Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)
Березкин спроецировал его на экран, и мы тотчас определили, что рисунок-это монограмма, выписанная старой славянской вязью. Для чтения вязи требуются особые навыки, и даже наши старички поначалу растерялись. Но хроноскоп, выполняя задание, истолковал монограмму, и на экране обозначились две написанные слитно буквы- П и В.
- Покой и веди!-в один голос вскричали краеведы, по-старому называя эти буквы.
А Лука Матвеевич, осипший от волнения, пояснил:
- Пересвет и Владислав...
Совпадение начальных букв было столь очевидным, что все сразу же согласились с Лукою Матвеевичем: да, мы нашли камеру, в которой действительно сидели некогда два брата.
Но кто же был третьим?
И старики краеведы, и ребята-каменщики возбужденно шумели перед экраном хроноскопа, и мы с Березкиным знали, что именно сейчас требуются предельная сосредоточенность, внимательность и осторожность в проведении хроноскопии.
- Вот что, пойдем-ка и вместе осмотрим камеру, - предложил Березкин.
В камере было тесно, и я остался у входа, а Березкин еще раз ощупал пол, стены, мокрую каменную лежанку и очень обрадовался, когда ему удалось набрать горсть какой-то сырой мягкой трухи.
- Что это такое?-спрашивал он меня.- А? Что это такое?
Я пожал плечами.
- Не знаешь!-укоризненно сказал Березкин.-И я не знаю. А в руке у меня, может быть, ключ ко всей истории с Владиславом и Пересветом!
- Прах чей-нибудь, что ли?-предположил я,
- Вот это мы и проверим сейчас.
Березкин остался у "электронного глаза", а я вышел к хроноскопу.
Хроноскоп "молчал" дольше, чем обычно, но, когда экран засветился, мы все увидели... огромную раскидистую сосну.
Я не побежал обратно в подземелье, я знал, что Березкин непременно повторит опыт.
Березкин опыт повторил, но результат его не изменился; на экране раскачивалась перед нами гигантская сосна.
- Н-да, - сказал Березкин, выслушав мой рассказ. - Сосна, говоришь?
Он долго молчал, сосредоточенно глядя на кольцо с ажурною ржавой цепью.
- Все можно,- сказал он наконец.- Можно учинить общую хроноскопию стен или лежанки, можно подвергнуть хроноскопии кольцо, цепь, следы от вырванных колец... А мне хочется пофантазировать.
- Что ж, пофантазируй...
- Я все думаю, почему Константин Иванович братьев в темницу засадил? Представляешь, притащили их в палаты княжеские, пред светлые очи владыки поставили. И владыка им какое-то слово молвил-о мастерстве, что ли, хорошо отозвался, награду за верную службу посулил... И вдруг- темница! Что ж они, княжеской милостью пренебрегли? Князь-то владетельный был, крепкий. Самой Москве грозил Константин Иванович!.. Или-князь им посулы всякие, а Пересвет-что-нибудь такое; "Волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им не нужен!"
- И это не исключается, - сказал я.
- Не спорю. Но от княжеской службы гусляры обычно не отказывались...
Как и во многих случаях прежде, рассуждения наши зашли в тупик.
- Плохие мы фантазеры.
- Неважные, - согласился Березкин.- Но кое-что я все-таки придумал. Видишь ли, надо еще доказать, что оба брата в темнице сидели, и я знаю, как это выяснить.
- Кольца...-начал было я, но он тотчас перебил.
- Кольца! Кольца подтверждают, что в темнице могли сидеть два человека. Понимаешь? Вообще два человека...
- И еще третий был...
- А! - Березкин недовольно поморщился. - Давай-ка сначала с двумя разберемся. Но не сегодня,-добавил он и посмотрел на часы.-Скоро уже светать начнет.
Глава пятая,
в которой нами осуществляется полная хроноскопия подземной темницы, а также высказываются некоторые соображения о судьбе Владислава Умельца и Пересвета
Белозерск-плотный город, если так позволительно выразиться. Собственно, в каждом городе дома стоят вплотную или почти вплотную друг к другу, но почему-то именно Белозерск казался мне особенно перегруженным и каменными, и деревянными домами, и бывшими купеческими лабазами, и церквами, на строительство которых "отцы города" некогда не жалели средств... Я думал об этом утром, торопливо шагая вслед за Березкиным по деревянному дощатому тротуару, и догадался, почему возникло у меня вот такое ощущение плотности: Белозерск, еще сохранивший облик дореволюционного купеческого городка, как бы лежал плотным слоем между нашими днями и тем временем, когда правил здесь воинственный Константин Иванович. И нам предстояло, выражаясь фигурально, убрать этот плотный слой и как бы обнажить древний средневековый Белозерск...
К некоторому нашему удивлению и даже огорчению, у подземной галереи собралось много народа.
- Из головы вон-сегодня же воскресенье!-сказал Березкин и для чего-то посмотрел на часы.
Впрочем, опасения, что нам будут мешать, оказались напрасными. Белозерцы вели себя очень сдержанно, спокойно, а едва загорался экран хроноскопа, как тотчас устанавливалась гробовая тишина,
В темницу Березкин спустился один. Ему очень хотелось убедиться, что в заточении находились действительно оба брата, и еще вчера ночью он сказал мне, как это можно определить. Мысль Березкина была проста. Дело в том, что в положении узников имелось немаловажное различие. Рассуждая теоретически, можно представить себе поэта, слагающего песнь в темнице; но механик, строящий катапульту, должен каждый день выходить из нее, и эти подробности не могли ускользнуть от хроноскопа.
На экране хроноскопа мы действительно увидели и фигуру, буквально прикованную к стене, и фигуру, протоптавшую замеченную аппаратом тропинку от цепи к выходу из темницы...
На последнее обстоятельство мы с Березкиным обратили особое внимание: "тропинка" начиналась от сохранившейся цепи...
Потом я уговорил Березкина выяснить, находился ли в темнице еще третий узник, но хроноскопия результатов не дала. Все импульсы, передававшиеся "электронным глазом" из той части камеры, где сохранились следы двух колец, истолковывались хроноскопом однозначно; на экране возникала условная фигура прикованного к стене человека. - Повременим, - сказал мне Березкин. - Тут особый ключик нужен, а ты пока не подобрал его. Давай-ка займемся общей хроноскопией камеры.
При общей хроноскопии инициатива как бы принадлежала самому хроноскопу: аппарат анализировал различные импульсы, и на экране могли появиться те же самые узники, мог появиться каменщик, складывавший темницу, или стражник, явившийся за Владиславом Умельцем, или еще что-нибудь, что заранее мы и предположить не могли. Общая хроноскопия не требовала присутствия Березкина рядом с "электронным глазом", и, сформулировав задание хроноскопу, он остался у экрана.
При серьезных исследованиях мы еще ни разу не пользовались общей хроноскопией в полной мере и вообще расценивали ее как новое достижение в раскрытии разрешающих возможностей аппарата. Но эксперименты, естественно, производились, и мы знали, как поведет себя хроноскоп: сначала в поле его зрения попадут внешние, случайные детали, но потом, в результате особой самонастройки, он выделит нечто важное, главное и остановится на нем. Опыт уже убедил нас, что после этого бесполезно вновь поручать хроноскопу общий анализ: он тотчас вновь изобразит вот это, ранее найденное им главное.
