Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи
– Извините, – сказал спутник, поправив очки. – Мы хотели узнать у вас: бывает здесь кто-нибудь из Акватауна?
– Зачем вам Акватаун? – настороженно спросил старик, отвлекаясь от любимой игрушки – разобранного мотора.
– Я слышал, там наладчики нужны, – пояснил молодой человек.
– А сами-то вы не из Акватауна? – спросил старый рыбак.
– Нет.
– И чего там хорошего, в чертовой впадине, – махнул рукой старик.
Рон пригласил парочку в комнату. Гости выглядели усталыми и не походили на праздных горожан, приехавших на денек-другой понежиться на лоне природы. Да и какое там лоно в начале октября, когда сносная погода держится чудом, готовая вот-вот уступить место дождям и штормам?
– Мне кажется, где-то я вас видела, – сказала старику молодая женщина, садясь к столу.
– Возможно, если бывали на пляже, – ответил отец. – Песок у нас знаменитый.
Молодой человек пожаловался, что никак не может попасть в Акватаун, хотя и побывал там как-то раз случайно, а на письма, адресованные самому Иву Соичу, не приходит никакого ответа.
– Делать больше Соичу нечего, как отвечать на всякие письма, – заметил старик. – У него хлопот хватает. Я удивляюсь, как их до сих пор геенна огненная не поглотила.
– В городе все говорят: непрочная штука – эта глубинная шахта, – поддержал Рон. – Мне рассказывали, в редакцию одной газеты пришло письмо с расчетами, из которых получается, что акватаунское сооружение висит на волоске.
– Кто производил расчеты? – спросил молодой человек.
– Письмо, говорят, без подписи.
– Кто в наше время верит анонимкам? – тряхнула волосами девушка. – Их пишут все, кому не лень. Правда, Амант?
Молодой человек отвел глаза.
– Уж наверно, расчеты проверялись. Ив Соич не похож на самоубийцу, – сказал Рон.
– Как говорится, кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – заметил старик. – Соич свое получит. Он гвоздичник, и срок его, кажется, подходит к концу.
– Подумаешь, гвоздичник, – возразил Рон. – Там, в Акватауне, теперь много появилось гвоздичников, а что толку? Живут и здравствуют.
– Пусть скажут спасибо Железному Иву, он запретил любые контакты с берегом, – сказал старый рыбак.
– Уж не знаю, кому там спасибо, а только все акватаунцы поднимутся богатыми людьми, – вздохнул Рон.
– Если поднимутся, – сказал старик. – Работу ищешь? – неожиданно спросил он Аманта.
– Работу, – ответила за него девушка.
– А раньше где служил? – поинтересовался старик.
– В «Уэстерне», но получилось так, что… – начала девушка.
– Оставь, Линда, это никому неинтересно, – перебил Амант.
– Плохо без работы, – сказал старик.
– Наверно, мои письма не доходят до Соича, – сказал Амант. – Шалости почты.
– Почта здесь ни при чем, – сухо произнес Рон.
Амант сидел сгорбившись, будто только что сбросил с плеч непосильную тяжесть. Он безучастно смотрел в одну точку стола. Девушка вздохнула.
– Вот что, – сказал старик. – Я не могу предоставить вам Соича. – Зато могу предложить отличный закат, свежий морской бриз и, – он бросил взгляд в окно, – волну в два балла.
Они вышли из дома. Солнце садилось в море. Спустились с дюны к береговой полосе.
Старик и Амант уселись на днище перевернутой лодки. Рон сбегал в дом и вынес два стула – себе и даме.
– Что там новенького? Нашли убийцу доктора Ленца? – спросил старик, набивая трубку.
– Доктор Ленц не был убит. Он умер своей смертью, – сказала Линда.
– Простое совпадение, – пожала плечами Линда.
– Слишком много совпадений, – сказал старик и выпустил колечко дыма. – Читал я отчет Оры Дерви. Убедительно, ничего не скажешь. А все-таки дело здесь нечисто, – покачал он головой.
– Вчера Ора Дерви снова выступала по телевидению. Красивая женщина, – мечтательно сказал Рон, глядя на лиловый закат.
– Эта красотка всех нас рада превратить в роботов, – сказал старик. – И словечко-то какое придумала: киборгизация. А зачем она, киборгизация? Мне, например, нипочем не нужен мотор вместо сердца. А чужое сердце – тем паче.
– Ора Дерви объясняла: кибору легче осваивать новые планеты, – сказал Рон.
– Если сердце износилось – значит, помирать пора, – гнул свое старик. – Природу не обманешь.
– Говорят, Ора Дерви сама – полуробот, вот она и хочет, чтобы все стали на нее похожими, – сказала Линда и поправила юбку на коленях.
– Так оно и есть, – авторитетно подтвердил Рон, швыряя в воду голыш.
– А как это получилось? – спросила Линда.
– В детстве Ора Дерви много болела. Пришлось поставить новое сердце. Атомное, – ее родители были состоятельными людьми. Потом заменили легкие, печень – и пошло, и пошло. В итоге не разберешь, кого мы видим на экране: прекрасную женщину или не менее прекрасного робота.
– Говорят, она любила доктора Ленца, – сказала Линда.
Не найдя, что ответить, Рон пожал плечами.
Старый рыбак мирно попыхивал трубкой.
– Не странно ли? Мы только познакомились, а болтаем, как старые друзья, – заметил он.
– Так бывает. Симпатия с первого взгляда, – сказал Рон и многозначительно посмотрел на соседку.
– Почему бы нам не дружить? – улыбнулась Линда.
– Проклятая гвоздика у всех в печенках сидит, – не очень удачно перевел разговор Амант. – Хоть бы нашли уже того, кто рассылает ее.
– Кому проклятая, а кому и нет, – сказал старик.
– Шутите?
– Какие шутки. Благодаря гвоздике у нас новый мотор с ядерным двигателем, – усмехнулся старик. – Заряд с гарантией на двадцать лет. Неплохо?
– Как это вам удалось? – поинтересовался Амант. Он знал, сколько стоит ядерный мотор.
– Понимаете, какой-то олух вздумал послать…
– Отец, – перебил Рон.
– В общем, долгая история, – смешался старик. – Приедете к нам в следующее воскресенье – расскажу.
Солнце зашло. Там, где оно погрузилось в океан, еще горела яркая полоска. В потемневшем небе тяжело плыли облака. Крикливые чайки качались на волнах, готовясь к ночлегу.
– Пора, – сказал Амант.
– Посидим еще немного, – ответила Линда.
– Завтра будет тихо, – сказал старый рыбак после долгой паузы, выколачивая трубку о днище лодки.
– Что это? – спросила Линда, указывая вдаль.
Там медленно, нехотя вздымался к небу водяной холм. Старый рыбак приставил ко лбу ладонь, вглядываясь.
– Не знаю, – сказал он, нахмурясь.
Холм продолжает расти.
В наступивших сумерках было заметно, что он светится изнутри.
– Не нравится мне эта штука, – сказал старик. – Давайте-ка подобру-поздорову…
Договорить он не успел. Холм с грохотом раскололся надвое. К небу взлетел столб синеющего пламени. Над холмом – теперь горой – образовались белые облака шипящего пара.
