Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11
«То-то поднимется возня, если эксперимент будет отложен!» — подумал Кинг.
За спиной послышался щелчок. Кинг обернулся — на панели компьютера погасли все индикаторы, а на пюпитре, как визитная карточка на подносе дворецкого, лежал бланк с ответом. Всего лишь одно слово было напечатано на нем: «Да».
Кинг тут же включил внешний канал. Служба межконтинентальной связи давно дожидалась его.
— Будете говорить с Антарктидой? — без всяких вступлений спросила девушка.
— Давайте, — деловито ответил Кинг.
— На линии мистер Кауфман.
Радостное лицо Рони заняло весь экран.
— Хэллоу, сэр Томас!
Рыжая шевелюра, щеки покрыты нежным пушком, нос в знакомых веснушках…
Напряжение, накопившееся с утра после всех разговоров и стычек, прорвалось сразу, и Кинг вдруг ощутил в носу постыдное щекотание.
— Рони! — с трудом выговорил он. — Приветствую тебя, дорогой!
— Я пытался связаться с вами, — возбужденно заговорил Рони, — но то линия занята, то вы не отвечаете…
— Знаю, знаю… Я отключал свой канал.
— Значит, вы по-прежнему сидите взаперти? И никого не желаете видеть?
— Кроме тебя, — ответил Кинг, и лицо Рони дрогнуло. — А в остальном у меня ничего не изменилось.
— А вот у меня близятся грандиозные перемены, — объявил он возбужденно.
Однако радость Рони была несколько преувеличенной, видимо, чтобы подбодрить его, Кинга. Но он уже не нуждался в поддержке, минутная слабость была позади. Теперь все его мысли подчинены делу.
— Рони, я верю, что эксперимент закончится успешно.
— Спасибо, но я не только об этом, — не унимался Рони. — Посмотрите, как вам понравится это произведение искусства? Ее зовут Сирилл.
И прежде чем Кинг успел что-либо понять, на экране появилась хорошенькая голубоглазая блондинка. Гладкие волосы (даже через экран ощущалась их шелковистость) волнистыми струями спускались ей на грудь.
— Хэллоу, сэр Томас! — приветствовала она Кинга так, будто они были знакомы целую вечность.
— Здравствуйте, детка, — растерявшись, ответил Кинг.
— Как вы себя чувствуете? — проворковала Сирилл, но Кинг ответить не успел, слова лились из нее ручьем. — Рони мне столько рассказывал о вас. Вы мне стали совсем как родной. Можно я буду называть вас дедушкой?
Кинг опешил.
— Зачем?.. Рони! — позвал он. — Рони! Да объясни же, наконец!
— Да, да! — пела Сирилл. — Как только уладятся дела с «Абицеллой», мы вылетаем на материк и закатываем такую свадьбу! Вы будете посаженным отцом, ведь вы не откажетесь, дедушка?
Она не давала Кингу раскрыть рта:
— Ах, дедушка, мне так хочется поскорее увидеть вас! Знаете, тут иногда выпадает свободный вечерок, и я начала вязать вам свитер и носки из настоящей шерсти. Вы любите натуральную шерсть? Я не выношу всю эту синтетику. Моя бабушка…
Тут она впервые узнала, что Кинг тоже обладает голосовыми связками.
— Стоп, детка! — проревел он в микрофон. — Мы в другой раз поговорим про натуральную шерсть. А сейчас дайте мне Рони. Живо!
Лицо Рони, когда оно снова выползло на экран, было встревоженным, но он старался этого не показать.
— Не правда ли, она очаровательна? — весело справился он. — Она работает у нас ассистенткой, но вполне могла бы сниматься в Голливуде. Она понравилась вам?
Кинг хватил кулаком по подлокотнику кресла. Рони нужно было отрезвить во что бы то ни стало.
— Что ты лепечешь там, как влюбленный павиан? — рявкнул он.
— Но я действительно люблю ее, — растерянно ответил Рони.
— Ты хочешь, чтобы эксперимент состоялся?
— Больше всего на свете!..
— Тогда выкинь из головы все, что не касается работы. Тебе знакомо такое имя — Дынин?
— Дынин? Русский ученый, — машинально ответил Рони. — Я познакомился с ним на одном симпозиуме.
— А что такое эффект Дынина, ты знаешь?
В глазах Рони не брезжило ни одной мысли.
— Твой эксперимент не состоится! — крикнул Кинг. — Потому что, по эффекту Дынина, часть продуктов распада одного из углеводородов в бункере с бомбой может принять участие в реакции синтеза.
Рони наморщил лоб, отчего курчавая его шевелюра двинулась взад и вперед. Еще мгновение — и слова Кинга прорвали преграду непонимания.
— Не может быть! — прошептал Рони.
Кинг кивком подтвердил свои слова.
— Мощность взрыва возрастет на двадцать пять процентов.
— Вот это да!..
Румянец на щеках Рони потускнел, еще ярче выступили веснушки.
— Только без паники, — сказал Кинг. — Включи систему записи. Вот расчет, сделанный Джеральдом по методике Дынина. Все очень просто: откачайте из бункера двадцать пять процентов этого проклятого углеводорода и накачайте столько же другого. Например, марку А.
— У нас ее мало, — пробормотал Рони.
— Тогда, что найдется. На результат почти не повлияет. Я проверял. И к сроку управитесь. Ну?
— Постараемся, — упавшим голосом отозвался Рони.
У Кинга снова защемило в носу.
— Не вешай голову, малыш, — сказал он. — Все будет хорошо, Ты же не мог знать об этом эффекте Дынина. А что касается расчетов, то каким-то шестым чувством ты заложил в систему такие запасы, что даже усиленный взрыв ничего страшного не принес бы.
— Вы думаете?
— Э-э, да ты, я вижу, не привык сносить тумаки. — Кинг подмигнул в телекамеру: — Готовься! Впереди их будет много и посильнее. Только помни, главное — мысль, работа мысли, то, что делает человека человеком. А любить умеет самая последняя каракатица.
Рони поднял голову.
— Сэр, но ведь одно не исключает другого. — Он удивленно смотрел на Кинга. — Сирилл будет помогать мне.
И Кинг понял, что все слова, которые он сейчас скажет, останутся без ответа, как семена без всходов, ибо в душе Рони нет почвы, в которой они могли бы прорасти.
— Прекрасно, — сухо сказал он. — Займись делом.
И он выключил свою телекамеру.
На экране тотчас появилась девушка в униформе.
— Разговор окончен, — объявила она. — Вы довольны изображением, мистер Кинг?
— Что? Изображение? — Кинг не сразу понял, о чем она говорит. — Нет, изображение скверное, полосы, все шевелится.
Во время разговора с Рони он не обращал внимания на помехи, сейчас они его обозлили.
— Очень сожалеем, — ответила девушка, — но, видимо, ваша аппаратура нуждается в наладке. Мы пришлем техника. До свидания!
Кинг обедал молча, вкуса еды почти не ощущал. Мысли его вращались вокруг Сирилл, и, в конце концов, незамысловатая личность этой женщины превратилась для него в воплощение тех сил, против которых он восстал в своей жизни. Тем обиднее было сознавать свое поражение. Уж в ком — в ком, а в Рони он был уверен, как в самом себе. Неужели ни широта ума, ни могучий интеллект не могут сравниться по силе со смазливым личиком вертихвостки? Он хвастал перед Ротом, что воспитал человека, способного бросить вызов Природе, в она руками Сирилл превратила его в обывателя с профессорским званием.
