Чарльз Стросс - Семейный промысел
«Убойный ублюдок», — напомнил ей слабенький внутренний голос. По словам Роланда, герцог Ангбард изрядно преуспел в человекоубийстве. Неотвязно крутились в голове Полины слова: «Хоть разок им уступишь и ты у них на крючке. Как пить дать». И что это был за жуткий намек насчет выманивания затаившейся швали? Она мгновенно пришла в себя. «Нужно посоветоваться», — решила она. И тут её осенило — мысль настолько хулиганская и вместе с тем приятная, что губы растянулись в улыбке. Вот так интрига, зашибись: и ей даст то, что надо и герцог получит недвусмысленный намек. Если, конечно, ей удастся пойти до конца. Она выставила средний палец и победоносно прошептала: «Засунь себе и прокрутись!» Да, всё получится!
Она вышла из ванной, выгнала служанок, заперла дверь и подняла телефонную трубку.
— Соедините меня с графом Роландом, — распорядилась она, избрав самый что ни на есть повелительный тон.
— Да, мэм, — отозвался оператор. — Минуточку.
— Роланд? — спросила она, враз растеряв всю свою решимость. Роланд-мечтатель, как называет его дядя. Мятежный Роланд, который слишком хорошо выглядит, чтобы это было правдой. А справится ли она, если одно лишь снятие трубки заронило в неё смутное чувство вины? Наряду с трепетным предвкушением нарушения запретов.
— Мириам! Что я могу для тебя сделать?
— Послушай, — сказала она, облизывая внезапно пересохшие губы. — Насчет вчерашнего. Ты приглашал меня… отужинать? Приглашение еще в силе?
— Ты виделась со стариком?
— Да.
— А, ну да, приглашение в силе. Желаешь прийти?
— При условии, что будем лишь ты и я. Никаких слуг, никаких сотрапезников, вообще никого.
— О! — удивился он. — Мириам, знаешь ли ты как быстро разлетаются вести, особенно сейчас, когда во дворце снова полно народу. Понимаешь, здесь так не принято. Нельзя без слуг.
— Ничего страшного, мне просто необходимо посоветоваться с тобой в конфиденциальной обстановке, — она понизила голос, — они ведь должны знать, что я более тридцати лет жила на другой стороне. Неужто я не могу провести наедине с тобой пару часов, чтобы при этом никто не шпионил?
— Гм. — Он чуток помолчал. — Ну, разве что ты умудришься стать невидимкой. Послушай, мои покои этажом выше, вторые по той же стороне. К шести накроют к ужину, после чего я отошлю слуг. Тем не менее, было бы лучше, чтобы тебя никто не видел. Не то пойдут кривотолки, каковыми не замедлят воспользоваться твои враги.
— Что-нибудь придумаю, — пообещала она. — Открой вино и приоденься, я скоро буду.
Часть третья
ТЕПЛИЧНЫЕ ЦВЕТЫ
Месть женщины-невидимки
В устье реки Фолл-Ривер, в дне езды к югу от Форта Лофстром, примостился на морском берегу городишко Сварлберг. Ютящийся за стенами огромной, хотя и несколько поосыпавшейся каменной крепости, возведенной по романскому образцу, завезенному на западные земли уцелевшими в римско-готской войне за оккупированный тюрками Константинополь, а в настоящее время служившей бастионом против угрозы вторжения с моря, Сварлберг являлся средоточием преуспевающей рыболовецкой общины и его гаванью вовсю пользовались курсировавшие вдоль побережья купцы.
Однако в это время года купцы в гавань заходили нечасто. Разве что прибьется несколько поотставших суденышек из попавших в ледяную ловушку северных колоний, или же какой запоздалый корабль, пользуясь последней возможностью перемещения между Ледяными Островами и западной цивилизацией, бросит вызов североатлантической зиме; впрочем, зима уже вступает в свои права и помериться силами с жестокими арктическими штормами могут лишь богатые дурни или же те, кому совсем уж нечего терять.
У портового трактира осадил утомленного скакуна и устало спешился всадник. Он прождал целую минуту, пока на его стук не выглянул, приоткрыв окошко, хозяин.
— Чего надо? — грубо спросил тот.
— Пиво, харч и стойло, — всадник покрутил у хозяйской хари монетой. — Иль может с последнего раза как мы виделись, Андру, ты впал в зимнюю спячку, аки разжиревший на лососине медведь?
— А-а! Заходите, — Андру, хозяин постоялого двора, отпер массивную дверь и крикнул через плечо: — Маркус! Маркус! Да где же этот мальчишка? — От стояния на сквозняке его пробрала дрожь. — Холод собачий. А вы нынче к нам надолго, сэр?
Из кухни выскочил худенький мальчик.
— А мама сказала, чтобы я… — начал он.
— Лошадь, — распорядился Андру. — Стойло, щетка, овес. Ты знаешь, что делать.
— Да, хозяин, — мальчик подобострастно поклонился и, дождавшись пока всадник отцепит седельную сумку, повел мерина на конюшню.
— Ишь нахлебник, в тепле отсидеться надумал, — сказал Андру, покачивая головой и оглядывая улицу в тщетной надежде обнаружить парочку потенциальных клиентов в придачу. Однако смеркалось и всяк находившийся в здравом уме уж давно лежал в теплой кровати. Он посторонился, пропуская постояльца, и захлопнул за ним дверь. — Чего изволите для начала?
— Да хоть что, — над толстенным шарфом блеснул полуоскал улыбки. — Я не сегодня-завтра жду гостя и если у тебя найдется свободный угол и винный бочонок, я задержусь.
— Располагайтесь, сэр, а я мигом всё устрою, — и хозяин метнулся куда-то, взывая: — Райя! Райя! Есть подобающая придворному почивальня?
Внутри стояла мертвая тишина — сказывалось время суток и года, лишь похрапывал, забившись в угол, пьяный матрос, а за одним из столов что-то мямлил в чарку подогретого вина писарь, временами обращаясь и к перьям, каковые перебирал и чинил готовясь к следующей рабочей неделе. По всему видать, постоялый двор переживал не лучшие времена, что было лишь на руку наезднику, ибо чем меньше людей его увидит, тем лучше.
Спустя какую-то минуту хозяин суетливо — «сюда, достопочтенный, будьте любезны, сюда, сэр» — провел всадника через боковую дверь. — Мы приискали вам почивальню, сэр, и вот не угодно ли отборных закусок и южного вина… Довольно ли сего? Нынче конец сезона, но коль скоро вы остаётесь, назавтра зажарим ягненка…
— Да, да…
Хозяин, суетясь, удалился, а всадник упал в стоявшее у стола кресло, вытянул ноги и набрюзжал на прислужницу, недостаточно быстро стянувшую с него сапоги.
Двумя часами позднее он клевал носом над вторым кубком вина — комната была сносно протоплена, а в набитом колбасою и маринованным языком брюхе ощущалась приятная тяжесть, — как вдруг послышался робкий стук в дверь. Он мигом вскочил на ноги и выхватил пистолет.
— Кто там? — тихо спросил он.
