Ежи Жулавский - На серебряной планете (Лунная трилогия - 1)
Все несчастья, все дурные страсти и беды, которые веками преследуют род человеческий, не исключая и самое главное из них неумолимую смерть, пришли за нами на эту планету, до сих пор тихую и спокойную в своей мертвенности Человеку плохо везде, потому что он носит в себе зародыши несчастья..
Мрачные мои размышления прервал голос Тома. Он стоял около меня, только что проснувшийся после долгого сна, и смотрел на незнакомый светлый круг на небе.
- Дядя, что это? - спросил он, протягивая ручку
- Ты же знаешь, что это Земля. Я не раз обещал тебе, что привезу тебя на такое место, откуда мы сможем ер увидеть. Впрочем, ты же видел ее, когда мы сюда приехали, не помнишь?
- Нет, я не видел этой Земли. Та была совсем другая, такая рогатая с одной стороны, а эта круглая.
- Это та же самая Земля, мальчик Том задумался на мгновение.
- Дядя.
- Что?
- Я знаю, это она, наверное, выросла или распустилась утром, как большие листья
Я постарался, как мог, объяснить ему причину изменений фаз Земли Он слушал меня рассеянно, видимо, не понимая того, что я говорю ему Потом вдруг прервал меня вопросом:
- Дядя, а что такое эта Земля?
Тогда я рассказал ему снова, может быть, в сотый раз, что там есть моря, горы, луга и реки, такие же, как на Луне, только еще более огромные и прекрасные, что там много домов, построенных друг рядом с другом, которые называются городами, а в этих городах живет много, много, огромное количество людей и маленьких детей; я рассказал ему, что оттуда мы прилетели на Луну: и я, и мама, и Петр, и его отец, который умер, и даже оба наших старых пса - Заграй и Леда, с которыми ему так нравится играть
Когда я закончил, Том, слушавший мой рассказ с большим интересом, с лукавым выражением на мордашке, сказал, гладя меня по бороде:
- Это я уже знаю, но теперь, пожалуйста, дядя, не шути, расскажи мне, что есть на Земле-на самом деле?
Обе собаки, стоящие около нас, тоже выгибали шеи, с любопытством глядя на светящийся на небе круг.
Через несколько часов после восхода солнца мы отправились в обратный путь Земля, побледневшая при дневном свете, виднелась за нами только в виде серо-пепельного туманного облака, поднявшегося изза горизонта.
В другой раз мы совершили дальнее путешествие на юг. Морское побережье, бегущее ломаной линией примерно между пятидесятой и шестидесятой параллелью, образовывало на юге широкой полуостров, а может быть, и перешеек, соединяющийся с материком в южной части планеты. Я хотел убедиться в этом и поэтому пустился в дальнюю дорогу по этому языку, тянущемуся на много километров, но не смог продвинуться по нему достаточно далеко. От продолжения путешествия меня удержал климат, который невозможно было выдержать Ночи несмотря на соседство моря, были такими холодными, что напоминали мне морозы, властвующие на безвоздушной части планеты, а во время ужасающей дневной жары почти не прекращались бури. Почва была скалистой, вулканического происхождения и совершенно голая. Никакой растительности, никакой жизни, ничего - только ужасная, мертвая пустыня между необозримыми морями среди которых возвышались острые верхушки вулканических островов, нередко окутанных клубами дыма или кровавым заревом огня.
Во время этого путешествия была минута, когда я пожалел, что взял с собой Тома, опасаясь, как бы мы не погибли оба. Из-за неровной поверхности скал мы не могли двигаться по центру этого полуострова, поэтому мы держались вдоль восточного побережья, где у подножия диких и фантастических скал на несколько сот метров тянулась широкая, ровная долина. Было около полудня, и прилив, вызванный солнечным притяжением, необыкновенно замедленный здесь, но достаточно высокий, поднял уровень воды так, что ее поверхность почти сравнялась с уровнем побережья. Опасаясь затопления тех мест, где мы находились, я как раз искал какой-нибудь подъем на склоне гор, когда разразилась буря, налетев с востока. Огромные волны стали набегать на берег, одна из них ударила в наш автомобиль и отбросила его на несколько метров назад, к торчащему выступу скалы. Нельзя было терять ни минуты. Я тросом прикрепил автомобиль к камням, тщательно запер его снаружи и начал с Томом на руках подниматься по скалам. Я не могу вспомнить в своей жизни минуты такого страха, какой пережил тогда. Цепляясь за выветрившиеся скалы ногами и одной рукой - в другой я держал мальчика, дрожащего от ужаса,- я видел бушующее подо мной вспенившееся море, а над головой черную тучу, из которой изливались потоки воды, сопровождаемые громовыми раскатами. К счастью, выступ скалы защищал меня от непосредственного воздействия урагана, так как в противном случае я, несомненно, рухнул бы в пропасть вместе с камнями, которые сыпались вокруг меня, сорванные со своих мест вихрем. Тяжелое положение, в котором мы находились, усугубляло еще беспокойство об автомобиле, оставленном внизу. Если бы волны оборвали трос и унесли автомобиль или разбили его о скалы - да достаточно было просто повредить двигатель - мы неизбежно были бы обречены на гибель, так как пешком, без запасов продовольствия, без защиты от холода, мы не смогли бы вернуться домой. Поэтому, как только я смог добраться до места, где можно было прочно встать на ноги, я оставил Тома возле камней, укрыв хорошенько и привязав, чтобы ветер не смог его сбросить, сам вернулся обратно вниз, чтобы лучше укрепить автомобиль После невероятных трудов мне удалось наконец затянуть его в расщелину где он был в безопасности перед ударами волн.
Несколько часов провели мы с Томом, ожидая конца бури. Испуганный ребенок прижимался ко мне и с плачем допытывался зачем мы сюда пришли? Я не мог ответить ему на этот вопрос так как давно уже смирился с невозможностью ответа на вопрос, зачем мы вообще пришли на Луну...
Наученный опытом, я стал более осторожным и на обратный путь выбрал дорогу, более поднятую над уровнем моря.
Впрочем, это был единственный случай, когда в наших путешествиях нам угрожала серьезная опасность. Все иные прошли без приключений и достаточно весело.
У нас была также большая и сильная лодка. Второй электрический мотор, который когда-то служил несчастным Реможнерам, мы исправили вдвоем с Петром и поместили в лодку, чтобы он приводил ее в движение. Этой лодкой мы пользовались для рыбалок, и я пускался в ней с Томом в предполуденное либо вечернее время в открытое море.
Во время одной из таких прогулок мы обнаружили остров, во всех отношениях достойный внимания. Уже издали я заметил его.
Все острова, которые я видел до сих пор, были либо выступающими над поверхностью моря вулканами, либо вершинами залитых водой кольцеобразных гор. Этот же сразу произвел на меня впечатление остатка уничтоженного морем материка. Он был обширным и достаточно плоским, только в юго-западной его части возвышалась цепь невысоких гор, раскрошенных постоянным воздействием воды и ветра. Берега были обрывистые, разрушенные ударами волн, море вокруг было неглубоким, испещренным отмелями, поэтому мы на нашей лодке с трудом смогли причалить.
