Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 14. Терранская Империя
Воздушная разведка и космические приборы обнаружения сообщали о значительной активности неприятеля на других континентах и на островах. Что-то, безусловно, готовилось, но немедленной угрозы не было.
Открылась вторая брешь, и в нее хлынула вторая волна, не встретившая никакого сопротивления. Скорпелунский плацдарм разрастался, как чернильное пятно.
Кахаль, цель которого теперь стала явной, продолжал уничтожать космические крепости, умножая щели в обороне. Проделав их достаточно, он отвел основные силы немного назад, и оттуда на планету стали поступать войска и техника.
Последние авалонские корабли порой совершали налеты на имперский флот, рыскали вокруг — волки, слишком истощенные, чтобы представлять собой угрозу. Серьезно ими не занимались. Главное было — не нарушать негласного перемирия. Поэтому Империя, не предпринимая больше никаких наступательных действий, окапывалась на планете, закрепляя свою победу, чтобы база могла не только защитить себя, но и занести кулак над всем Авалоном.
Являясь протеже самого адмирала, Филипп Рошфор, недавно произведенный в старшие лейтенанты, получил, согласно своей просьбе, постоянное назначение на планету. Поскольку космические торпедоносцы больше не требовались, он стал патрулировать в воздухе на двухместном скиммере — знаменитых грависанях.
Его напарником был капрал космической пехоты, Ахмед Насутьон, девятнадцати стандартных лет от роду, новоиспеченный выпускник Новой Дьявы.
Знаете, сэр, мне все говорили, что эта планета — просто чудо какое-то, — с усиленной скорбью в голосе сказал он шефу. — Вступай во флот — и увидишь Вселенную, ага? Этот район нетипичен, — кратко ответил Рошфор. — Да и что можно назвать типичным на целой планете?
Скиммер летел низко над Скорпелунским плато. Колпак они закрыли из-за жары. Трубка Хилыиа и самозатемняющийся витрил как могли боролись с этой жарой, пылающим небом, беспощадным солнцем. Единственными звуками были шум мотора и свист рассекаемого воздуха. На горизонте стояли в дымке горы, голубые и нереальные. А вокруг лежала пустота. Из твердой красной почвы торчали кусты — везде одинаковые, куда ни посмотришь: низкие, с красными листьями, пахнущие лекарством. Местность была не такой уж ровной. Тут и там поднимались угловатые столовые холмы и столбы, поверхность пересекали глубокие сухие расселины. В отдалении виднелись редкие шестиногие животные, пасущиеся под защитой своих зонтичных мембран. Больше ничего живого не наблюдалось — лишь дрожал от жара воздух да бродили пыльные вихри.
Не знаете, долго ли нам еще здесь сидеть? — спросил Насутьон, беря термос с водой.
Пока не подготовимся. И не очень-то налегай на воду. У нас еще несколько часов впереди.
— И почему только они не сдаются, сэр? В нашей палатке перехватили их передачу — ведь это не запрещено, правда? — и передача шла на англике. Не очень понятно — у них такой акцент, да еще фразы вроде: «Терране зацепились только одной ногой»; пока сообразишь, что они хотели сказать, теряешь нить. Но, черт возьми, сэр, никому не хочется их убивать. Почему бы им не взяться за ум и…
— Шш-ш! — поднял руку Рошфор. Радиоперехватчик показывал, что кто-то подает сигнал. Рошфор настроился на нужную волну.
— Помогите! О Господи, помогите! Техническая группа номер три — дикие звери — примерно тридцать четыре километра на северо-северо-восток от лагеря — помогите!
Рошфор развернул скиммер.
Они прибыли на место через несколько минут. Взывавший о помощи отряд, десять человек на вездеходе, производил здесь геологическую съемку, исследуя возможность строительства в грунте подземной ракетной шахты. Все были вооружены, хотя никаких неприятностей, кроме жары, не предвиделось. Стая шестиногих, передвигающихся скачками тварей размером с собаку застигла их в нескольких сотнях метрах от машины.
Двоих человек повалили и растерзали. Троих, в ужасе бросившихся к вездеходу, окружили поодиночке. Одного уже пожирали на глазах Рошфора и Насутьона. Остальные держались стойко, спина к спине, и непрерывно стреляли. Однако этих чешуисто-щетинистых зверей убить было почти невозможно. Смертельно, казалось бы, раненные, они все еще лязгали зубами.
Рошфор заорал в передатчик, чтобы слали подкрепление, и послал машину вниз. Рыдающий Насутьон стрелял, однако, исправно. Но прежде чем всех ликоящеров перебили, погибло еще двое.
С тех пор каждая группа, покидающая лагерь, сопровождалась с воздуха, что очень тормозило работу.
— Нет, доктор, я больше не верю, что это психогенное. — Майор посмотрел из окна барачного лазарета на ненатурально быстрый закат, которому пыльная буря придавала оттенок запекшейся крови. Ночь принесет облегчение от этой жуткой жары… в виде пробирающего до костей холода. — А поначалу верил. Но ваши успокоительные больше не помогают. И симптомы проявляются все у большего количества людей — вам это известно лучше, чем мне. Резь в животе, понос, мышечные боли и жажда, которую вызывает не только эта проклятая сушь. Да еще дрожь и головокружение. Даже говорить неохота, до чего важную работу я сегодня запорол.
— Я и сам думаю с большим трудом. — Военный врач провел рукой по виску, оставив-грязный след — хотя горячий воздух высушивал пот сразу же, не давая ему скопиться. — И перед глазами частенько все расплывается? Вот-вот.
— Как насчет отравляющих веществ в окружающей среде?
— Отсутствуют. Вас не было в первой партии, майор. А я был. И разведка, и история заверяли нас в том, что Авалон сравнительно безопасен. Однако даю вам слово — не успели мы разбить лагерь, как научная команда занялась проверкой.
— А если допросить авалонских пленных?
— Мне сказали, что это было сделано. Высылались даже группы для захвата языков. Но вряд ли кто-то, кроме немногих специалистов, может что-то знать о самой недоступной части необитаемого континента.
— А специалистов авалонцы, само собой, убрали подальше. — Майор устало вздохнул. — Так что же обнаружила ваша команда?
Врач взял стимтаблетку из открытой коробочки на столе.
— В местной почве высокая концентрация тяжелых металлов. Однако ничего угрожающего. Надо дышать этой пылью несколько лет, чтобы вам понадобилось лечение. Растущий здесь кустарник использует эти элементы в своем обмене, как и следовало ожидать, и мы предупредили, чтобы их ветки не жевали и не жгли. Органических аллергенов не обнаружено. Биохимия людей и ифриан настолько схожа, что каждый вид может есть почти все, что ест другой. Если этот район уж настолько опасен, не кажется ли вам, что средний колонист должен был хотя бы слышать о нем? Я сам с Терры — со средне-западного побережья Северной Америки… о Боже… — Врач на миг, отвел глаза от Скорпелуны, но тут же встряхнулся: — Мы там жили среди олеандров. Разводили их из-за цветов. Оказалось — они ядовитые для тех, у кого к ним есть чувствительность.
