Джеймс Ганн - Мир-крепость
- Уилл... - позвала Лаури.
Я вздрогнул и обернулся. Она стояла посреди комнаты, держала камень в вытянутой руке и смотрела на меня. Я закрыл ставень.
- Положи его на пульт.
Девушка осторожно положила. Камень лежал, невинный, прозрачный; мы взглянули на него, а затем посмотрели друг другу в глаза.
"Я люблю тебя, Лаури", - подумал я, но мысль эта была насыщена горечью и сомнением.
Девушка покраснела и отвела взгляд.
- Ты знаешь, о чем я думал. Ты ведь можешь читать мысли.
- Иногда. Если разум человека открыт.
- Как мой сейчас?
- Да.
- Попробуй сделать то же с камнем. Попроси, чтобы он заговорил с тобой.
Она вгляделась в камень, нахмурилась, потом вздохнула и загадочно посмотрела на меня.
- Что ты слышала?
- Ничего. Может, какой-то далекий шум, вроде жужжания пчелиного роя. Что это такое, Уилл?
Я глубоко вздохнул - еще одна надежда не сбылась.
- Надень наушники и попробуй еще раз.
Она надела их, нажала кнопку, взглянула на камень, а затем посмотрела на меня. Глаза ее были широко распахнуты, и я понял, что она приняла решение.
- О, Уилл... - прошептала она. - Как это печально! Как удивительно и печально.
- А самое грустное, что их дети еще не появились на свет.
- Может, это произойдет скоро? Я умею читать мысли, а ты...
Я покачал головой.
- Умеешь, - настаивала девушка. - Один или два раза, она покраснела, - я чувствовала, как твои мысли касаются моих. И ты всегда знаешь, когда человек говорит правду, а когда лжет. Поэтому я и не пыталась обмануть тебя. Ты безошибочно определяешь чувства, если они достаточно сильны. Может, это даже помогает тебе определить, кто где находится.
- Да, - сказал я, вспомнив схватку с Сабатини. - Но я думал, что это все умеют.
Лаури покачала головой.
- Я бывала во многих местах и видела разных людей, но никто не обладал твоими способностями.
Она помолчала, первый восторг прошел.
- Но из этого ничего не следует, правда? Он нам не поможет. - Она указала на камень.
- He прямо. Скажи, ты знала, кто я, когда увидела меня впервые?
- Нет, - ответила она. Это была правда, и я обрадовался.
- А потом ты узнала и вытащила меня от Сабатини при помощи вот этого устройства.
Лаури кивнула.
- Понимаешь, мы искали Фриду, но когда нашли, было уже поздно. Зато там оказался ты, и мы узнали, кто ты такой. Тебя нужно было забрать оттуда, и я вызвалась добровольно.
- Фрида работала для вас?
- Да. Граждане думали, что Фрида их агент, но она работала для нас. Она должна была принести мне камень, но попала в ловушку и не добралась до меня.
- Значит, ты была связной, - сказал я.
Она кивнула.
- И потому пела свои песенки. Если кому-то нужно было передать информацию или получить сообщение, он ходил от бара к бару, пока не находил тебя.
- Да, - ответила Лаури, спокойно глядя на меня.
- Фалеску тоже работал на вас?
- Да. Он доставил бы тебя сюда, на корабль. Но Агенты Императора забрали его на допрос, а потом отпустили, так ничего не узнав. Ты, наверное, устал. Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь спать.
Узкими коридорами мы направились в кормовую часть корабля, встретив по пути несколько человек в серебристо-черных мундирах. Они уважительно кланялись Лаури. Наконец девушка остановилась перед дверью и отодвинула ее. Мы вошли в небольшую комнатку с койкой, стулом и умывальником.
- Здесь тесновато, - словно извиняясь, сказала Лаури.
- Да?
- Сабатини и вправду умер? Я слышала об этом и никак не могла себе представить.
- Да, умер, - со вздохом ответил я и рассказал, как это произошло.
Девушка задумалась.
- Страшный и несчастный человек, - сказала она потом. Но зачем ты заманил его в склад? Ты не говорил, но я знаю, что ты не собирался мстить.
- Мне не хотелось мстить - я пошел к тебе домой, узнал, что ты исчезла, подумал, что он схватил тебя.
- О-о! - Она отвернулась к двери.
- Лаури?
- Что?
Я заколебался.
- Ты пришла ко мне в камеру только из-за камня?
- Нет.
- Лаури?
- Что?
- Извини за то, что я написал. Это было зря.
- Конечно.
- Ты простишь меня? - спросил я, подойдя к ней совсем близко.
Взглянув на меня, она улыбнулась.
- Я уже давно тебя простила.
- Лаури, - быстро сказал я, чтобы покончить наконец с этим вопросом, пока не передумал. - Почему ты это сделала? Почему вмешалась в это дело?
- Потому что так хотела, - медленно ответила она. - И потому, что это был мой долг.
- Перед кем? - спросил я, и это прозвучало почти как стон.
- Перед людьми. И перед Архиепископом.
- Ты не должна была этого делать.
- Это не так уж и много, Фрида сделала больше.
- Но... - начал я и умолк. Слова звучали безнадежно.
"Я люблю тебя, Лаури".
"Я люблю тебя, Уилл".
Ее ответ прозвучал в моей голове отчетливо, как колокольчик. Сердце мое учащенно забилось. Между нами больше не было стены, крепость рухнула. И все же, когда я взглянул на ее лицо, оно было бледным и несчастным.
- Это ужасно, правда? - тихо сказала она.
- А могло бы быть чудеснее всего в мире. Мы двое, наделенные такими способностями, могли бы стать счастливее всех в мире, если не считать тех, чей голос дошел до нас через века и расстояния.
- Да...
- Скажи, Лаури, - слова давались мне с трудом, - скажи, что я ошибся, что ты только играла роль...
Но она покачала головой, а в глазах ее были печаль, усталость и жалость.
- Я не смогла бы, Уилл, и ты знаешь это. Такова уж судьба женщины. Я просто делала то, что требовалось. Иногда это было неприятно, но другим приходится делать вещи и похуже. Это был единственный способ что-то узнать. Тогда я узнала, что наемники Императора не схватили тебя. Я не жалею ни себя, ни тебя, это что-то другое, правда?
- Да, - глухо ответил я.
Она помолчала, печально глядя на меня.
- Спокойной ночи, Уилл.
Я не ответил. Стена вновь разделила нас, и была она толще, чем когда-либо прежде. Любовь разрушила ее, но слова воздвигли снова.
Я лег на койку и повернулся к стене. Ворочался я долго, потом все же заснул.
21
...и пока я лежал, вспоминая, как исчез камень и как я познал, что такое страх, не ведая, ночь сейчас или день, за мной пришла Лаури.
Она постучала в дверь, я встал и впустил ее.
- Архиепископ хочет тебя видеть.
Она не смотрела на меня. Может, так было лучше, ведь я был небрит и не выспался.
Вновь мы шли по коридорам корабля, и я думал о трех делах, которые мне предстояло сделать: одно для людей и два для себя. Потом игра закончится.
- Почему он так тебя ненавидит? - спросила Лаури.
- Кто?
- Аббат.
- Это тщеславный человек, - ответил я. - Кроме того, он сказал, что я его сын, и я верю ему.
Она быстро взглянула на меня.
