Алексей Кулаков - Владелец заводов, газет и пароходов...
- Так я могу надеяться?..
- Всенепременно.
Распрощавшись со своим несостоявшимся клиентом, Иван Дмитриевич дошел-таки до печатного производства, являвшегося предметом его особенной гордости. Новейшее оборудование и опытнейшие работники, коих он весьма ценил, (можно даже сказать, холил и лелеял), составляли саму основу его дела, позволяя оное планомерно развивать и расширять. Недаром ведь князь Агренев обратил на него самое пристальное внимание - среди книгоиздателей он один из лучших! А с таким компаньоном, как его сиятельство, да с божьей помощью, и вовсе станет самым лучшим. И крупным, хе-хе. В очередной раз улыбнувшись своим мыслям, Сытин спустился с небольшого приступка на входе в цех, немного прошелся вдоль переплетного отделения, и, не удержавшись, подхватил на руки только-только одетый в обложку "Букварь". Полистал, глубокомысленно похмыкивая, и подмечая опытным глазом многочисленные отличия от обычных изданий. Все было проще, нагляднее, и... Живее, что ли? По такому букварю грамоту постигать - одно удовольствие! Крупный текст с картинками-объяснениями, небольшие примеры, что называется "из жизни", понятные упражнения - не то, что в "высочайше одобренном" образце, по которому дети учатся в начальных и церковно-приходских школах. Жалко только, что дальше реальных училищ, открываемых его сиятельством, подобный учебник не пойдет - в министерстве народного просвещения новый образец лет десять согласовывать да "редактировать" будут. Так что "букварь" безымянного автора лег обратно, а взамен него Сытин поискал уже отпечатанный трехтомник "Истории Французской революции" Томаса Карлейля, заново переведенный на русский язык. С первого, да и второго взгляда, новое издание почти не отличалось от старого - ну, разве что немного сместились кое-какие смысловые акценты, чуть иначе подан материал, да иллюстраций добавилось. А в результате, книга получилась откровенно страшноватая. Такую вот "Историю" почитаешь, на картинках подробности поразглядываешь, а потом всю ночь будут отрубленные головы сниться. Или агрегат доброго доктора Гильотена, весь в бурых потеках засохшей "смазки".
- Нда-с.
Ни одного томика Карлейля найти так и не удалось, что в свою очередь значило, что они уже завернуты в грубую конопляную бумагу, крепко-накрепко перевязаны вощеным шпагатом и спокойно себе отлеживаются в лабазе, дожидаясь путешествия в Сестрорецк. Как и мемуары какого-то бравого ротмистра, умудрившегося поучаствовать и в Крымской войне, и в Русско-Турецкой. Тоже, надо сказать, весьма занимательное чтиво получилось, с превеликим множеством неаппетитных подробностей, выставляющих и англичан, и французов в весьма неприглядном свете. Или вот "Дневник партизанских действий" знаменитого гусара Дениса Давыдова, изрядно отличившегося в последнюю Великую отечественную войну. Между прочим, перевод заграничного издания тысяча восемьсот шестьдесят второго года. Сильная вещь! Особенно в той части, где повествуется о массовых убийствах французами русских военнопленных и множестве начисто уничтоженных деревень - и ответных "любезностях" с нашей стороны. Нда-с! Пожалуй, кто бы другой попросил издать что-то подобное, так десять раз подумал бы. А потом и отказал. Во избежание вполне возможного знакомства с "ценителями" в лазоревых мундирах Третьего отделения собственной Его императорского величества канцелярии.
- Да уж! Интересно, откуда он эти мемуары взял?
Остальное содержимое лабаза, предназначенное к отправке на балтийский курорт, особого интереса не вызывало: учебники, справочники, наставления, памятки... Вот разве что красочно оформленный сборник русских народных сказок радовал глаз чудесными иллюстрациями. Вздохнул с сожалением - надо было сразу утроить тираж, своими силами бы реализовал. Да уж! Ну ничего, все у него впереди - и сказки эти еще раз отпечатает, и... Все остальное, о чем они говорили с князем, тоже будет. Напоследок оглядев работающее производство (от вида которого его настроение еще больше скакнуло вверх), Иван Дмитриевич развернулся на каблуках и энергичным шагом отправился на выход. И если бы не шум от машин, то любой желающий мог бы услышать, как он, довольно таки мелодично, напевает себе под нос странную песенку:
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...
***
Яркие огоньки свечей тысячекратно отражались от старательно натертого мастикой паркета, по зале скользили тоненькие фигурки дам, чьи платья, прически и украшения лишь оттеняли (ну, по большей части) красоту хозяек. Тяжеловесно, и вместе с тем величаво двигались их кавалеры в строгих виц-мундирах, или черных фраках... Ах, этот большой осенний бал! Далеко не каждое аристократическое семейство высшего света могло устраивать подобное мероприятие хотя бы раз в год. Князья Юсуповы могли. И не только могли, но и устраивали, раз от раза радуя всех его участников обилием живых цветов и самых изысканных кушаний, затейливостью лотерей и конкурсов, красотой хозяйки бала и удивительно теплой атмосферой, в которой не было места ни тоске, ни унынию. Нынешний же бал и вовсе был особенный, ведь многочисленных гостей встречал ни много ни мало - сам хозяин дворца на Мойке, князь Николай Борисович!.. Одним только своим видом опровергая все слухи о своей же старческой немощи и болезни. Да, чуть-чуть бледноват, возможно, слегка прибавилось морщин на высоком челе - но светский лев по-прежнему был уверен в себе и силен, успевая не только принять все поздравления и приветствия, но и перекинуться парой дежурных фраз с каждым из прибывающих.
- Примите мои уверения в совершеннейшем почтении, князь.
- О, Александр Яковлевич! Рад, определенно рад вас видеть. Возможно, несколько позднее, мы сможем немного побеседовать?
- Всенепременно, Николай Борисович.
Небольшой поклон подвел черту короткой беседе. Уже удалившийся на пару шагов князь Агренев услышал фразу, в точности повторяющую его недавнее приветствие, вот только ответ на нее был совершенно другой:
- Барон. Баронесса. Прошу вас, чувствуйте себя как дома...
Еще несколько шагов, и разговор хозяина с очередными гостями стал полностью неслышим - негромкая музыка и ровный гул приглушенных голосов, переплетаясь, полностью глушили все остальное.
"В последнее время, ну всем со мной надо срочно переговорить. Единственно, что обнадеживает - уж кому-кому, а Юсупову от меня точно денег не надо. Ух, вот это... Гм, ожерелье!".
Вежливо поклонившись счастливой обладательнице красивой груди третьего размера, дополнительно украшенной глубоким декольте и бриллиантовым гарнитуром (стоимостью этак сотни в две тысяч полновесных рубликов), а затем не менее учтиво раскланявшись с графом Строгановым, гордым от обладания подобными сокровищами, молодой князь огляделся и обреченно вздохнул. Пройдясь по залу и засвидетельствовав в процессе этого увлекательного путешествия свое почтение (в гробу он их видал!) почти полусотне знакомых аристократов, Александр еще раз огляделся. Подумал-подумал, да и стал потихоньку смещаться поближе к окнам-витражам - для танцев было еще рановато, а для светских разговоров "ни о чем" отсутствовало подходящее настроение. Возможно, попозже...
