Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11
Кинг опешил: в неподходящее время мисс Гримбл увлеклась публицистикой.
— В чем же цель науки? — растерявшись, спросил он.
— В том, чтобы люди ели досыта, — отчеканила мисс Гримбл.
Этого Кинг уже не мог вынести.
— Я не католик, мисс Гримбл, — начал он с нарастающими интонациями, — и нечего лезть ко мне с евангельскими проповедями. Я жду Антарктиду. У меня важный разговор!
— Его визит тоже связан с «Абицеллой», сэр.
— Черт бы ее побрал, наконец, — заорал Кинг. — Лучше бы мысль о ней никогда не приходила мне в голову. Весь день испорчен, суета, звонки, нападение.
— Писатель ждет, сэр, — величественно напомнила мисс Гримбл.
Да, старушка великолепно подготовилась к разговору, а у Кинга силы были уже не те, что утром.
— Соединяйте! — сказал он и рухнул в кресло. — Но как только дадут связь с Антарктидой, я пошлю вашего писателя ко всем чертям!
На экране появилось лицо Рота. Лысина, очки, глаза страдающего апостола и твердый подбородок боксера.
— Добрый день, сэр Томас!
— Привет! — буркнул Кинг.
— Нам так и придется говорить друг с другом посредством экрана? — у Рота была хорошая улыбка. — Нельзя ли, так сказать, с глазу на глаз?
— А это и есть с глазу на глаз.
Но Рот решительно не хотел замечать враждебности Кинга.
— Телевизионные глаза, сэр, — пошутил он. — Что ж, это в духе нашего века. Только они чуть-чуть косят.
И Кинг вынужден был с ним согласиться. Несмотря на то что телекамера видеофона была максимально приближена к экрану, глаза собеседников не могли встретиться, потому что во время разговора каждый следил за выражением лица партнера на экране, вместо того чтобы пялиться в объектив телекамеры. А на экранах получалось, что оба смотрят куда-то в сторону, как будто рядом с каждым находится кто-то еще, с кем он ведет разговор.
Впрочем, это неудобство в основном испытывал Кинг, да и то лишь сначала. Рот, у которого, вероятно, была богатая практика выступлений по телевидению, после первых двух—трех фраз оторвался от экрана и до конца разговора смотрел прямо в объектив, что дало Кингу определенное преимущество, как если бы он говорил из темноты, а Рот находился при этом на освещенном месте.
— Сэр Томас, начал Рот. — Я отниму у вас немного времени.
— Отлично!
— Вам уже докладывали, что мой визит связан с «Абицеллой»?
— Да.
— Я напросился на разговор с вами, чтобы поговорить о ее будущем. — Он сделал паузу, чтобы дождаться реакции Кинга, но тот промолчал, и Роту пришлось продолжать. — Мне стало известно, что ряд крупных промышленных объединений предпринимают действия для локализации успеха «Абицеллы». Причины просты: массовое производство дарового строительного материала грозит фирмам убытками.
Здесь Рот сделал весомую паузу, во время которой Кинг должен был проникнуться сознанием чрезвычайности возникшего положения. Однако Кинг отреагировал на это неожиданно просто.
— Ну, и что же? — скучным голосом спросил он.
— Люди не извлекут из «Абицеллы» никакой пользы, — пояснил удивленный Рот.
— Ну, и что же?
Здесь Рот уже растерялся.
— Простите, не понимаю…
— Хуже от этого они жить не станут, правда? — сказал Кинг.
— Но могли бы жить лучше, — с жаром заговорил Рот. — Если бы те средства, которые тратятся сейчас на производство конструкционной стали и бетона, пустить на продукты питания, можно было бы накормить досыта еще несколько миллионов людей.
— Чего же вы от меня хотите? — с той же тоскливой интонацией спросил Кинг.
— Чтобы ваше имя возглавило петицию к правительству, под которой поставят подписи известные деятели науки и культуры.
Кинг закурил сигарету и выпустил струйку дыма прямо в экран.
— Рот, я сожалею, что начал этот разговор.
К подобному обороту дела Рот, видимо, готов не был. Во всяком случае, его лицо на экране выглядело обескураженным.
— Я понимаю, сэр, вы очень заняты, — принялся он уговаривать Кинга, — но ведь чтобы подписать петицию — достаточно одной минуты.
Кинг сделал глубокую затяжку, выпустил струю дыма, из которой получилось штук пять кругленьких колец, поплывших в кильватер одно за одним прямо в глазок телекамеры.
— Видите ли, Рот, дело в том, что я вовсе не намерен подписывать эту петицию.
При этих словах Рот вздернул голову, как будто его ударили по щеке.
— А чтобы объяснить вам, почему я ее не подпишу, — продолжал Кинг, — потребуется очень много минут.
— Если это вообще можно объяснить, — сказал Рот.
Он снял очки и принялся протирать стекла. Вначале Кинг следил за ним со снисходительной усмешкой. Без очков лицо Рота, как это бывает у близоруких людей, стало каким-то беззащитным. Кинг даже испытал к нему некоторое сочувствие.
— Скажите, Рот, чего вы суетитесь? — мягко спросил он. — Неужели вы не понимаете, что все ваши воззвания, петиции, конгрессы не имеют к судьбам человечества ровным счетом никакого отношения?
— Сэр Томас! — Рот поднял голову. — Пока на земле люди умирают от голода, мне живется не очень спокойно. Да и вам, я думаю, тоже.
— Значит, вы хотите уничтожить голод? — Кинг с грустью покачал головой. — Милый мой писатель, человечество создано Природой, и она никогда не допустит, чтобы люди ели досыта. Ибо неутоленная жажда сытой жизни есть двигатель прогресса, а сытое общество обречено на застой. Будьте уверены, если бы это было не так. Природа давно позаботилась бы накормить людей.
— По-моему, Природа здесь ни при чем, — ответил Рот. — Все дело в самих людях, которые пока не могут жить в справедливости и мире.
— А кто создал людей такими? — в азарте выкрикнул Кинг. — Природа!
— Не согласен, — спокойно сказал Рот. — И лучшим опровержением ваших слов, сэр Томас, является ваша жизнь.
Кинг криво усмехнулся.
— Что вы знаете о моей жизни?
— Только то, — ответил Рот, — что вы человек, посвятивший свои лучшие годы бескорыстному служению науке, а следовательно, и человечеству.
Кинг поморщился и даже прикрыл лицо рукой. Громкие слова всегда вызывали у него ощущение неловкости, особенно если их начинали навешивать на его имя.
— Хотите, я скажу вам, ради чего я занялся наукой? — тихо спросил он. — Я родился в бедной семье. Доведенный до отчаянья унизительной нуждой, я еще в юности дал себе клятву, что добьюсь всего, чего у меня нет. А мне не хватало, считал я, денег, сытой жизни, красивых женщин. Одни добиваются этого подлостью, грязным политиканством или бандитизмом, я добивался всего своими мозгами.
