Майкл Муркок - Конец всех песен
Джерек Корнелиан и Амелия Ундервуд были самыми скромными в своем творчестве. Сначала они выбрали место для этого и окружили его лесами из тополей, кипарисов и ив, чтобы не было видно пустыни вокруг. Ее фантастический дворец был забыт: она пожелала низенький беленький домик с черепицей и стропилами. В некоторые окна она вставила цветные стекла, но остальные были огромными, насколько это возможно, из цветного стекла без переплета. Дом окружали клумбы с цветами. Имелся огород, пруд с фонтаном в центре, и кругом высокие заборы из кустов, как если бы она хотела отгородить дом от остального мира. Джерек восхищался домиком, но почти не принимал участия в его создании. Внутри были дубовые столы, кресла, книжные полки (хотя сами книжки не поддались ее власти творчества: так же кончились неудачей ее попытки воссоздать картины - Джерек утешил ее: никто не мог в Конце Времени создать таких вещей) там были ковры, полированные буфеты, вазы цветов, шторы, статуэтки, подсвечники, лампы: имелась большая кухня с кранами с водой и любой современной утварью, включая точилку для ножей и газовую плиту, хотя она знала что редко будет пользоваться ими. Из кухни выходила дверь в огород, где уже наливались соком овощи. На втором этаже дома она создала две отдельные комнаты для них со спальнями, гардеробами, кабинетом и гостиной в каждом помещении. И когда она закончила, то поглядела на Джерека, ища его одобрения, которое он, всегда восторженный, не преминул выразить.
Всюду продолжалось созидание: апофеоз изобретательности. Обращение к определенным свойствам памяти Железной Орхидеи - и Епископ Касл был рожден снова, присоединившись к ней, чтобы воссоздать сперва Миледи Шарлотину, немного сбитую с толку и но с той памятью, что была раньше, а затем госпожу Кристию, Вечную Содержанку, Доктора Велоспиона, Аргонхерта По, Сладкое Мускатное Око, все, возвращенные к жизни и готовые добавить собственные темы к реконструируемому миру, воссоздать их близких друзей. И Монгров в своих дождливых скалах позволил снова мрачному романтичному Вертеру де Гете глядеть на мир и скорбеть в то время, как Лорд Шарк, недовольный, неверящий, презрительный, оставался во владениях Монгрова только несколько мгновений, прежде чем броситься вниз с утеса, чтобы быть вновь воссозданным сочувствующим Монгровом и признать, что он был не совсем в себе, вызвать свой простой серый аэрокар и улететь прочь, чтобы построить себе жилье с квадратными комнатами и населить их автоматами, каждый в точности похожий на него самого (не для того, что бы насытить свое это, а потому что Лорд Шарк был лишен всякого воображения). Лорд Шарк, когда его резиденция и его слуги были восстановлены, больше ничего не создавал, оставив серую, покрытую трещинами землю своим единственным пейзажем, а во всех уголках планеты поднимались целые горные хребты, великие реки катились по плодородным равнинам, вздымались моря, изобилие леса, холмы, луга, наполненные жизнью.
Аргонхерт По сделал, возможно, свой самый величественный вклад в мир, детальную копию одного из древних городов, каждая разрушенная башня, каждый шепчущий купол восхитительного вкуса и запаха, каждое химическое озеро - суп из неописуемых лакомств, каждый камешек, вызывающий слюнки, деликатес, Герцог Королев построил флот летающих грузовиков, заставив их проделывать сложную акробатику в небе над своим домом, где он готовил вечеринку на тему о Смерти и Разрушении, обыскивая банки памяти городов в поисках пятидесяти самых знаменитых руин в истории: Помпея снова существовала на склонах Кракатау. Александрия, построенная из книг, сгорела заново: каждые несколько минут новый гриб распускался над Хиросимой, проливая дождем грибы, почти сравнимые с кулинарными чудесами Аргонхерта По. Могильные ямы Брайтона, уменьшенные копии, потому что для них требовались огромные пространства, были завалены крошечными телами, некоторые все еще двигающиеся, стонущими и взывающими к жалости. Но, возможно самым его эффективным созданием был расплавленный Миннеаполис, замороженный, жестокий, все еще узнаваемый, с его обитателями, превращенными в полупрозрачное желе, все еще пытающимися убежать от ужаса Как и предсказывал Епископ Касл, это был Ренессанс. Лорд Джеггет Канарии стал героем, его подвиги чествовались. Только Браннарт Морфейл считал вмешательство Джеггета нежелательным Действительно Браннарт оставался скептиком по поводу всей теории, связанной с методом спасения Он глядел неодобрительным взглядом на резвящиеся скульптуры. окружающие зеленый дворец миледи Шарлотины (она отказалась от своего подводного мира, помня о наводнении, которое застигло ее в доме), на розовые пагоды госпожи Кристии и эбеновую крепость Вертера де Гете, предостерегая всех, что разрушение просто отодвинуто ненадолго, но никто не слушал его. Доктор Велоспион, пугало в черных лохмотьях с черным телом и красными глазами, сделал марсианский саркофаг в тысячу футов высотой с репродукцией на его колышке безумцев Чезара, где четыре тысячи юношей и девушек умирали от истощения, а семь тысяч мужчин и женщин засекли друг друга кнутами до смерти. Доктор Велоспион счел своим дом "тихим", и наполнил его лунатиками-манекенами, пытающимися укусить его или подстроить ему жестокую ловушку, когда могли. Все это он находил забавным.
