Александр Больных - Радуга после ночи
— Может, все-таки следует им сказать?
— Не спешите. Не время. Первый советник рассчитывает на стражу, на шпионов. Ладно. Мы покажем им, кто в замке король. Но это позднее. Глупо заниматься сведением счетов, сидя на готовом взорваться вулкане. Прежде всего нужно обеспечить прочный, надежный тыл. Междоусобица в критический момент смертельна. Необходимо уметь обуздывать желания. До времени! Тем более, что неудачи пошли одна за другой.
— Но…
— Нет! — перебил магистр. — Займитесь рысью. Это наш недосмотр. Выясните причины, мутагенный фактор.
— Слушаюсь!
— И проверьте возможность закладки программ управления в нее тоже.
— Слушаюсь.
— После совещания у мэра я вернусь, обсудим наши перспективы. Девчонку подготовьте получше. Пентотал, скополамин, церебронал. Отвечаете за это головой. Она должна стать чистым листом, на котором я напишу свои слова! Если она там брякнет что не надо… Помните, первый советник готов сожрать нас с костями. Спит и видит себя в кресле мэра, куда путь идет по нашим головам. Он-то не будет вести себя как нынешняя марионетка.
Окна в парадном зале ратуши были высокими, локтей пять, не меньше. Однако в зале было темно. Может потому, что частый свинцовый переплет со множеством мелких стекол почти не пропускал света. А может потому, что пропускать было нечего: на улице царил привычный сумрак, моросил мелкий дождь, и вообще было непонятно — утро ли, вечер или даже ночь.
Факелы сухо потрескивали, пуская тонкие струйки черного дыма, с шипением срывались капли горящей синеватым пламенем смолы. Советник, сидевший справа от мэра, поправил мантию и поморщился — видимо перевязанная рука продолжала болеть — потянул носом и недовольно сказал:
— Традиция — это великолепно. Но не обязательно же цепляться за них в мелочах. Мне этот дым глаза выел. Уж здесь можно было бы сделать более приличное освещение.
Мэр важно кивнул пышным париком.
— Вы совершенно правы, господин первый советник.
— На худой конец можно перенести совещание ко мне в лабораторию, — добавил магистр, зябко ежась. — Там, по крайней мере, не так дует.
Леа сонно качнулась, чуть не упала, но все-таки удержалась на ногах. Она безразлично взглянула на сидящих за длинным столом, покрытым красной бархатной скатертью, расшитой золотом. Позолоченные бронзовые подсвечники казались отлитыми из чистого золота. Все было пышно, богато и красиво. Во главе стола расположился его превосходительство господин мэр — толстый румяный старичок, не потерявший, однако, живости движений, хотя пустой взгляд выдавал, что прошедшие годы все-таки не канули бесследно. Его мантия была оторочена белым мехом с черными искрами.
Справа от него находился уже знакомый Леа первый советник магистрата, бережно нянчивший перевязанную руку. Слева — высокий худой человек с нездоровой желтой кожей лица, припорошенной крошечными черными оспинками. Судя по красной мантии, он тоже был советником. Магистр не изменил белому халату.
— Меня удивляет ваше легкомыслие, господа, — проскрипел второй советник. Голос у него был соответствовал внешности — нездоровый, задыхающийся.
— Почему? — ласково осведомился магистр.
— Это совершенно необходимо, причем не столько для нас, представителей системы управления, сколько для простонародья. Внешне мы не имеем права сильно отличаться от них. Иначе это вызовет сильнейшее раздражение простолюдинов, и трудно предсказать его последствия.
— Пусть ненавидят, лишь бы боялись, — полыхнул глазами первый советник. — Меня не пугает возмущение так называемого народа.
— Вы настолько уверены в прочности своего положения? Только чувствуя за спиной большую силу, можно позволить себе говорить так, — заметил второй советник. — Я предпочитаю опираться на внутренние императивы, а не на средства подавления и оружие. Во всех правилах и установлениях, пусть даже самых бессмысленных, заложена глубокая суть. Нам необходимо, чтобы каждый простолюдин ощущал наличие этой сути, знал, что за ней следят непрестанно, неусыпно и непреклонно. Что малейшее несогласие с нею будет неотвратимо и жестоко караться. Следя за этим, мы первые подаем пример соблюдения кодексов. Мы должны приучить народ делать вещи, единственный смысл которых заключается в их полнейшей бессмысленности. Вот тогда простолюдин наш, мы можем делать с ним все, что захотим. И все то, что мы делаем на глазах у него, даже самые бессмысленные поступки, есть признак одежды на голом короле. Необходимо заставить простолюдина восхищаться пышностью одеяния короля.
Мэр растерянно похлопал глазами и промолчал.
— Пуля сильнее слова, — поморщился первый советник.
— Не думаю, — возразил магистр.
— Вы правы, хотя и держитесь особой точки зрения на эффективность различных способов убеждения, — поддержал его второй советник. — Но в любом случае я полагаюсь на ваших лаборантов, а не на стражников господина первого советника.
— Еще бы, — усмехнулся первый советник. — Они так ловко орудуют пистолетами… Куда там моим увальням.
— Как идут ваши работы? — спросил второй советник у магистра. — Ведь вы не зря притащили сюда этот экспонат. Вы никогда ничего не делаете просто так. Хотите похвастать новыми достижениями?
— Не совсем.
— Повиниться в ошибках? — съехидничал первый советник.
— Тоже нет. О ней немного позже, пока о более насущных делах. Завершается работа над программой «Город». Обработка населения проводится все более форсированными темпами. Мы наконец добились перевода страха перед природой на уровень генетического кода и вскоре сделаем заключительный рывок.
— Разделяй и властвуй, — хохотнул второй советник. — Тогда горожане ни за что не столкуются с лесовиками.
— Совершенно верно. Агорафобия и клаустрофобия исключают друг друга. Но мне нужна более эффективная помощь первого советника. Постоянная, ежедневная, настойчивая, целеустремленная обработка должна помочь закрепить сформированный образ врага. Ваши глашатаи слишком ленивы.
— Хорошо, — кивнул первый советник. — Мы учтем это.
Мэр сделал умное лицо.
— Правильно. Накажите их.
— Теперь об изменившейся ситуации, — не обращая на него ни малейшего внимания, продолжал магистр. — Ракета должна быть в наших руках любой ценой. Это совершенно очевидно. Вопрос лишь в том, с какими целями мы будем ее использовать.
— Уничтожить наследие черных времен, — брякнул мэр. — Незыблемость! Порядок! Установление!
— Да, конечно, — утешил его первый советник. — Стоит ли использовать ее для нашей эвакуации?
