Дмитрий Грунюшкин - За порогом боли
– «Жучки», Олег, у тебя, и правда, были. Я их «прикончил». Но ФСБ ты можешь не бояться, это не их работа. Все сделано грубо, наспех, и очень дешево. Даже участковый милиционер справился бы с этим лучше.
– Поясни! – потребовал Макс.
– Ну, смотри. Во-первых, телефонная закладка установлена в сам аппарат, при чем «в разрыв». То есть провод разрезан и в разрез вделан «клоп». Так уже во время войны, наверное, не делали. Контрразведка или шестой отдел слушали бы тебя прямо с АТС или через бесконтактный уловитель, который снимает электромагнитные колебания в проводе, находясь рядом с ним, и потом их расшифровывает. А у тебя – работа кружка «Юный техник». Второе. Два радиомикрофона в тройниках. Кстати, это не твои тройники, а подмененные, так что ты зря за них переживал. Так вот. Я далеко не самый крутой детектив в России, но даже я использую для работы микрофоны стоимостью не меньше сотни баксов, а эти продаются за десятку в моем магазине. Они нуждаются в постоянном питании, у них невысокая чувствительность, их сигнал ловится обычным радиоприемником, и их не слышно уже в трехстах метрах. Так что твои «друзья» где-то рядом и сейчас колотят по своей «Спидоле», думая, что приемник сломался.
Ну, и, в конце концов, три «жука» на всю квартиру – это признак либо крайней бедности, либо крайней безграмотности и самонадеянности. «Контору» сейчас, конечно, финансируют похуже, чем раньше, но в моем магазине они эти «тройники» покупать все равно не станут.
– А можно узнать, кто купил эти «тройники»? – подал голос Кирилл.
– Нет, к сожалению. Их берут все, кому не лень. Например, мужья, у которых зачесался лоб, и они хотят убедиться, что это не рога. Дешево же. К тому же, вовсе не я один их продаю.
– Ладно. Что из этого всего вытекает?
– Скорее, всего, это чья-то частная инициатива. Во всяком случае, не целенаправленная разработка спецслужб. Есть, конечно, вероятность, что это сделано преднамеренно, в расчете, что ты «жучков» найдешь и задергаешься, начав делать ошибки. Но, при всем моем к тебе уважении, я не думаю, что такую игру стали бы затевать ради обычного журналюги. Или ты от меня что-то скрываешь? Макс, я могу тебе еще чем-то помочь? Охрану выставить или детектива запустить, чтобы он твоих «друзей» поискал? А?
– Нет, не стоит, – отказался Макс. – Хлопот много.
– Ну, Макс! Ты меня в свое время так отрекламировал, что это мне чрезмерной платой не покажется.
– Нет, спасибо. Лишняя трата времени.
– Как знаешь, – Вадим поднялся. – Оставь тогда себе шумогенератор и вот это… – Он протянул небольшой приборчик. – Это простенький анализатор линий. Подсоединишь к телефону по инструкции. Если к твоей линии кто-то подключится – неважно, параллельный телефон или закладка – на приборе загорится лампочка. Значит, ты снова под колпаком и пора звонить мне.
Кирилл сидел на диване, разглядывая выложенные Максом «игрушки». Он изо всех сил старался выглядеть спокойным, но горящие глаза выдавали его состояние. «Все-таки все мы, мужики, большие мальчишки» – думал Макс, наслаждаясь произведенным эффектом. – «Машины, оружие – это то, что притягивает всех нормальных мужчин на свете, как Земля – ньютоновское яблоко. А уж потом идут женщины, футбол, вино, карты и прочие атрибуты».
Наконец Кирилл поборол священный трепет и почти спокойно поднял АКС, по-хозяйски его осмотрел, пощелкал затвором и заглянул в дуло, предварительно засунув в патронник большой палец, чтобы свет, отражаясь от ногтя, ровно освещал стенки ствола.
– Идеальное состояние, – констатировал он. – Из него, похоже, почти не стреляли.