Собор Епископа Касла в виде луча лазера, двойной шпиль которого исчезал в небе, казался непритязательным по сравнению, хотя музыка, которую создавали лучи, была эйфорической и трогательной. Даже Вертер де Гете, впечатленный, но не одобривший жилище доктора Велоспиона, поздравил Епископа Касла с его творением, а Сладкое Мускатное Око фактически скопировал идею для его Старого Нового Старого Старого Нового Нового Нового Старого Нового Старого Нового Нового Нового Нового Старого Нового Нового Версаля из голубого Кварца, который процветал в его любимый период (седьмое Интегральное Поклонение) на Сорке, планете Бета, давно исчезнувшей, вся структура была основана на примитивных музыкальных формах пятнадцатого столетия.
О'Кала Инкардинал просто стал козлом и гулял там, где осталась пустыня, блеял о том, что он предпочитает всему чтение. И оно доставляет ему значительное удовольствие, но он не создал моды. Фактически единственным положительным откликом, который он получил, был от Ли Пао, который как выяснилось не обрадовался короткому возвращению в 2648 год, назвавший его роль тонкой метафорой, и от Гэфа Лошадь в Слезах, получившего бессмысленное удовольствие от блеяния на него, когда он летал над козлом в своем воздушном сампане и бросал в него фруктами. Путешественник во времени стал расстроенным, так как обнаружилось, что он все еще нуждается в ком-то, кто мог бы помочь ему в ремонте машины, прежде чем он сможет рискнуть временным прыжком через измерения. Лорд Джеггет был слишком занят своими экспериментами, а Браннарт Морфейл отказывался говорить с любым, выслушав много упреков в первые дни возрождения. На короткое время он сошелся с другим путешественником во времени, возвращенным как и Ли Пао, эффектом Морфейла, зовущим себя Ратом Осаприком, но оказалось, что он бежавший преступник из тридцать восьмого столетия и ничего не знал о принципах перемещения во времени. Он просто попытался украсть машину и был остановлен удачным прибытием Миледи Шарлотины, которая заморозила его кольцом власти и послала плавать в верхние слои атмосферы Миледи Шарлотина лишившись Браннарта Морфейла, пыталась уговорить путешественника во времени, что она должна быть его покровителем, а он стать ее новым ученым. Путешественник во времени обдумал идею, но нашел ее условия слишком стеснительными Именно миледи Шарлотина, вернувшись из старого города, принесла новости, что Гарольд Ундервуд, инспектор Спрингер, сержант Шервуд, двенадцать констеблей и все Латы оказались здоровыми и относительно жизнерадостными, но что космический корабль пуплианцев исчез. Это заставило герцога Королева открыть секрет несколько раньше, чем он планировал - Он вновь, завел зверинец, и пуплианцы оказались там, хотя они не знали этого. Он разрешил им построить собственное окружение - закрытое помещение, в котором они планировали избежать Конца Времени. и сейчас они верили, что являются единственными живыми существами во всей вселенной. Все кто хотел могли посетить зверинец Герцога и понаблюдать за ними, двигающимися в огромной сфере, совершенно не сознающими, что за ними наблюдают, занятыми своей загадочной деятельностью. Даже Амелия Ундервуд хотела увидеть их и согласилась с Герцогом Королев, что они выглядят довольно счастливее чем раньше.
