Уильям Моррис - Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия
слишком ярким. Клара выглядела особенно красивой, посвежевшей. Сам Дик тоже был изящно одет в белый фланелевый костюм с изящной вышивкой. Здороваясь со мной, Клара чуть расправила платье и сказала, смеясь:
- Посмотрите, гость, мы теперь не менее нарядны, чем люди, которых вы вчера вечером склонны были бранить. Мы, право, не хотим, чтобы этот ясный день и цветы стыдились нас. Ну, побраните же меня!
- Ни в коем случае! - сказал я. - Вы оба точно рождены этим солнечным днем. И бранить вас, значит бранить его.
- Вы знаете, - сказал Дик, - сегодня особенный день, вернее - сейчас все дни особенные. Сенокос в некотором отношении лучше жатвы: в это время стоит обычно отличная погода. Если вы никогда не участвовали в сенокосе, вы не можете себе представить, какая это приятная работа. Женщины в поле так прекрасны, - произнес он, немного конфузясь. - Принимая во внимание сказанное, мы в праве украшать этот праздник.
- Разве женщины работают в шелковых платьях? - спросил я, улыбаясь.
Дик собирался серьезно ответить мне, но Клара закрыла ему рот рукой и сказала.
- Нет, нет, Дик, не объясняй слишком много, а то я подумаю, что ты сам стал, как твой дедушка. Пусть гость наблюдает, ему теперь недолго ждать, увидит сам.
- Да, - вмешалась Энни, - не слишком приукрашивайте картину, иначе гость разочаруется, когда поднимется занавес. А я этого не хочу. Но теперь вам пора в путь. Вы должны воспользоваться приливом и насладиться солнечным утром. Прощайте, гость!
Она опять без ложного смущения дружески поцеловала меня и этим чуть не отняла всякую охоту к путешествию. Но я поборол в себе подобное настроение, так как было ясно, что у такой очаровательной женщины, наверно, есть возлюбленный, подходящий ей по возрасту. Мы спустились по ступеням пристани и заняли места в красивой лодке, достаточно поместительной для нас и нашего багажа. И в ту минуту, когда мы уселись, Боффин и ткач явились проводить нас. Первый скрыл свою красивую фигуру под рабочим костюмом. На нем была шляпа с большими полями, которую он снял, чтобы помахать ею нам на прощанье с изяществом испанского идальго. Дик оттолкнул лодку от берега и усердно заработал веслами. Хэммерсмит с его благородными деревьями и красивыми домами стал медленно удаляться от нас.
Пока мы плыли, я не мог удержаться от сопоставления обещанной Диком картины сенокоса с той, которую я помнил. Особенно ясно представились мне женщины на работе: выстроившись в длинный ряд, тощие, плоскогрудые и невзрачные, одетые в обтрепанные ситцевые платья, с безобразными, болтающимися на головах чепцами, они двигаются, неустанно и механически взмахивая косами... Как часто эта картина омрачала для меня прелесть июньского дня! Как часто я жаждал увидеть луга, пестреющие людьми в ярких одеждах, сливающимися в единую гармонию с изобилием щедрого лета, с бесконечным разнообразием и красотой его картин, с богатством его звуков и благоуханий.
Теперь мир стал старше, умнее, и мне суждено увидеть осуществление моей мечты!
Глава XXII
ХЕМПТОН-КОРТ И ЦЕНИТЕЛЬ ПРОШЛОГО
Мы продолжали путь. Дик греб легко и неутомимо, а Клара, сидя рядом со мной, любовалась его мужественной красотой и открытым добродушным лицом и, казалось, не думала ни о чем другом. Чем выше поднимались мы по реке, тем меньше отличалась Темза этих дней от Темзы, которую я помнил. Если отбросить вульгарность пригородных вилл богатых буржуа - биржевиков и им подобных, нарушавшую в прошлое время красоту цветущих берегов, - это начало сельской Темзы было и тогда прекрасно. И когда мы скользили среди свежей и сочной летней зелени, мне чудилось, что молодость снова вернулась ко мне и я опять принимаю участие в одной из речных экскурсий, которыми я наслаждался в счастливые дни, когда еще не задумывался о том, что не все на свете хорошо.
Наконец мы достигли плеса. Там, на левом берегу реки, раскинулась прелестная деревня, старинные дома которой спускались к самой воде. Сюда подходил паром. За домами виднелись луга с разбросанными там и сям вязами, окаймленные высокими ивами. По правому берегу тянулся бечевник и открывалось свободное пространство перед рядом могучих старых деревьев, которые могли бы служить украшением большому парку. Но к концу плеса деревья все дальше отходили от реки, уступая место городку с красивыми домами причудливой архитектуры. Одни из них были новые, другие старые. Над домами возвышалась островерхая крыша большого кирпичного строения в стиле поздней готики и отчасти дворцовых построек Вильгельма Оранского. Это залитое солнечными лучами здание среди прекрасных окрестностей, на берегу сверкающей голубой реки, в которой оно отражалось, даже среди живописных строений нового счастливого времени пленяло взор своим особым очарованием. Опьяняющая волна ароматов, среди которых выделялся запах липы, дошла до нас из далеких садов, и Клара, встав со своего места, сказала:
- Дик, дорогой, не можем ли мы на сегодня остановиться в Хемптон-Корте, немного погулять с гостем в парке и показать ему эти милые старые здания? Может быть, именно потому, что ты жил так близко отсюда, ты очень редко водил меня в Хемптон-Корт.
Дик на минуту перестал грести и сказал:
- Так, так, Клара, ты сегодня что-то ленива! Я думал заночевать не раньше Шеппертона. Хочешь, мы сейчас сойдем, пообедаем в Корте, а часов в пять поедем дальше!
- Согласна, - сказала она, - так и сделаем. Но я хотела бы, чтобы гость провел час-другой в парке.
- Парк! - воскликнул Дик. - Да вся Темза - парк в это время года. Что до меня, то я предпочитаю лежать под вязом на краю пшеничного поля, чтобы пчелы жужжали над моей головой, а из борозды в борозду перекликались коростели. Это лучше любого парка в Англии! Кроме того...
- А кроме того, - прервала его Клара, - ты хочешь поскорее добраться до своей любимой верхней Темзы и показать, как под твоей косой быстро ложится скошенная трава.
Она с любовью смотрела на него и, наверно, мысленно
видела его уже в поле. Вот он, великолепно сложенный юноша, шагает, мерно взмахивая косой. И она со вздохом посмотрела на свои красивые ножки, будто сравнивала свою хрупкую женскую красоту с его мужественной красотой, как это делают женщины, действительно любящие и не испорченные условностями в чувствах.
Что касается Дика, он долго смотрел на нее с восхищением и наконец сказал:
- Да, Клара, как меня тянет туда! Но что это? Нас относит течением.
Он снова налег на весла, и минуты через две мы уже стояли на усыпанном галькой берегу пониже моста, который, как вы легко можете себе представить, уже не был безобразным железным чудовищем, но красивым решетчатым сооружением из дуба. Мы прошли в Хемптон-Корт, прямо в большой зал, который я очень хорошо знал. Здесь были расставлены столы для обеда и все было устроено приблизительно так, как и в хэммерсмитском Доме для гостей.
