Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города
Стены Крепости внушали уважение. Хорошие стены. С арматурой из Тяжёлого Железа. Панночка подумала, что недооценила Дом Кор. Конечно, ей Тяжёлое Железо не помеха, но девять из десяти магов Лиги признали бы Крепость магически неприступной, а десятый… десятый, пожалуй, просто бы промолчал.
Мост был опущен. Ров сухой, но глубокий, протекавшая рядом речка заполнила бы его быстро, только открой плотину. А в реке, похоже, панцирники живут, и какие панцирники, двадцатифутовые.
По мосту прошла она к малым воротам. Стражники ничего не спросили, только отсалютовали алебардами. На мгновение она удивилась — но на очень короткое мгновение. И грудь и спина зачесались — значит, наконечники стрел, нацеленных на неё, сделаны из того же Тяжёлого Железа. Строжко, строжко живут в Крепости, а показная беспечность — именно показная. Врасплох их не возьмёшь. Она-то, положим, взяла б, и ещё двое-трое оставшихся в живых (в живых ли?) из Священного Конклава, да Тот, Кто Сидит В Камне, размели б Крепость по камешку, но более — никто.
Да и это под большим сомнением. Не кажи «гоп», пока не встал на грабли. Откуда туман? Клочья его медленно летали над двором, постепенно растворяясь в солнечных лучах. Туман непростой, обычному глазу не виден. Что явилось причиной его? Она не знала. Следовательно, есть в Крепости нечто непонятное ей. Но мнится (если категория «мнится» уместна в такой точной науке, как магия), что и весь Конклав в полном составе, Конклав последнего дня Межпотопья, тоже бы не рискнул предпринимать что-либо против Крепости, не узнав, что стоит за этим туманом. Или кто.
К ней подбежал дежурный кадет.
— Могу ли я быть полезен гостье Крепости Кор?
— Можешь, дружок, можешь. — Играть в старуху-мельничиху расхотелось. — Отведи-ка ты меня к Командору.
— Вас? — Кадетик не смог сдержать недоверия, вон как сузились зрачки, покраснели кончики ушей и напряглись седалищные мышцы.
— А что, недостойна?
— Простите, гостья Крепости, но дело в том, что Командор не принимает. Никого. Ни вас, ни герцога Ан-Жи, вообще никого.
— А что, герцог где-то поблизости?
— Я так, для примера, — смешался кадетик.
На выручку ему пришёл старшина.
— Какие-то проблемы, сударыня?
— Мне нужен Командор, офицер.
— Сожалею, но Командор без доклада не принимает.
— Скажите… Скажите ему, что я пришла в связи с событиями, случившимися этой ночью.
— Вот как? — Старшина внимательно осмотрел её. — Но тогда вам нужен не Командор, а доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин. Именно ему переданы все полномочия по этому делу.
— Доблестному рыцарю Кор-Фо-Мину? Что ж, этого следовало ожидать.
— Гостья Крепости знакома с доблестным рыцарем?
— Гостья Крепости знакома с историей Замка Т'Вер, — ответила Панночка. — Ведите меня к нему.
Почётный караул из старшины и кадета ей не мешал. Кор-Фо-Мин. Ничего страшного, огненный волк бегает по солнечной стороне Меркурия.
У здания, довольно неказистого, они остановились.
— Как мне доложить о гостье крепости?
— Я сама о себе доложу.
— Но…
Она не стала слушать возражений, а просто прошла сквозь закрытую дверь.
3
Старушка была одета, как обыкновенные старушки всех времён и народов. Во что-то очень скромное и практичное… Глазу остановиться просто не на чём — чёрное, везде чёрное. Так одеваются Воины Ночи, полумифические бойцы далёких островных княжеств, о которых длинными зимними вечерами по особой просьбе рассказывают бродяги-сказители, непременно вполголоса и с оглядкою, давая понять, что тайны, которые они ведают, стоят не только кружки браги. Жизнью за них плачено, и как знать, не кроется ли лазутчик, с ног до головы одетый в угольное, с перемазанным сажею лицом и чернёными зубами, неподалёку за кадкой или забором, чтобы после выследить каждого, посягнувшего на их тайну, выследить и убить летучею звездой, особым оружием Воинов Ночи. А ещё у них руки железные по локоть, а во рту два языка: один, чтобы говорить, а другой — жалить мучительным смертельным ядом.
Фомин хранил с дюжину свитков, рассказывающих подобные истории. Где правда, где вымысел, он не знал, но сейчас, глядя на путницу, готов был поверить во многое. Сухонькая, она, казалось, нисколько не устала и готова пройти ещё вдвое, втрое, лишь бы увидеть доблестного рыцаря Кор-Фо-Мина.
— Чем обязан, сударыня? — Фомин был доволен, что встретил путницу стоя. И куртуазно, и безопасно. Сидящий человек уязвимей. — Вы пришли издалека? Присаживайтесь, пожалуйста.
— Спасибо, мил человек, сяду. Разговор хоть и короткий, а серьёзный.
Она села основательно, не так, как случайные просительницы, на самый краешек, готовые вспорхнуть при самом отдалённом раскате грома. Раскрыла котомку и выпустила кота, чёрного, жилистого.
— Не обеспокоит котик-то?
— Нет, нисколько.
— Некоторые духу кошачьего не переносят. Как учуют, сразу чих на них нападает, слёзы текут.
— У меня не текут.
— Вижу. У кого текут, те, стало быть, оборотни. Они и сами могут того не ведать, да и страшного в том ничего нет, сам по себе оборотень не плох и не хорош, а всё ж знать не мешает.
Похоже, старушка шустрая, мастерица словесами опутывать. Фомин опять пожалел о времени. Но ведь старик-то не привиделся! Вернее, привиделся, но в том-то и суть! Значит, не пустая болтливая старушка перед ним, раз умеет чары подпускать.
— Ты, мил человек, за язык на меня не серчай. Это с годами приходит, желание поучать всех и каждого. Всё мнится, будто твой глупый и смешной опыт кому-то нужен, для чего-то важен.
— Может, так оно и есть, — вежливо ответил Фомин.
— Может, — легко согласилась старушка, — да только перед рыцарями жёлуди не мечут. Если бы я сказала, что простагландины LGQ, ответственные за аллергическую реакцию на кошачью шерсть, вырабатываются геном, сопряжённым с геном оборотничества, у восьмидесяти семи процентов популяции Белоземья, тогда бы я была вправе ожидать большего внимания доблестного рыцаря, а так… Старческие бредни, всех слушать — не переслушать.
Кот подошёл к рыцарю и потёрся о ноги. Фомин машинально нагнулся, погладил зверюшку. Ты-то хоть обыкновенный или тоже чем-нибудь ошеломишь?
Кот мяукнул и вернулся к старухе на колени. Морда круглая, простодушная, но в глазах Фомину почудилось, что кот подмигнул: мол, не теряйся, рыцарь, эка невидаль — говорящая старуха.
— Признаюсь, сударыня, я в недоумении…
— Умные слова тебя смутили, что ль? Ну, это дело объяснимое. В обществе Гермеса Трисмегиста любят щеголять терминологией Межпотопья. Я, правда, у них сама не была, но слышать — слышала. Но в сторону герметиков, доблестный рыцарь, не о них я пришла говорить.