Ларри Нивен - Хватательная рука
– Они знали о Движителе Олдерсона, – проговорил Реннер. – Они назвали его Движителем Безумного Эдди. Он и заставлял исчезать корабли. И им уже известно, как его создать, и они не забудут это.
– Циклы, – сказала Салли Блейн. – Они вертятся в них. Не способны от них избавиться. Мы можем спросить Джока...
– Мы и спросим, – сказал Блейн. – Но мы знаем, каков будет ответ. Бекману предоставили фальсифицированные данные.
Бери пожал плечами.
– Мошкиты лгут своим финч'клик'ам. Кому же это лучше знать, как не нам?
Салли с хмурым видом кивнула.
– Им это не нравится... – проговорила она и заметила на губах Бери легкую усмешку.
Род Блейн покончил с кофе, затем вновь заговорил:
– Хорошо, Кевин. Вы предоставили свое доказательство. И очень веское. Правительству придется что-то с этим делать. Я позвоню во Дворец прямо при вас. Однако все это по-прежнему не доказывает мне, почему должны лететь именно вы. Почему должен лететь Бери? И почему «Синдбад»?
– Дайте нам совсем немного времени, лады? – попросил Реннер. – Во-первых, вам придется послать Бекмана. Нам нужны новые наблюдения и человек, который смог бы их истолковать.
Он подумал, что сейчас его прервут, но этого не последовало. И Реннер продолжал:
– Во-вторых, система Каледа должна быть готова. Готова к тому, что мошкиты, несмотря ни на что, вырвались... а это уже включает в себя все, что они могут попытаться сделать, капитан, и это не зависит от того, будет ли протозвезда или нет, – им придется прорываться через Новую Каледонию. То есть, там, куда ведут ключевые прыжковые точки. Оттуда, насколько я могу судить, идет первый кратчайший путь.
Мы встречались с Мерсером, новым генерал-губернатором. Он прибыл на борт «Синдбада» прошлым вечером. Он типичный политикан, капитан. Умный, но все же политикан. Он не принадлежит к людям из ИВКФ. Очень внимательный слушатель, но приходится все-таки говорить медленно и часто повторяться, при этом используя самые доходчивые слова. Ему надо разъяснять каждую деталь.
– И что же?
– У нас будет время поработать над ним, если он отправится с нами в Новую Каледонию. Как только мы окажемся там, то встретимся с очень говорливой журналисткой, некоей Мей-Линг Трухильо, которая из кожи вон лезет, чтобы урезать субсидии, предназначенные для Флота Безумного Эдди. Она повсюду сует свой нос, и Каннингэм уже готов отправить ее на Флот. Она обладает крупным влиянием и деньгами, и, если захочет, то способна раскопать, все, что угодно. По крайней мере, посещение Флота может на некоторое время закрыть ей рот. Это, так сказать, в-третьих.
И в-четвертых. Перед вами – Бери. Если вы еще не ознакомились с отчетом, я могу вам все рассказать. Гораций – один из самых чертовски эффективных агентов во всей Империи. Он даже лучше меня. А именно этот один из ваших лучших агентов видит угрозу Империи и хочет провести расследование. Кстати, я – тоже.
– Понятно, – сказал Блейн, посмотрев на Бери. Его лицо не выражало ничего, однако в голосе чувствовалось расположение. – Похоже, мы вынесли правильное решение касательно вас. Которого придерживались все время.
– И какое же, позвольте спросить?
– Я по-прежнему не доверяю вам.
– Вы и мне не доверяете, капитан? – удивленно воскликнул Реннер.
– Э-э...
– Поскольку мы перешли к этой теме, скажите на милость, кому же вам еще доверять?
– Разумеется, вам я доверяю, – сказал Блейн. – Но вы ведь считаете, что на вас работает все титулованное дворянство Спарты. Пусть так, я не возражаю насчет наблюдения. Возможно, это сильнее укрепит Империю. Однако... Ваше превосходительство, я не уверен, что вы хотите еще большего укрепления Империи.
Бери медленно проговорил в ответ:
– Если двадцать восемь лет службы... – и он замолчал. Если двадцать восемь лет постоянно держаться в тени – этого для них недостаточно, в таком случае... ему было нечего сказать.
– Видите? – быстро спросил Блейн, стараясь выглядеть в глазах собеседников как можно более разумным. – Нельзя посылать Бекмана, Кевин. Я сейчас объясню. Это делается на тот случай, если вы устроили все так, что он отправится только вместе с Бери.
– Нет, капитан, если что-то предпринимать, то только так. Он...
– Мы можем послать Арноффа. Или уйму других людей. Кевин, у меня есть очень веская причина не доверять Бери и чертовски мало оснований для того, чтобы ему доверять!
Реннер повысил голос:
– Капитан, за двадцать восемь тех проклятых лет, которые мы прослужили на благо Империи...
– Кевин, в любом случае, вам не удастся убедить меня, что вам это очень нравилось, – заметила Салли.
– Что ж, прекрасно, тогда мне придется убеждать вас, – промолвил Реннер, отпивая глоток кофе. – Капитан, давайте-ка минуточку потолкуем о вашей руке.
Блейн выразительно посмотрел на всех троих. Потом сказал:
– Какого черта вам вдруг захотелось разговаривать о моей руке?
– Ну... сейчас вот вы носите короткие рукава. А я припоминаю, что когда вы возвращались в Нью-Чикаго на борту «Макартура», то были одеты в просторную подбитую войлоком длинную куртку. Как вы заработали эти шрамы? Неужели это имеет какое-то отношение к мятежу?
– А почему бы вам не воздержаться совать свой длинный нос в эти дела, Реннер? – процедил сквозь зубы Блейн.
Мысленно Бери хотелось спросить то же самое. Но Реннер уже задал вопрос, поэтому вмешаться – было совершенно безнадежным делом. К тому же, уже очень давно Бери не старался заткнуть Кевину глотку.
– Никто не надевает одежду с короткими рукавами на встречу с теми, кого недолюбливает, – проговорил Рен. – По-моему, ваши шрамы имеют какое-то отношение к вашей позиции по данному вопросу. Это последствия не могли получить ни в каком другом месте.
– Да. Это произошло в Нью-Чикаго. В Поле Лэнгстона попала торпеда, она прожгла дыру и прошла прямо через корпус корабля. Пламя охватило мою руку, не защищенную скафандром до рукава.
– А теперь на все космические корабли устанавливают сверхпроводники мошкитов.
– Д-да. Видите ли, это вовсе не означает, что нас больше нельзя убить. Нас нельзя повредить. Поле Лэнгстона подверглось перегреву, и весь корпус начал разогреваться. До тех пор, пока там не стало слишком жарко. Это лишь теперь мы оборудываем корабли мошкитскими сверхпроводниками...
– А рукава?
Граф потер переносицу. Это немного скрыло его выражение лица.
– Я... тогда я был настроен очень воинственно. Я не собирался напоминать этим о себе, но, будь я проклят, если позволил бы его превосходительству забыть об этом. Согласен, это довольно мелочно с моей стороны. Кевин, я не позволю старым обидам помешать целям Империи. Полагаю, вы поняли. На «Макартуре» Бери был арестантом. Он подозревался в подстрекательстве к мятежу на Нью-Чикаго.
