Владимир Тан-Богораз - Чёрный студент
— Что же, можно жить этим? — полюбопытствовал я.
— Ещё как! — похвастал мальчик. — Я теперь на службе у компании. Для них продаю. Пять долларов жалованья в неделю. А если бы самому на себя продавать, десять можно заработать!..
Продранные локти его куртки как-то плохо вязались с этими хвастливыми речами.
— А ночью тоже продаёте? — спросил я.
— Много, — ответил мальчик. — Весь поезд не спит. Кроме спальных вагонов нельзя спать… А у нас в Чейене борьба атлетов, — джентльмены очень интересуются!..
Действительно, в газете на видном месте красовались два продолговатых мешка, соединённых под углом и оплетённых сверху какими-то канатами, что должно было изображать обнажённых борцов, обвивших друг друга руками. Внизу была короткая надпись: "Кто кого?".
— А что я вас хочу спросить? — вдруг обратился ко мне разносчик. — Есть ли в России общества?
— Какие общества? — переспросил я.
— Такие, тайные, как у нас в Америке! — ответил мальчик.
— Разве в Америке есть тайные общества? — с недоумением спросил я.
— Как же, куча!.. — сказал мальчик. — Вот! — И отвернув лацкан куртки, он показал мне какой-то странный знак в виде медали с вырезанной на ней козлиной головой с длинными рогами, закрученными фантастической спиралью. — Это "Молодые козлы"! — пояснил мальчик, принимаясь отчищать рога рукавом куртки. — Не правда ли, как красиво?.. И ещё есть много: "Странные парни", "Супруги белой звезды", "Миссурийские хорьки"… Не перечтёшь всех!..
— И все тайные? — спрашивал я.
— Конечно! — отвечал мальчик.
— Зачем же? — недоумевал я.
— Да если бы они не были тайные, кто бы пошёл к ним? — объяснил мальчик.
— Что же вы делаете, — спросил я, — в обществах этих?..
— О, только хорошее! — уверял мальчик. — Собираемся вместе, пьём пиво, а то пунш заварим… Пляшем с девушками!.. Ну, конечно, касса есть… Это, как водится, везде… Ещё и ордена есть, ордена выдаём!.. — прибавил он через минуту.
— Какие ещё ордена?
— А у вас ведь есть ордена, там, в Европе!.. Ну, и у нас также… Кресты, звёзды с лентами… Наш президент наденет мундир, так лучше старого Биля…
Последнее фамильярное имя относилось к Мак-Кинлею.
— У меня тоже лента есть и мундир! — прибавил мальчик. — Только я их не ношу в будни. Но я заставил снять с себя портрет и отправил в Ковно: пусть полюбуются!..
— Кому? Родным? — полюбопытствовал я.
— Я не знаю родных! — возразил мальчик. — А послал прямо лорд-мэру. Ведь в Ковно есть лорд-мэр, я думаю… Ну а в России есть такие общества? — возвратился он к прежнему вопросу.
Я решительно не знал, что отвечать ему. Действительно, есть ли в России что-нибудь соответствующее обществу "Молодых козлов" или "Миссурийских хорьков"?
— Не знаю! — сказал я, наконец. — Масоны, может быть… Да и то!.. Нет, не могу сказать!..
— Что масоны? — презрительно подхватил разносчик. — Старые шуты с их черепами да заступами!.. Нам из могил ничего не нужно. Мы свежие, молодые!..
Он подхватил папку с газетами и отправился в другие вагоны искать джентльменов, интересующихся борьбой атлетов. Я осторожным шагом направился назад по коридору, в каморку нашего чёрного лакея из студентов.
Он по-прежнему сидел за столом, но вместо "Гинекологии" так же внимательно читал газету, то самое место, которое описывало смерть двух негров.
Мне было неловко завести разговор, и я присел на скамейку, ожидая, когда он кончит.
Через минуту негр действительно поднял голову. На лице его было какое-то странное, упорное и вместе с тем мечтательное выражение, совершенно не соответствующее ужасной трагедии в Джефферсон-Сити.
— Скажите, пожалуйста, вы читаете по-немецки? — обратился он ко мне.
— Читаю, — ответил я. — А что?
— Недавно в медицинском журнале я прочёл, — медленно произнёс негр, — в Базеле профессор эстетической химии приготовил средство…
— Эстетической химии? — усомнился я. — Никогда не слышал…
— Да! — упрямо продолжал негр. — Приготовил мытьё совсем новое, против загара и родимых пятен…
Я продолжал недоумевать.
— Только один раз помыться, — самые смуглые белеют… — настаивал негр.
Я посмотрел ему в глаза. Нет, по-видимому, в нём не было ни капли сумасшествия. Но безумная мечта — при помощи какого-нибудь чудесного снадобья побелеть и уподобиться белому — жила в его душе и теперь, лицом к лицу с жестокой жизненной трагедией, вычитанной из газетных строк, внезапно вырвалась наружу.
— Как вы думаете? — задумчиво продолжал негр. — Возможно ли это?..
Я опять посмотрел на эти толстые губы и шерстистые волосы. Они мало бы выиграли даже при белой коже.
— Решительно невозможно! — сказал я уверенным тоном. — Лучше вы не думайте об этом!..
Поезд опять замедлил ход, приближаясь к Джексону, где должна была произойти смена прислуги.
— Я хотел бы предложить вам маленький подарок… — сказал я, доставая из кармана доллар.
— Вот спасибо!
Негр встряхнулся, как будто сбрасывая с себя долой все тяжёлые мысли, и лицо его просияло. Это опять был весёлый простодушный малый, будущий доктор и настоящий лакей, не унывающий ни на минуту в борьбе с бедностью и трудом.
— Спасибо, сударь! — повторил он, широко скаля зубы. — Это мне пригодится!..
И он замотал головой так энергически, как будто никакие мечты о Дездемоне не входили никогда под этот широкий череп.
— Галло, Джонни!..
Высокий мулат с чемоданом под мышкой вскочил в вагон.
— Торопись, а то твой поезд уйдёт!..
Чёрный студент подхватил "Гинекологию" и пару берцовых костей и ринулся из вагона.
— Видишь, сумасшедшая голова! — проворчал мулат, убирая остальные кости под лавку.
По-видимому, это тоже был студент-медик. По крайней мере, он посмотрел на кости таким взглядом, как будто это были его старые знакомые. Очевидно, каждый железнодорожный поезд представлял своего рода странствующий чёрный университет. Мне, однако, хотелось спать, и вежливо раскланявшись с новым пришельцем, я отправился в свою каюту наверстывать потерянные часы.
