Маргит Сандему - Преисподняя (Люди Льда - 3)
- Говорят, они владеют колдовским искусством.
Глаза его сверкали. Он был таким привлекательным!
- Да, я вижу, что вы ведьма, маленькая лунная богиня. Это видно по вашим глазам.
Ее не смутили его слова, наоборот: кому, как не ему, дано понять все.
На близком расстоянии было видно, что он не так уж молод. Но Князь Тьмы и не был молодым: ему было несколько тысяч лет. Впрочем, в его царстве тысяча лет равнялась дню. Сатана, Люцифер, ангел, восставший против Бога и низвергнутый с небес в преисподнюю. Таким и должен был быть Люцифер: с прекрасными чертами, но с отсветом зла в глазах.
Та картина Зла, которую создали люди, была ложной: Сатана был красив, прекрасен, как Божий ангел. Или, может быть, он менял облик по своему усмотрению? У него ведь было так много обликов - дракон, пес, змея... Он мог все.
- Где вы были все это время, с тех пор, как мы виделись последний раз? - спросила она.
Он слегка заволновался.
- Нет, простите, это глупый вопрос, - сказала она.
Он с облегчением вздохнул.
Но почему же он так долго не поднимался из преисподней? - хотелось ей спросить его. Хотя об этом и не нужно было спрашивать. Возможно, он не хотел рассказывать о своей жизни в ином мире.
- Маленькая лунная богиня, мой путь тоже лежит к востоку. Могу ли я предложить вам поехать вместе? Дороги не безопасны для одинокой дамы.
Суль грациозно наклонила голову.
- Благодарю за ваше предложение, господин. Но давайте перейдем на "ты", ведь мы уже встречались раньше.
Последние слова она произнесла многозначительным тоном, и его шутливая улыбка сказала ей, что он принимает её игру.
Это был самый красивый из всех мужчин, которых ей когда-либо приходилось видеть. Несмотря на глубокие борозды жизненного опыта на щеках, он был бесстыдно красив. Его голубые глаза сверкали, золотистые волосы волнами падали на плечи. На висках была легкая седина, свидетельствующая о его возвышенных помыслах. Его "земной" возраст был примерно... около сорока. И никто не мог сказать, сколько тысяч лет ему было на самом деле.
Мурашки поползли у нее по спине, волосы на затылке встали дыбом: одно дело встретить его во время скачки на Блоксберг - это напоминало сновиденье и не имело никаких последствий, и совсем другое - сидеть напротив него в земном трактире и договариваться о совместной поездке!
Но если он был единственным существом, целиком и полностью понимающим ее, то почему же она так нервничает? Впрочем, ей пришлось признать, что во время ее путешествий в его царство между ними было больше общности и взаимопонимания. Теперь же ей трудно было найти нужный тон, ей казалось, что оба они неохотно идут на сближение.
Через час они скакали друг за другом вдоль берега Гломмы, освещенные теплым осенним солнцем. Тропинка была слишком узкой, чтобы скакать рядом и разговаривать, но Суль чувствовала, что он скачет следом, физически ощущала его присутствие.
Ей в голову приходили разумные мысли. Было совершенно ясно, что она встретила своего мужчину. Но думать о том, чтобы обрести покой рядом с ним? Здесь, в этом мире? Обзавестись домом, возможно, детьми, прервать эти беспокойные странствия? Впервые в жизни она захотела стать такой, как другие женщины: почувствовать надежность семейной жизни. Но возможно ли это с таким, как он? Конечно, нет. Он ведь был в этом мире всего лишь гостем, он был здесь чужим.
Ей нужно было кое-что спросить у него. О, Господи, спросить, но только не сейчас - сначала им нужно было получше узнать друг друга. Никогда Суль не желала ничего так страстно: мысль о спокойном счастье волнами накатывалась на нее.
Они ехали долго, пока он не дал сигнал остановиться. Позади осталась деревня, теперь они находились в безлюдной местности. Ее странствующий рыцарь указал на какой-то сарай, стоящий чуть поодаль.
- Передохнем немного?
Она кивнула. Сердце неистово билось у нее в груди. Был полдень. Солнце нагрело стены сарая, где хранилось сено, внутри было тепло. Он медленно раздел ее и долго любовался ею, прежде чем приступить к обычным ласкам.
Суль никогда раньше не встречала такого уверенного любовника. Но сейчас он был не таким, как Сатана. Тогда он прямо приступал к делу, теперь же он, казалось, хотел узнать, чего именно желает эта женщина, и когда он, наконец, разделся и лег с ней, тело ее вибрировало.
И все же это была не совсем такая оргия, как в его царстве. Она не могла понять, что здесь было не так. В преисподней ей не нужно было, чтобы ее возбуждали - ее тело горело и так. Здесь же она впервые загорелась во время земного совокупления - и это было скорее наслаждением, чем изнурительным экстазом, требующим повторения.
Но, несомненно, он делал ее счастливой. Этого она не могла отрицать. И когда они лежали рядом, изможденные и усталые, она почувствовала тепло близости с ним - какой-то горячий комок в груди. Наконец-то она нашла в жизни точку опоры. Нашла того, на кого можно положиться. Она провела рукой по шелковисто-мягкой коже у него на груди.
"На этот раз я не буду ничего предпринимать, чтобы убить возможный зародыш, - подумала она. - Если я забеременею, то буду с радостью ждать ребенка. Подумать только, потомство от меня, ведьмы с кошачьими глазами, и самого Сатаны! Этого ребенка я буду любить и лелеять - если от этой связи вообще может что-нибудь получиться".
- Ты была чудесной, - хрипло произнес он.
- Ты тоже.
Он и так знал это. Это было ему не впервой.
Но на этот раз все было по-другому, совсем не так, как в Блоксберге. Да и физически он не был так хорошо сложен, как тот, в преисподней. Но эта деталь говорила, конечно, о его земном перевоплощении.
- Теперь мы будем вместе, - прошептал он.
- Да. Но ты ведь знаешь, что я не святая.
- Я тоже, - улыбнулся он.
- Это уж точно!
Он поднял с земли корень мандрагоры.
- Я возьму его, - мягко произнес он, - в залог любви.
Суль почувствовала, что все ее существо противится этому. Она не могла лишиться самого дорогого, что было у нее! Но она также не могла отказать ему, поскольку мандрагора по праву принадлежала Сатане. Со скорбью в сердце она позволила ему взять мандрагору.
Она встала и принялась одеваться. Он тоже поднялся - неторопливо и спокойно.
- За всю свою жизнь я убила всего двух-трех человек, - призналась она, потому что ему она должна была сказать это, - Но теперь я хочу с этим покончить. Я начну с тобой новую жизнь. Лучшую жизнь, - улыбнулась она. Мои приемные родители всегда просили меня об этом, но я была, наверное, слишком дикой и одинокой, чтобы обращать внимание на человеческую жизнь. А те, кого я убила, были злыми людьми, они приносили вред моим близким. Никого, кроме тех, кто угрожал нам, я не убивала.
Ее рыцарь широко улыбнулся. Он был великолепен: нагой, посреди сеновала.
