Дмитрий Биленкин - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11
Не включи он телевизор, не прорвался бы к нему Хоган и не напомнил бы, какое сегодня число, не было бы разговора с этим дотошным русским, после которого в затылке возникло нытье и до сих пор дрожат пальцы. Но что случилось бы тогда с Рони? Эксперимент, его эксперимент, обернулся бы жестокой неудачей. Наверняка не обошлось бы без жертв. Кто знает, насколько увеличилась бы мощность взрыва и как сказалось бы это на кораблях поиска, добрую дюжину которых пригнали к берегам Антарктиды? Может быть, все кончилось бы хорошей встряской да лишними синяками. А если бы взрыв получился таким, что, опустошив океан, гигантская волна докатилась бы до Австралии и понеслась вверх по меридианам, сметая на пути жалкие барьеры коралловых рифов вокруг островов южных морей? Домчалась бы до берегов Америки и Азии? Достигла бы низких берегов Японии с ее полутора сотнями миллионов населения?
— Ну, это уже из области фантастики, — подумал Кинг. — А вот для Рони любая неудача была бы тяжелым ударом.
Значит, не зря включил он свой телевизор? Значит, по-прежнему его связывает с Кауфманом нечто большее, чем просто память о том времени, когда Рони был его учеником. И это сродство не исчезло за долгие годы взаимного охлаждения, в котором был виноват он, Кинг, не сумевший понять, что глупо разочаровываться в человеке из-за того, что он не во всем соответствует твоему идеалу. Да, Рони, без сомнения, тщеславен и выбрал кратчайший путь к успеху, связав все свои помыслы с проектом «Абицелла», который в большей степени имеет отношение к коммерции, чем к науке.
Но разве не тщеславие, не жажда славы вдохновляли его, Кинга, в более чем двадцатилетнем поиске, когда, отказавшись от любви, семьи, достатка, он ломился сквозь неудачи и, только преодолев препятствия, понял истинную цену всему, что его манило? Придет время — Рони тоже узнает это. Нельзя торопить события, над которыми не властен человек. Одна ошибка порождает другую: не оставь он тогда Рони, вряд ли возникло бы это опасное недоразумение в расчетах.
Стакан с джином Кинг поставил на столик. Работая над расчетами, он почувствовал, как мешает принятая час назад доза. Сейчас нужна ясная голова.
Он соединился с мисс Гримбл.
— В чем дело? Почему не дают Антарктиду?
— Я заказала разговор, сэр.
— Почему же они молчат? Мне очень нужен Рони. Понимаете? Очень!
Старушка испуганно закивала головой:
— Я сделаю, что смогу, сэр!
И Кингу стало неловко оттого, что он повысил голос. Уж кто-кто, а мисс Гримбл совсем была не причастив к тому, что может произойти в Антарктиде.
— Хорошо, — смягчив голос, сказал он. — А пока соедините меня с вычислительным центром Джеральда.
Вероятно, появление теней предков не удивило бы Джеральда больше, чем лицо Кинга, возникшее на экране видеофона.
— Господи! Сэр Томас! Ведь я не видел вас пятнадцать лет!..
— Ну и что?
— Дело в том, что вы совсем не изменились.
— Я открыл средство для бессмертия.
— Не уделите ли и мне порошочек?
— Его пьют рюмками, Джеральд.
— В таком случае мне нельзя, у меня печень, — с тонкой улыбкой ответил Джеральд, и Кинг остался доволен. Острое словцо всегда было его слабостью.
— Джеральд, у меня мало времени, — погасив улыбку, сказал он.
— И это при вашем бессмертии?
— Ладно вам! Включите-ка лучше систему записи. Сейчас я продемонстрирую вам один расчет с дополнительным условием.
Он вложил в компьютер карточку с копией главы из расчета Рони, а за ней — карточку с формулами Дынина.
— Подсчитайте на вашем «Тайфуне», как изменится конечный результат, если учесть дополнительное условие.
Джеральд почти с благоговением взял в руки выползший из его печатающего устройства лист.
— Только поскорее, ладно? — напомнил Кинг.
— Отлично! — весело отозвался Джеральд. — Через час получите ответ.
И Кинг сел ждать. Он рассчитал — до взрыва осталось не менее десяти часов. Сейчас он поговорит с Рони и предупредит его, потом получит ответ от Джеральда, и тогда можно будет решить, что делать дальше: отложить эксперимент или внести в него какие-то изменения. Времени на это хватит — до намеченного срока останется не менее семи часов.
Подсчеты успокоили Кинга. Выход отыщется. Например, если откачать из бункера с бомбой часть этого проклятого углеводорода В, или как там его, — он взглянул на карточку Дынина, но от усталости зарябило в глазах, — в конце концов марка углеводорода была не так важна, как то, произойдет ли процесс рекомбинации, если оптимальное соотношение марок в бункере будет нарушено? Кинг чувствовал, что процесс произойдет, хотя количество возникшей при этом Абицеллы может быть ничтожным. Но ее рано или поздно отыщут. Кораблей там много, сгустки, очутившись в океане, начнут расти, как на дрожжах. Верно, полярные воды не слишком богаты органикой, но в течение недели сгусток, если только он возникнет, все равно увеличит свой объем до размеров полугодовалого поросенка.
У Кинга даже поднялось настроение. Порадовало удачно найденное сравнение; и вообще интенсивная работа, к которой вновь был привлечен его пресыщенный праздностью мозг, тонизировала.
— Интуиция — это вещь, — подумал он вслух. — Ведь никто не верил в возможность структурной рекомбинации. Единственное, что поддерживало меня все двадцать лет поиска, это интуиция.
— И тщеславие, — подсказала память.
— А у Рони избыток тщеславия и недостаток интуиции, — ответил он. — Такую ошибку ученый должен чуять за километр.
И едва он снова подумал о Рони, как на панели комбайна замигал глазок вызова. Кинг ударил по клавише:
— Антарктида!
Но вместо девушки в униформе на экране почему-то появилась мисс Гримбл. Взгляд ее был решителен и строг.
— В чем дело? — спросил Кинг.
— К вам просится один джентльмен.
— Я же вас просил, — стиснув зубы, начал Кинг, но, удивительное дело, мисс Гримбл перебила.
— Имя этого джентльмена Поль Рот, — торжественно объявила она. — Писатель-публицист. Автор книги «Цели науки сегодня и завтра».
Кинг опешил: в неподходящее время мисс Гримбл увлеклась публицистикой.
— В чем же цель науки? — растерявшись, спросил он.
— В том, чтобы люди ели досыта, — отчеканила мисс Гримбл.
Этого Кинг уже не мог вынести.
— Я не католик, мисс Гримбл, — начал он с нарастающими интонациями, — и нечего лезть ко мне с евангельскими проповедями. Я жду Антарктиду. У меня важный разговор!
— Его визит тоже связан с «Абицеллой», сэр.
— Черт бы ее побрал, наконец, — заорал Кинг. — Лучше бы мысль о ней никогда не приходила мне в голову. Весь день испорчен, суета, звонки, нападение.
