, не хотел, чтобы после его смерти что-нибудь выплыло наружу, и замарало его светлый образ в сердцах людей.
– Ты думаешь, так все и было?
– Думаю, да. Но ты можешь сказать, что ты первый об этом подумал, если хочешь.
– Норман, – сказал я, – неужели то, что я теперь немыслимо богат, может испортить наши дружеские отношения?
– Конечно, нет, – сказал Норман. – Ты мне и раньше не слишком нравился.
Я сел в кресло Т.С. Давстона. (Теперь мое!)
– Так ты хочешь сказать, что ни малейшего понятия не имеешь, где могут быть эти секретные лаборатории?
– Ни малейшего абсолютно, – Норман уселся на стол.
– Убери задницу с моего стола, – сказал я.
Норман встал.
– Извини, – сказал он. – Вот кого первым поставят к стенке после революции, – прошептал он.
– Что ты сказал?
– Ничего.
– Но должны же где-то здесь быть секретные лаборатории. Я уверен, если мы их найдем, мы найдем ответ на все вопросы. Думаю, Великая Цель – это то, ради чего он жил. В этом был смысл его жизни.
Норман пожал плечами.
– Можешь поверить, я их искал. Искал годами. Но если они здесь и есть, я не знаю, где они. Единственная потайная комната, которую я нашел – это тайный музей.
– И где он?
– Туда ведет потайной ход.
– Показывай.
Норман показал.
Это был отличный потайный ход. Надо было отодвинуть доспехи, а потом ползти на карачках. Норман снова полз впереди.
– Не вздумай бздеть, – предупредил я его.
Наконец мы доползли до потайной двери и Норман открыл ее потайным ключом – его собственным дубликатом, который он сделал из соображений удобства.
Он включил свет, и я воскликнул:
– Ни фига себе!
– Здорово, а? Настоящий музей.
И точно – это был просто настоящий музей. Настоящий черныймузей. Я бродил среди экспонатов, и каждый из них рассказывал свою позорную историю.
