Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 4
— Слева по лестнице вверх и там увидите на двери единицу.
Я уже готов был встать с кресла, но почти неожиданно для самого себя спросил:
— А вы не знаете, где стоят космические корабли и как туда попасть?
Мужчина вздохнул и после продолжительного молчания ответил:
— Во-первых — простой парикмахер, как бы ни был он болтлив — об этом не должен говорить, а во-вторых — если вы спрашиваете об этом — значит вы не центавр, а Евгений, которого сейчас ищут в городе.
— Город находится под замком?
— Да.
Я вскочил с кресла.
— Где выход?
— Юноша, одну минутку. Вы мне нравитесь своей необычной горячностью и я, симпатизируя вам, должен вас предупредить…
— О чем?
— О том, что здесь каждая пылинка просчитывается и поэтому наш разговор вскоре поступит в главный компьютер.
— Когда он поступит?
— Через каждые пять минут вся информация о том, что происходит в замке и городе обрабатывается в спецотделе, а потом…
— И что потом?
— Если есть что-то интересное, то об этом немедленно узнает первый.
Спустя секунд пять я стоял перед дверью, на которой была нарисована цифра 1. Я нажал кнопку на панели, дверь распахнулась, я переступил порог и увидел Гордона, который неторопливо прогуливался по комнате, что представляла собой квадратное помещение, где стоял широкий стол, а перед ним находились не менее сотни кресел. В комнате кроме Гордона и меня никого не было. Гордон раздвинул тонкие губы в обычной своей презрительной улыбке и, глядя на меня холодным, пронизывающим взглядом, ровно сказал:
— Я только что узнал, что вы, двадцать первый, побывали в страшной переделке, из которой, как правило, никто не выходит живым — вам повезло.
Он округлым движением руки взял со стола пилку и начал шлифовать ногти и, почти не разжимая губ, продолжал говорить скрипучим голосом:
— Пожалуй вы, двадцать первый, достойны внеочередного повышения, а сегодня… — он посмотрел на свои наручные часы —…я приглашаю вас к себе на обед.
Гордон подошел ко мне и, прижимая к лицу надушенный платок, брезгливо морщась, осторожно двумя пальцами приподнял мою руку за локоть и мягко улыбнулся мне бледным лицом.
— Посему же вы не благодарите меня, смелый юноша?
— Спасибо, сэр.
Сквозь материю комбинезона я почувствовал, что пальцы Гордона холодные и сильные. Как ни странно — однако в эту минуту я отметил, что этот человек очень располагает к себе.
Гордон вернулся к столу.
— У меня здесь возникла небольшая проблема, но я надеюсь, что вы, Евгений, мне поможете и мы легко вместе осилим ее.
И вдруг — о Боже! — я увидел в его пальцах мой студенческий билет. Но тут же я успокоился: в нем не было фотографии — еще в Томске одна девушка «взяла» на память разумеется без моего ведома.
А захватил я его с собой за границу не случайно, а с умыслом — хотелось прихвастнуть, если представится возможность перед заграничным людом: хоть и ношу два года одни и те же блестящие сзади демисезонные штаны и еле держусь на ногах от голода, но я студент!
У нас советских особая гордость!
Гордон неторопливо раскрыл билет и прочитал все, что там было написано, а потом медленно поднял на меня свои холодные глаза.
— Эта странная книжка была найдена утром во дворе — вы, двадцать первый, не знаете такого человека?
— Нет, сэр, не знаю.
— Да, разумеется, в противном случае вы доложили бы мне сразу.
— Так точно, сэр.
Я осторожно перевел дух, чувствуя как по спине между лопаток скользят струи пота. Гордон внимательно глянул в мои глаза и, доброжелательно улыбнувшись, опустил палец на одну из кнопок, что находились на столе.
— По-моему, двадцать первый, с вашим лицом что-то происходит. Вам нужно расслабить его перед зеркалом.
Он нажал кнопку и в тот же миг часть стены быстро опустилась вниз, а впереди я увидел небольшую комнату, в которой со стульев поднялись два центавра с пулеметами в руках. Они направили оружие на меня — я шагнул назад, а Гордон, досадливо морщась лицом, наклонился к столу и раздраженно сказал в микрофон селектора:
— Немедленно устранить неисправность.
Он подошел ко мне и, виновато улыбаясь, тронул пальцами мое плечо.
— Не обращайте внимание на эту досадную накладку. Я надеюсь, что мой прекрасный обед заставит вас забыть об этом неприятном инциденте.
Он пригласил меня мягким движением руки подойти к стене, где через секунду появилось зеркало и деликатно отступил в сторону, но едва я глянул на свое отражение, как зеркало скользнуло вниз, открыв коридор, в котором стояла Орнелла. Она растерянно и удивленно смотрела на меня, ее руки держали два центавра, а рядом с ними улыбался иуда-Циркон.
Я с трудом сдержал крик.
Мне было ужасно стыдно перед Орнеллой за то. что я обманул ее, ведь она верила мне как Богу и наверное считала секунды, ожидая моего возвращения… О господи — да как я мог забыть, что центавры и центаврийки уничтожили в начале войны своих роботов, потому что боялись их предательства.
А Гордон, меж тем, ласково улыбаясь мне тонкими губами, театрально хлопал в ладоши и говорил:
— Браво, Гордон, браво — какая милая шутка. Я давно уже не испытывал такого наслаждения и веселья как сегодня, однако большее наслаждение меня ждет впереди…
Вдруг его лицо нахмурилось, он упер руки в бока и желчно сказал:
— Евгений, я поражаюсь вашей наивности и, простите, глупости: как вы могли довериться роботу — ведь он продал вас за половину пайка.
Циркон угодливо поклонился Гордону и, прикрывая кулаками рот, визгливо рассмеялся, однако тут же замолчал, расправил плечи и солидно посмотрел вокруг себя.
Гордон неторопливо прошел передо мной, с презрительной гримасой на лице сверля меня глазами, потом остановился рядом, едва не касаясь комбинезоном моей одежды. Его нож, что висел на поясе был всего в пятнадцати-двадцати сантиметрах от моей правой руки, а когда Гордон развернулся с поднятым кулаком, чтобы ударить меня — клинок дернулся в мою сторону и я не упустил свой шанс: я выхватил его из ножен, стремительно нырнул под бьющую руку центавра и, оказавшись у Гордона за спиной, немедленно прыгнул на него и прижал клинок к горлу. Гордон, раскинув руки в стороны, захрипел, а потом дико вскрикнул, как может кричать пойманный зверь. Он было дернулся, желая стряхнуть меня со своей спины, но тут же затих и вялым голосом приказал центаврам бросить оружие.
Циркон ошалело вытаращил глаза и скрылся в коридоре.
Мы с Орнеллой подобрали пулеметы. Я вернулся к Гордону и, сильно ударив его стволом оружия в живот, крикнул:
