Сергей Гатаулин - Вирусапиенс
В углу зашуршало, и от одного из столов отделилась едва различимая фигура. Человек в белоснежном балахоне, больше напоминающий ангела, повернулся, и на Анатолия глянули внимательные глаза школьного преподавателя физики Чуйкина.
Физик был на удивление большим и непомерно добрым человеком. Гнусавый голос бывшего баскетболиста мог усыпить любого ученика в течение пятнадцати минут. Один только Толик мог выдержать гипнотизирующий речитатив полный урок.
— На всякое тело, погруженное в жидкость, — забубнил Чуйкин, отворачиваясь к пробиркам, в которых всё это время что-то булькало, шипело и дымилось.
— Действует сила! Ну, соображаем! Проводим аналогию! У тебя же в школе по физике пять баллов было? — вдруг закричал он голосом Потёмкина.
— Неужели до сих пор не сообразил? — поинтересовался белый балахон, сжимаясь до димкиных размеров.
— Какого чёрта?! — фыркнул Анатолий, ощущая неправдоподобность ситуации.
— Не чертыхайся и слушай! — прошипел Потёмкин, сверкнув недоброй улыбкой отца Михаила. — Ты погружаешься во времени в прошлое. Выталкивающая сила старается вернуть тебя назад. Куда? Конечно же, в точку отправления!
— Только вот ты, как баран, упрямо прешь против ветра, стараешься сопротивляться. Зачем копировать первый прыжок, если его вектор направлен в прошлое? — воскликнул раздраженный голос Бейрута.
— Расслабься и отправляйся домой. Плыви по течению! Наслаждайся процессом. А то, не ровен час, допрыгаешь до зарождения Земли, если раньше в каком-нибудь катаклизме не сгоришь. Хотя… мощи наверняка не хватит.
— Кто ты? — разозлился Анатолий, будучи абсолютно уверен, что перед ним не Потёмкин. — И чем ты здесь занимаешься?
— Точно не хватит. Чем дальше в лес… Тьфу ты! — продолжал белоснежный балахон, не обращая внимания на возмущение Анатолия. — Чем глубже погружаешься, тем больше сила выталкивания.
— Кто ты? — Анатолий с трудом сдерживал бушующую в груди ярость.
— Я? Кхм… — запинаясь, пробормотал стушевавшийся лаборант, скользнув взглядом по столам.
— Зови меня «Первый». Кхм. Я здесь будущее создаю. А вы мне мешаете, — недовольным тоном закончил незнакомец с лицом седобородого старца.
Быстро скользнув к столу, он вытащил из большой замутнённой банки нечто попискивающее и извивающееся и пересадил это в пластиковый контейнер.
Анатолий, присмотревшись к собеседнику, почувствовал в его движениях неестественность, словно это был не человек. Периодически меняя облик, словно перчатки, хозяин лаборатории иногда напоминал Потёмкина, иногда превращался в седого взъерошенного старичка. Порой телохранителю казалось, что сама Вселенная заглядывает ему в глаза.
— Что вы за существа такие? Не зная механизма, прыгаете по ветвям Хронодендрида, как обезьяны по пальме! — Потёмкин выронил пробирку.
Раздраженно махнул рукой, прошептал что-то, помолчал несколько секунд и гневно продолжил:
— Ломитесь в прошлое, как слон в джунгли, ломая все на своём пути.
— Ты не наезжай, лучше объясни, что я не так сделал. Я же не нарочно попал в это твоё прошлое, — попробовал оправдываться Анатолий.
— Это-то и плохо, что не нарочно! — завопил Дмитрий, мгновенно обернувшись бодреньким старичком.
Дедушка недовольно фыркнул, глядя на смущенного Анатолия.
— Я просил называть меня «Первый»!
— Хорошо, — пообещал Анатолий, не понимая причины раздражения собеседника.
— Нельзя менять историю, не задумываясь о последствиях — слишком тонка историческая ткань. Любое непродуманное, пусть даже незначительное, вмешательство может разрушить всё древо времен. Чем ближе к корневой системе — тем большие последствия могут произойти в будущем. — Первый покачал головой, скривился.
— Ну не разрушить, но изменить так, что появится дополнительная ветка или отросток, а это чревато последствиями для соседних ответвлений.
Анатолий скучал, захотелось исчезнуть.
«Может, просто прыгнуть туда, где нет этого нудного лектора-оборотня», — подумал он, но старичок предупредил его мысль.
— Даже не пытайся! — погрозил он пальцем.
Анатолий заинтересованно уставился на Первого, напомнившего ему родителя в моменты, когда тот устраивал маленькому Толе выволочку по поводу плохой оценки.
— Наконец я привлек твоё внимание, — заметил отец.
— Почему я попадаю в прошлое? — осторожно спросил Анатолий. — Ведь я хочу вернуться в своё время.
— Я же тебе объяснял, но ты, видимо, не слушал, — возмутился Первый, превращаясь в нудного преподавателя.
— Ты изначально настроился копировать первый прыжок — точнее, воспроизводить те ощущения, которые его сопровождали. Естественно, прыгнув впервые на сотню тысяч лет в прошлое, ты каждый раз погружаешься всё глубже и глубже.
Анатолий внимательно слушал, не забывая кивать головой, однако слова по-прежнему норовили пролететь мимо ушей. Утомленный мозг не желал мыслить.
— Ты подумай, во что человечеству обойдутся твои фокусы с детским творчеством? Бумеранг, копье, картины, песни… Устроил кружок «Умелые руки»! Думаешь, спас человечество?
— Но их бы сожрали, — запротестовал Анатолий, вспомнив Зура и его соплеменников.
— А благодаря тебе сожрали неандертальцев! — заорал Первый. — Более сильный вид, предназначение которого — создавать конкуренцию хомо сапиенсу. Я столько усилий вложил! У них было равновесие, свободная конкуренция. А ты?!
Анатолий отчего-то почувствовал себя виноватым.
— Откуда мне было знать? — пробормотал он. — Они и меня сожрать хотели. Я жизнь спасал — имею право!
— Да я понимаю, что испугался, — соглашаясь, кивнул добрый старичок. — Но какого чёрта ты полез со своими знаниями? Ладно, кресало и копье! Они и без тебя всё это в пределах нескольких десятков тысяч лет придумали бы. Но бумеранг-то зачем? И главное, зачем настенное… Художество зачем? Руки чесались?
— Право имею! — вновь разозлился старец в рясе, забегал между столов с пробирками и колбами. — А обязанности как же?
Анатолий почувствовал, что начинает себя жалеть. Он уже готов был полностью согласиться с надоевшим учителем, вот только никак не мог понять: какой вред хомо сапиенсу могут причинить рисунки на стене пещеры?
— Там, где полностью побеждает творческий подход, перестает действовать стремление к физическому совершенству, а для выживания нужна сила.
— Что же мне делать? — застонал поникший преобразователь истории.
— Двигай домой, — посоветовал бесформенный балахон голосом святого отца, и именно в этот момент Анатолий вновь ощутил действие силы, затягивающей в неизвестность. Точнее, теперь он знал, что сила стремится вытолкнуть его домой.
