Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09
Она кивнула и глотнула вина.
— Что стало с мистером Рубриком и этими шестью детьми?
— Теперь он уже кто-то другой. Поскольку благодаря ему мы смогли обезвредить Мандрагору, шеф пошарил в карманах Агентства и переправил его в другое место под новым именем.
— А Стелла — она еще за решеткой?
— Нет, на свободе. Мило показал под присягой, что пистолет выстрелил случайно, поэтому обошлось без обвинения. Они где-то на Западе, со всеми шестью ребятами. Некоторые так и напрашиваются на наказания.
Она допила вино и улыбнулась со значением. Они медленно начинали постигать тайный язык улыбок, взглядов и непроизвольных движений друг друга. И Браун понял, что она собирается провести ночь здесь, — и надеялся, первую из многих.
И ей не надо было это говорить. Он уже знал.
Перевел с английского Денис ПОПОВ
© Albert E.Cowdrey. Mindbender. 2012. Печатается с разрешения автора.
Рассказ впервые опубликован в журнале «Fantasy and Science Fiction» в 2012 году.
Мэтью Хьюз
Радостное Изнурение и Нисходящее Фламбё
Рафаллон припал к стене башни Хердеванта, липкий клей на ладонях надежно удерживал его на сером камне. Над его головой не более чем на расстоянии протянутой руки вновь скрипнули петли небольшого окошка. Мгновение назад кто-то там открыл левую панель; теперь наступала пора правой. Логически рассуждая, в качестве следующего шага должна была появиться голова. После чего Рафаллона обнаружат, если это еще не произошло, и последствия отнюдь не прибавят ему чести.
Профессия Рафаллона состояла в присвоении различных ценностей, правда, без согласия владельцев. Он практиковался еще с мальчишеских лет и приобрел достаточно высокую квалификацию в таких ремеслах, как преодоление стен, борьба со всякого рода замками и сторожами. Особого совершенства он достиг в умении вовремя смыться, когда обстоятельства оборачивались против него.
Чтобы избегать неприятных ситуаций, он предпочитал самостоятельно избирать объект приложения своих усилий; однако охотно предоставлял свои услуги тем, кто находил его условия приемлемыми. Конечно же, лишь в том случае, если считал приемлемым и уровень риска.
Впрочем, обе кондиции начисто не соответствовали его нынешнему положению. Возможность того, что хотя бы один эпизод сложится не в его пользу, он вычислил сразу, как только получил информацию о природе своего нынешнего задания, и теперь она на практике превращалась в уверенность. Хуже того, ему предстояло принять на себя гнев волшебника Хердеванта, чья известная всем суровость заставила собратьев по ремеслу дать ему прозвище Железнорукий.
Зацепка на левой руке Рафаллона начинала ослабевать. Он оторвал руку от стены, поплевал на нее, чтобы вернуть липучесть, а затем снова прижал к стене. Через несколько мгновений ему придется проделать аналогичную операцию и с правой рукой, — если только к этому времени его не охватит огонь, извергнутый палочкой волшебника, либо же вызванный чародеем демон уволочет его в свое дымное логово, где надругается над ним многочисленными и не поддающимися описанию способами.
Первое правило вора требует избегать поимки и наказания любыми путями. Однако Рафаллон дополнил его следующим соображением: когда все потеряно, сумей хотя бы сохранить лицо. И потому, придав своей физиономии самое невозмутимое выражение, на каковое оказался способным в данной ситуации, он посмотрел вверх. И обнаружил, что вопреки собственным надеждам, но в полном согласии с предчувствием, смотрит прямо в холодные глаза Хердеванта.
— Значит, явился, — проговорил волшебник, словно бы продолжая начатый разговор.
— Явился, — согласился Рафаллон, не усматривая никаких положительных перспектив в немедленном отсоединении от стенки.
— Тогда заканчивай подъем и влезай в окно. Я снял с него защитное заклинание.
Рафаллон снова поплевал на ладонь и с помощью зацепки подтянулся еще на длину руки.
— Надеюсь, это был не Расчленяющий портал Буллимара?
Хердевант фыркнул:
— Ставить его на маленькое окошко наверху башни? Конечно же, нет. Это был Защеп Пиласкуо.
— Не слыхал о таком, — пробормотал вор, добираясь до подоконника.
Маг пояснил действие Защепа: в тот самый миг, когда Рафаллон уже наполовину пролез бы через окно, обе створки должны были сомкнуться на его теле, стиснув так, что вор превратился бы в подобие осы, чью головогрудь и брюшко соединяет лишь тонкая полоска хитина.
— Точно это заклятие снято? — переспросил вор, занося ногу на подоконник.
— Точно. Спускайся сюда.
Рафаллон опустился на каменный пол башни. Он нахмурился, когда заметил, что в небольшой округлой комнатке ничего нет — еще один элемент операции, проваленный тем, кто послал его.
— И кто заставил тебя думать, что я воспользуюсь Буллимаром? — заговорил Хердевант. — Он предназначен для дверей, особенно для потайных люков.
Вор был слишком разочарован, чтобы отвечать. Мгновение спустя он понял, что Хердевант не привык ждать ответа на свои вопросы. Пятки ног Рафаллона вдруг ощутили, что находятся в контакте с раскаленными углями. Инстинктивные прыжки на месте облегчения не принесли.
— Глабро! — сумел выкрикнуть он.
Маг чуть повел рукой, и угли остыли.
— Глабро Растяпа? — переспросил он, и суровые губы сложились в усмешку. — Ты один из его людей?
— Не по собственной воле, уверяю вас! — Рафаллон потер подошвами своих особых туфель о каменный пол, чтобы как-то охладить ноги. Действие это эффекта не произвело, однако ощущение жара потихоньку уменьшилось само собой.
— Но Глабро послал тебя? И сказал, что окно будет защищено Буллимаром?
Волшебник снова фыркнул; Рафаллон уже начинал подозревать, что подобная реакция характерна для него.
— Беспомощный глупец, — закончил Хердевант. — И что же заставило тебя довериться ему?..
Тут суровое лицо затуманилось подозрением. Маг начертил в воздухе незримую фигуру, и Рафаллон увидел рисунок из прямых и кривых зеленых и светящихся линий, соткавшийся перед глазами. Спустя мгновение вор понял, что видит план поместья Хердеванта. Пленивший его маг некоторое время рассматривал рисунок, а потом стер его мановением пальца, заканчивавшегося длинным ногтем.
— Мне пришло в голову, — заметил волшебник, — что тебя могли использовать в качестве отвлекающего маневра. Но нет, Глабро не способен возвыситься даже до нижней ступени на лестнице хитроумия.
Он погладил свой нос и чуть потянул его, словно бы помогая памяти.
