Роман Глушков - Угол падения
Дылда Саббиани в буквальном смысле сгорел синим пламенем, превратившись в живой факел прямо на глазах изумленных приятелей. Безусловно, им уже доводилось сжигать заживо людей, но никогда еще жертвы Тремито не сгорали за считаные секунды. Вспышка, и от Альдо остались лишь кучка пепла да обугленная ручка от вантуза, не угодившая в область поражения плазменного луча.
Вся стратегия Аглиотти накрылась медным тазом, и теперь ни о каком препровождении заложника не могло идти речи. При таком неравенстве сил скорая отправка остальных сицилийцев на Полосу Воскрешения была неминуема. Наверное, им было бы лучше так и поступить: не трепыхаться и позволить растерзать себя на куски оголтелой толпе ряженых идиотов. В любом случае сэкономили бы и время, и нервы. Но вопреки очевидной логике, Тремито и его люди как один последовали зову своей врожденной гордости, что взыграла в каждом сицилийце после того, как погиб их приятель. И здесь уже ничего не попишешь: дети бандитских кварталов не привыкли сдаваться и умирать без боя, какой бы безнадежной ни выпадала навязанная им схватка.
Завидев рванувшую к ним разъяренную толпу, Доминик хотел было одним махом перерезать заложнице глотку и таким образом умыть руки, полностью покончив с «Дэс клабом». Но тут же передумал и, зарядив сучке-киллерше кулаком в ухо, просто отпихнул ее от себя, дабы не мешала отбиваться от наседающих агрессивных «клоунов». Пусть еще поживет, тем паче что с помощью Ньюмена найти ее повторно не составит особого труда. Де Карнерри наверняка согласится на небольшую отсрочку казни ради того, чтобы провести ее как подобает: в квадрате Палермо, со всеми «почестями» и атрибутами. А сейчас, в хаосе разразившейся потасовки, никто и не заметит чье-то перерезанное горло. И тем более не поймет, за что оно было перерезано. Для некогда лучшего в Чикаго специалиста по dimostrativi assassini такой вариант расправы над врагом был, естественно, неприемлем.
Избавившись от обузы, пятеро приятелей живо образовали круг, встав спиной к спине, и ощетинились оружием. Они и не чаяли выйти из схватки победителями, но зато твердо намеревались показать завсегдатаям этой дыры, что и в Менталиберте сицилиец остается сицилийцем до последней капли своей М-эфирной крови. Тремито снова выхватил из-под полы «Томмиганы» и без промедления открыл огонь по несущейся на него и напарников толпе. Те тоже не заставили себя ждать и взялись палить из пистолетов, пусть даже их суммарная огневая мощь и не дотягивала до боевого потенциала босса.
Доминик еще на примере прыгуна Макса понял, что «маразматики» вовсе не похожи на тех либерианцев, каких Тремито встречал на Бульваре. Вряд ли посетители бара обладали каждый таким же покровителем, как Аглиотти. Их немереная сила и прыть могли объясняться лишь одним: территория «Старого маразматика» являла собой не обычное бульварное заведение, а маленький лицензированный гейм-квадрат, где М-дублям дозволялось обладать одним или несколькими уникальными качествами. Специально или нет Демиург умолчал об этом коварном нюансе, Доминику еще предстояло выяснить. Сейчас же проклинать толстяка было бессмысленно. Толпа перла на сицилийцев со всех сторон, и у них элементарно не оставалось времени на посторонние раздумья.
Их худо-бедно организованная оборона не продержалась и десяти секунд и пала от того, что противник использовал коварную и непредсказуемую тактику. Выкосив свинцом первые ряды нападавших, головорезы картеля не успели расстрелять и по магазину, как сверху, прямо из-под потолка, их атаковал крупный крылатый монстр – не то демон, не то еще какая подобная ему тварь. Судя по всему, обладатель инфернального М-дубля изрядно набрался и решил вздремнуть там, где ему никто не помешает. Что при наличии функционирующих крыл и цепких когтей позволяло ему сделать это без проблем даже под потолком. Пробудившись от стрельбы и гвалта, демон спикировал прямо между выстроенных в круг сицилийцев, а затем, резко расправив крылья, взмахнув лапами и крутанув хвостом, попросту расшвырял Тремито и компанию по сторонам. То есть прямо в руки и лапы жаждущей их крови публики.
В завязавшейся затем рукопашной схватке дольше всех продержался, разумеется, Доминик. Наверное, оберегающему его Ньюмену было самому интересно, сколько времени босс макаронников выстоит против такой прорвы врагов и не растерял ли он – Демиург – свои таланты при переходе на новую клиентуру. Прочие же сицилийцы, получив от коварного демона пинок под зад, практически сразу пали храброй, но отнюдь не благородной смертью.
Чико Ностромо не посчастливилось нарваться на безумную огненноволосую вампиршу в обтягивающем латексном комбинезоне, вооруженную двумя устрашающего вида тесаками и длинной цепью. Ловко метнув последнюю, вампирша заарканила Чико за шею, рывком подтянула к себе и, заключив его в цепкие объятья, впилась клыками ему в сонную артерию. Ностромо пытался вырваться и лупил кровососку рукоятками разряженных пистолетов, но все без толку. Она не отпустила жертву до тех пор, пока не утолила жажду, а отпустив, сразу же расчленила беднягу своими грозными клинками. Угоди Чико не под них, а в вертолетный пропеллер, он и то разлетелся бы на куда меньшее количество кусков, чем изрубила его лютая клыкастая бестия.
Косматого Джулиано постигла примерно та же участь, только нарвался он не на воинствующую амазонку, состоящую в дальнем родстве с графом Дракулой, а на лихого араба в кушаке и шароварах, виртуозно размахивающего ятаганом. Завидев бегущего к нему ожившего персонажа «Тысячи и одной ночи», Зампа вскинул пистолет и выпустил во врага остаток магазина. И хоть Джулиано стрелял с короткой дистанции, араб тем не менее увернулся от пуль, проявив при этом чудеса акробатики. Метнувшись к стене, он запрыгнул на нее, словно гонимый собаками кот, а потом, пробежав полдюжины шагов по вертикальной поверхности, оттолкнулся от нее, крутанул в воздухе сальто и очутился у Косматого за спиной. Зампа не успел обернуться, как его косматая голова уже летела с плеч, срубленная лихим ударом арабского ятагана.
Самая прозаическая гибель выдалась у брата сгоревшего в плазменном огне Альдо – Франческо. Настолько прозаическая, что малорослому Саббиани стало даже обидно, поскольку подобным образом он мог не единожды подохнуть и на улицах реального Чикаго. Никакой экзотики: ни инопланетной плазмы, ни сексапильных вампирш, ни арабов с саблями, ни даже, на худой конец, водопроводчиков с вантузами. Франческо был банальным образом забит до смерти бейсбольными битами и клюшками для гольфа. Ими его отутюжила банда обкуренных гаитян, невесть как очутившихся в «Старом маразматике» и смотревшихся здесь еще чужероднее, чем головорезы Южного Трезубца.