– Не сомневайся, его пули и гильзы в гильзотеке ФСБ есть. Если мы, конечно, и вправду имеем дело с ЧК, в чем я лично все больше сомневаюсь.
Кирилл с заметным сожалением отложил автомат в сторону и взял листочек с инструкциями. Текст был отпечатан на компьютере и выведен через лазерный принтер. Это уже кое о чем говорило. Например, о том, что у Юрия Николаевича есть средства пользоваться довольно дорогой оргтехникой. О его осторожности, так как он не стал доверять печатной машинке с ее легко опознаваемыми дефектами литер и навеки остающимися следами на копировке, которые, при известной сноровке, может прочесть кто-нибудь любопытный. Идентифицировать же принтер, на котором сделан этот листок, можно лишь используя сложный спектральный анализ красящего порошка, и проведя огромную оперативную разработку сотен подобных принтеров. Правоохранительные органы на это способны чисто теоретически, но Макс не способен даже в теории. Кроме того, это, возможно, говорило о том, что Юрий Николаевич не вполне доверяет Максу, но имеет высокое мнение о его способностях. И еще о том, что дело ведется неофициально, иначе не были бы приняты такие меры предосторожности.
К таким выводам Макс с Кириллом пришли после подробного разбора инструкций. Сами же инструкции не содержали ничего особенного. В кратких нейтральных фразах в них повторялось требования не предпринимать ничего самостоятельно, не спешить с привлечением помощников, действуя, по возможности, в одиночку /при этом Макс многозначительно посмотрел на Кирилла, а тот согласно кивнул. Им уже не нужны были слова, чтобы понимать друг друга/,соблюдать крайнюю осторожность и не выносить «инструменты» из дома, пока не будет дано соответствующее распоряжение, и т. д. и т. п. Связь устанавливалась простейшая – ежедневно в десять утра Максу будут звонить. В будущем, после испытательного срока, условия работы будут во многом изменены.
Ежедневный выход на связь желателен, но не обязателен. Пятидневный невыход на связь считается отказом от сотрудничества, со всеми вытекающими из этого, последствиями.
– Интересно, что из этого может «вытечь»? – вслух подумал Макс. – Ментам меня сдадут? Или что-нибудь несчастное со мной случится?
– Ты же не собираешься сразу же отказываться от сотрудничества? – успокоил его Кирилл. – А там видно будет, что с кем случится.
Через час «афганец» ушел на базу, узнать, как у ребят дела, и сказал, что там и заночует. Макс остался один.
Он доел завтрак, приготовленный Ленкой, и включил телевизор, но его звук в пустой квартире только усиливал чувство одиночества. Словно вся тяжесть мира вдруг свалилась на Макса. От такой ноши опустились плечи, и он сгорбился и закрыл лицо руками. Почему все так несправедливо? Раньше он даже радовался, когда Ленка уезжала, и он мог отдохнуть от людей несколько дней. Но то было не одиночество, а уединение. А теперь она ушла навсегда. Макс выключил телевизор и тяжело опустился на диван. Он с трудом вытянулся и замер, уткнувшись носом в пыльную накидку. И, вдруг, как обрыв пленки в кинопроекторе…Окружающий мир исчез и он упал в лесу между обомшелых пней и горячая, злая стальная оса вспорола воздух у его головы. Больно хлестнули по лицу ветки, и он рванулся через кусты, боясь оглянуться. Ему нужно было посмотреть назад, но тогда драгоценные метры будут потеряны…А в спину, в мягкие мышцы, сверлом впивался взгляд охотника, поднимающего оружие. Макс не выдержал и оглянулся, но никого не увидел. В следующий миг он, споткнувшись, рухнул в стоячую воду болота и запах гнили ударил в ноздри. Он вжимался в ил, стискивая зубы, через которые тухлая вода просачивалась в пересохшее горло, но Смерть в обличии убийцы из спецназа, вела ствол автомата в его сторону и, скаля черные зубы, уже давила на курок…
