Линкольн Чайлд - Забытая комната
– Что такое? – спросила Ким. – У вас такой вид… Извините за банальную фразу, но вы как будто привидение увидели.
– Так оно и есть. Эта музыка постоянно у меня в голове.
– И что это значит? При чем тут Машина? Вы же не думаете…
Логан торопливо выключил проигрыватель.
– Нет. – Он вернулся в кабинет и снова сел за стол. – Нет, не думаю. Помните, я говорил, что у меня способности эмпата? В первый раз я услышал эту музыку в кабинете доктора Стрейчи. Позволю себе предположить, что эмпат во мне принимал то, что слышал сам Стрейчи, когда начинал заболевать. – Он помолчал. – Но есть и кое-что еще.
– Что?
– Когда я услышал эту музыку, там, в кабинете Стрейчи, я одновременно ощутил что-то. Что-то отвратительное, как запах горящей плоти.
– Музыка Алкана действовала на слушателей по-разному, иногда очень необычно. Некоторые утверждали, что, слушая ее, чувствовали запах дыма.
Логан почти не слушал ее – он думал.
– Перед самой смертью Стрейчи сказал, что его преследуют голоса. Голоса со вкусом яда. И потом доктор Уилкокс, за завтраком… Он тоже кричал что-то о голосах у него в голове. Голосах, которые делают ему больно, слишком резких…
– Меня там не было, – вставила Ким. – И слава богу.
– Я тогда предположил, что ему больно оттого, что голоса слишком пронзительные, слишком громкие. Но сейчас думаю, что он имел в виду другое. Полагаю, он ощущал голоса.
Ким пристально посмотрела на него.
– Вы ведь говорите о синестезии, да?
Логан кивнул.
– Чувствовать запах музыки. Вкус голосов.
Некоторое время Ким в задумчивости стояла у стола, потом негромко сказала:
– Я, пожалуй, пойду.
– Спасибо за сэндвич. – Логан проводил ее взглядом. Дверь закрылась.
Он посмотрел на сэндвич, лежавший на белой фарфоровой тарелке. Потом взял листок с короткими справками по ученым, занимавшимся проектом, и еще раз внимательно перечитал все три параграфа.
40
Пансионат для престарелых «Тонтон-ривер» размещался в трехэтажном строении кремового цвета на Миддл-стрит в городке Фолл-Ривер, штат Массачусетс. Логан заехал на парковочную площадку позади здания и, кланяясь завывающему со страшной силой ветру, вошел через главный вход в вестибюль.
Наведя справки, энигматолог минут через пять поднялся на второй этаж.
– А вот и он сам, – сообщила сиделка. – Возле окна.
– Спасибо.
– Так вы его родственник?
– Дальний, – ответил Логан. – Долго объяснять.
– Это хорошо, что заглянули, тем более в такую погоду. Детей у него нет – умерли, а внуки – стыд-то какой – ни разу и не навещали. А он ведь до сих пор в здравом уме.
– Еще раз спасибо.
Сиделка взглянула на коробку шоколадных конфет в руке посетителя.
– А вот этого ему, боюсь, нельзя.
– Я оставлю их в комнате медсестры, когда буду уходить.
Логан прошел через просторный зал. Постояльцы пансионата, мужчины и женщины преклонного возраста, смотрели телевизор, играли в карты, собирали пазлы, бормоча что-то себе под нос, или просто сидели, глядя пустыми глазами вдаль. Энигматолог остановился перед большим венецианским окном с видом на Кеннеди-парк и – дальше, за железнодорожными путями – Музей военных кораблей. У окна, в коляске, сидел мужчина. Никогда еще Логан не видел человека, на лице которого старость проставила бы столь явственную печать: болезненно-землистое, оно все было испещрено морщинами. Костяшки суставов вцепившихся в подлокотники пальцев, казалось, вот-вот прорвут тонкую, как папиросная бумага, иссохшую кожу. Сморщенное, сгорбившееся под бременем лет тело словно застыло в форме запятой. Рядом, на сиденье, лежала кислородная трубка; в носу – канюля. Но блеклые голубые глаза взирали на гостя живо и внимательно.
– Доктор Соррел?
Еще секунду старик только смотрел на него, потом едва заметно кивнул.
– Меня зовут Логан.
Взгляд старика соскользнул на коробку конфет.
– Мне не разрешают. – Его голос напоминал шорох сухих листьев, разметенных по разбитой мостовой.
– Знаю.
Соррел снова поднял глаза.
– Что вам нужно?
– Можно? – Логан подтянул стоявший неподалеку стул. – Я бы хотел поговорить с вами.
– Валяйте.
Энигматолог сел.
– Вообще-то, я предпочел бы услышать, что вы скажете.
– О чем?
Поблизости никого не было, но Логан все же слегка понизил голос:
– «Проект Син».
Старик замер. Костяшки пальцев на подлокотниках коляски побелели еще сильнее. Взгляд медленно ушел в сторону. Минуту-другую он молчал, потом облизал сухие губы. Прокашлялся.
– А гроза-то надвигается.
Логан посмотрел в венецианское окно. Передний фронт урагана приближался к городу, и деревья в парке гнулись и качались под ветром; сорванные ветки и облака зеленых листьев носились под грозно нависшим, зловещим небом. Улицы как будто вымерли.
– Да, надвигается.
– Так о чем вы говорили? – спросил старик.
– Я сказал, что хотел бы получить информацию по «Проекту Син».
– Ничем не могу помочь.
– Думаю, можете, доктор Соррел.
Глаза у старика закатились, как будто он искал взглядом помощи.
– Не беспокойтесь, – негромко сказал Логан. – Я получил официальное разрешение посетить вас.
– Мне девяносто восемь. Я стар. И память у меня уже не та, что раньше.
– Сомневаюсь, что вы забыли этот проект. Но в любом случае позвольте освежить вашу память. «Проект Син» разрабатывался в «мозговом центре» под названием «Люкс», в Ньюпорте. В девятьсот тридцатых работы были внезапно прекращены тогдашним директором, Чарльзом Рэнсомом. Исследованиями занимались трое: Мартин Уоткинс, Эдвин Рэмси и вы. Ваши коллеги умерли, так что остались только вы.
Вместо ответа старик лишь чуть заметно качнул головой, но был это жест отрицания или дрожательный паралич, Логан не понял.
– Я – или лучше сказать мы, поскольку я работаю по поручению «Люкса», – знаю о секретной комнате. Я был там. Видел оборудование. И мне известно, почему проект закрыли: из-за опасений, что результаты исследований могут быть использованы во вред человечеству.
Голова Соррела дернулась от непроизвольного мышечного спазма. Он закрыл глаза. Веки так истончились, что Логан почти видел сквозь них радужную оболочку.
– Недавно кто-то – мы не знаем кто – проник в лабораторию. У нас есть основания полагать, что они пытаются заново запустить старые эксперименты. Судя по их действиям, облагодетельствовать человечество они не стремятся – скорее наоборот. Проблема в том, что из лаборатории унесли все записи, все документы. Мне нужно, чтобы вы рассказали, над чем работали.
И снова никакого ответа.
Логан опустил руку в карман, достал конверт, вынул сложенный лист и, развернув, показал Соррелу. Это было письмо от Олафсона, написанное на фирменном бланке «Люкса» и дающее Соррелу разрешение ответить на любые вопросы Логана. Старик внимательно просмотрел письмо и отвернулся.
