Александр Больных - Радуга после ночи
— Она вообще не попадет в руки Магистрата.
— Это как?
— Ракету нашел не я один. Настоящий хозяин сделал это одновременно со мной. И за такой камуфлет вам придется отвечать.
— Советник, у вас жар.
— Нет, магистр. Виной всему ваша хваленая сентиментальность и чувствительность, — снова вспылил советник. — Вспомните, что произошло в вашей лаборатории двадцать лет назад. Почему вы были против преследования беглецов?
— Потому что никакие силы не помогут нам научиться управлять ракетой. Еще тогда я предвидел сегодняшний день. Работы над генетической бомбой памяти дали совершенно неожиданный результат — пробуждение профессиональных навыков у прямых потомков космолетчиков. И я считал себя не вправе пытаться медикаментозным либо психодинамическим способом повлиять на этих людей. Мы рисковали потерять все, без малейшей гарантии вновь получить. Конечно, вы предпочли бы отдать их своим костоломам. У меня иные методы. В человеческую психику нельзя лезть с дубиной.
— Ну, вот и получили…
— Это ваша система наблюдения дала сбой.
— И что будет теперь, если вся мощь этой машины обрушится на Город? Что останется от ваших деликатных методов, от вашего гуманизма, от вас самих?
— У нас есть, чем ее встретить, ведь мы не теряли времени даром. Технический отдел сполна отрабатывает свое привилегированное положение. А кроме того, я полагаю, этого не произойдет. Даже больше — я уверен. Ладно, это застарелая язва, не будем ее растравлять. Вот когда наши опыты подойдут к концу, и мы научимся свободно манипулировать сознанием, тогда можно будет попытаться самим предпринять активные действия против ракеты.
— Скорей бы, — вздохнул советник. — А это что за девчонка?
— Спрашивайте у своих дураков. Мы поймали ее в осетровом питомнике.
— Паюсной икорки захотелось? — ухмыльнулся советник, но тут же спохватился. — Ка-ак? Что же такое творится? Если всякие разные будут знать…
— Вот потому мы и захватили ее с собой.
— Благодарю вас, магистр. Мы сегодня же займемся ею. Выясним, кто ее подослал и с какой целью.
Леа похолодела.
— Нет-нет, советник, — помахал ладонью магистр. — Вы ее не получите.
Но советник не слушал его. Он трижды хлопнул в ладоши, и за спиной у него выросли двое стражников. Вместо привычных алебард они держали странно изогнутые металлические трубки. Ноги у Леа обмякли, и она бессильно обвисла на руках тащивших ее лаборантов. Однако магистр не был расположен уступать кому-либо. По его знаку четверо лаборантов выступили вперед, заслонив собой Леа. Из-под халатов у них моментально появились точно такие же трубки. Советник, налившись кровью, сорванным голосом потребовал:
— Отдайте девчонку мне. Это прерогатива отдела безопасности — расследование криминальных покушений на спокойствие и безопасность Города.
— Да не было ничего. Ни криминала, ни покушения.
— А девчонка?
— И ее не было.
— Вот оно что, — протянул советник.
— Конечно. Давайте не будем затевать перестрелку прямо в ратуше. Это будет предельно глупо. В конце концов, мы преследуем одну цель. Так стоит ли ссориться из-за того, каким именно путем эта цель будет достигнута? Тем более, что на девчонку у меня свои виды. Мне не хватает лабораторного материала.
— Хорошо, магистр. Встретимся позднее, на заседании. Там и договоримся окончательно.
— Я всегда с радостью убеждаюсь, советник, что голос разума в вас необычайно силен.
— К тому же нам совсем не нужен лишний скандал, — согласился советник.
Он уже повернулся, чтобы уходить, как позади раздался отчаянный вопль. Оказалось, рысенок опять освободился и пустил в ход зубы и когти. Рассвирепевший звереныш не думал даже пытаться удрать. Напротив, он, словно маленькая фурия, кинулся на державшего Леа лаборанта и с размаху полоснул его когтями по шее. Что тут началось…
Рваные клочковатые полосы тумана, бесшумно извиваясь, ползли по земле, как исполинские змеи. Они приближались и замирали, готовясь к броску, приподнимали косматые головы и неуловимым движением оказывались совсем рядом. Их влажные, холодные кольца обвивали Леа, заставляя невольно вздрагивать… и бесследно таяли. Только перед глазами продолжала плыть неровная серая пелена, закрывая все вокруг. Иногда пелена редела, в ней появлялись просветы…
… тусклое серо-свинцовое солнце краем почти касалось металлически поблескивающей равнины. Казалось, оно не за горизонтом скрывается, а ныряет в бездонный колодец. По всей равнине были расставлены прямоугольные коробки из белесого камня. Равнина на мгновение осветилась пронзительной зеленоватой вспышкой, и коробки начали оплывать, словно воск на горячей плите…
… вихри серого тумана постепенно белели, рассыпаясь на мириады белоснежных… нет, просто на мириады снеговых точек-искорок. С протяжным посвистом — шипением метель неслась над промерзшей до ледяной каменности равниной, ломая потерявшие от мороза гибкость стебли высокой травы. В бело-серой круговерти вдруг вспыхивают два зеленых огня. Опасность? Нет…
Кончилось все так же внезапно, как началось. Снова Леа оказалась в неудобном жестком кресле, пристегнутая к нему ремнями. На голову неприятно давил тяжелый металлический шлем, от которого отходили сотни разноцветных проводов.
Магистр отвернулся от экрана и устало потер слезящиеся глаза. Потом тихо сказал, ни к кому не обращаясь:
— Ну, все поняли?
После некоторого молчания один из лаборантов неуверенно заметил:
— Это ничего не доказывает.
— Пистолетом вы владеете лучше, чем логикой, — отрезал магистр.
— Но этого не может быть, — упорствовал лаборант.
— Нам так выгодно считать. Все хорошо, а если и случаются провалы, так это единичное случайное явление. Кроме того, помнится, именно ваш сектор отрабатывал программу запрета. Отработали, отшлифовали. Ведь вы докладывали именно так?
— Расшифровка неоднозначна, — лаборант хоть и побледнел, но не сдавался. — Вспомните город.
— Помолчите, — равнодушно махнул рукой магистр. — Нужно уметь признавать свои ошибки. Упорствуя в заблуждении, можно стократно усугубить вред и даже сделать его непоправимым. Если же вовремя правильно оценить события, поражение можно превратить в победу. Признаем прямо — центр страха перед природой функционирует нестабильно, на грани срыва. Это косвенно подтверждается ее обращением с проклятой рысью. Зондирование подтверждает, что искать спасения в Городе она не будет… А сама рысь? Вспомните, она пыталась помочь девчонке. Зверь лучше любого прибора чует, кто ему друг, а кто… нет. Так что, мои дорогие, нужно не искать оправдания, а принять этот прискорбный факт как данные сверху исходные условия и работать дальше. Выход должен найтись. Тем более, что я пока не собираюсь информировать об этом советников. Пусть пребывают в блаженном неведении.
