Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)
Фортуната с любопытством изучала лоскут пурпурной кожи, расправленный на столе. Он был настолько тонок, что его легко можно было сдуть.
- Что это за лоскуток? От чего он оторвался?
- Это обрывок кожаной полоски, которая концами была приклеена к переплету, чтобы вытаскивать книгу из сундука. Книги ведь хранятся в сундуках, тесно прижатые друг к другу, корешками кверху. При помощи такой полоски удобно достать из сундука любую книгу.
- Значит, вы думаете, - продолжала девушка, - что в шкатулке некогда хранилась книга?
- Возможно. Это могло быть сто, двести лет тому назад. Где только не побывала эта шкатулка и в каких только целях не использовалась, прежде чем попала на базар в Триполи!
- Но если книга хранилась в шкатулке, зачем было приклеивать полоску? недоумевала Фортуната. - Здесь она лежала плашмя и, помимо нее, других книг не было. Тут хватает места только для одной книги.
- Верно. Но книга, как и шкатулка, могла долго пропутешествовать, прежде чем ее поместили сюда. Судя по этому обрывку, несомненно, что в шкатулке некогда хранилась книга. Возможно, какой-нибудь монах использовал эту шкатулку, чтобы держать в ней свой молитвенник. С книгой он, похоже, не захотел расстаться, несмотря на нужду. В монастыре, вероятно, эта книга хранилась вместе с другими в сундуке, но монахи не смогли захватить их с собой, когда бежали от разбойников.
- Лоскут очень ветхий, - заметила Фортуната, ощупывая неровный край кожи, - книга, наверное, была подходящего размера, чтобы как раз поместиться вместе с приклеенной к корешку полоской.
- Кожа рано или поздно изнашивается, - уточнил Жерар. - Из-за множества прикосновений она почти стирается в пыль, а церковные книги постоянно находятся в пользовании. Если нападение мосульских разбойников было внезапным, монахи из-под Эдессы вряд ли имели возможность переписать старые книги.
Кадфаэль принялся укладывать фетровые мешочки обратно в шкатулку, сворачивая их как можно плотней. Прежде чем устлать ими дно полностью, он вновь провел пальцем по пергаменту и пристально изучил сверкавшую на солнце золотую пыльцу, искорки которой то вспыхивали, то исчезали, когда он сгибал пальцы. Жерар опустил крышку, запер шкатулку и взял ее под мышку, чтобы унести домой. Несмотря на то что Кадфаэль свернул фетровые мешочки как нельзя плотней, чтобы избежать перемещения монеток, он все же услышал их позвякивание, когда Жерар поднял шкатулку.
- Я благодарен вам за то, что вы показали мне столь искусно сделанную вещицу, - со вздохом сказал Ансельм. - Это дело рук настоящего мастера, владелицей работы которого тебе, юная госпожа, посчастливилось стать. Господин Уильям обладал хорошим вкусом.
- Вот и я ей так сказал, - простосердечно признался Жерар. - Она сможет значительно округлить сумму приданого, если продаст эту шкатулку.
- Шкатулка стоит значительно дороже, чем ее содержимое, - серьезно сказал Ансельм. - Полагаю, первоначально в ней хранились святые мощи. Я сужу по резному изображению на кости, хотя, возможно, и ошибаюсь. Наверное, мастеру хотелось сделать свое произведение как можно совершенней, независимо от назначения шкатулки.
- Я провожу вас до ворот, - очнувшись от задумчивости, сказал Кадфаэль и прошел вместе с Жераром и Фортунатой вдоль северной стены монастыря.
Девушка держалась чуть впереди и двигалась, не отрывая глаз от каменных плит, плотно сжав губы и мыслями витая где-то далеко. Только когда они приблизились к воротам и Кадфаэль остановился, чтобы попрощаться с гостями, девушка обернулась и взглянула на него. Увидев ключ, который Кадфаэль все еще держал в руке, девушка неожиданно улыбнулась.
- Ты забыл положить на место ключ от карцера. Уж не собираешься ли ты, - просияв, предположила Фортуната, - выпустить Илэйва?
- Нет, я собираюсь сам войти туда, - сказал Кадфаэль. - У нас с ним найдется, о чем поговорить.
Илэйв совершенно утратил выражение враждебной настороженности, с которой обычно встречал всех входящих. Однако постоянно его посещали только Кадфаэль, брат Ансельм и послушник, который приносил пищу, с ними у юноши установились исключительно дружеские отношения. Услышав, как в замке повернулся ключ, Илэйв оглянулся на дверь: при виде Кадфаэля удивление в глазах узника сменилось радостью. Юноша полулежал, опираясь на локоть, подставив лицо мягкому свету, лившемуся из сводчатого окна; но теперь поспешно спустил ноги на пол и подвинулся, давая Кадфаэлю место на матрасе.
- Я не ожидал увидеть тебя так скоро, - сказал Илэйв. - Они уже ушли? Бог свидетель, мне не хотелось огорчать ее, но что было делать? Она не выскажет того, что держит в глубине души! Если бы я согласился бежать, не только мне, но и ей было бы стыдно за меня, а вот этого я никогда бы не перенес! А сейчас мне нечего стыдиться. Ты, наверное, думаешь, что я совершаю глупость, отказываясь от побега?
- Наверное, глупость, - ответил Кадфаэль. - Но если взглянуть иначе, она может обернуться мудростью. Ибо кто сможет рассказать об этой шкатулке все, что нам следует о ней знать? Вот и ответь мне: когда девушка дала тебе шкатулку в руки, что тебя так удивило? Я заметил, как ты прикинул ее вес. И удивился настолько, что какое-то время не мог говорить. Ты заметил что-нибудь новое? Расскажи мне о своих впечатлениях, или, если хочешь, сначала я расскажу тебе о своих, и потом мы проведем сравнение.
Илэйв удивленно и задумчиво взглянул на сидящего с ним рядом Кадфаэля.
- Да, я помню, вы однажды держали ее в руках, в тот самый день, когда я относил шкатулку в город. Неужто этого оказалось достаточно, чтобы заметить столь незначительную разницу в весе?
- Нет, если бы не ты, - ответил Кадфаэль, - я бы не догадался. Вес шкатулки был хорошо тебе знаком, ведь ты не однажды брал ее в руки на пути из Франции домой. Когда Фортуната дала тебе шкатулку, ты как бы знал уже, чего ожидать. Но почему-то ты взвесил ее в руках. Что-то тебя озадачило. И потом ты повертел ее так и сяк. И услышал то, что услышал. Тебя, как и меня, удивило, что шкатулка стала незначительно легче. И звон монет тебя удивил, тогда как мне уже было известно, что там, внутри, содержится пятьсот семьдесят пенсов. Но ты этого не знал и потому в недоумении стал поворачивать шкатулку и так, и этак. Но почему ты ничего нам не сказал?
- У меня не было уверенности, - пояснил Илэйв. - Да и откуда ей быть? Я, правда, услышал звон монет, но с тех пор, как я отнес шкатулку в город, ее могли открывать, что-то вынуть или уложить не так плотно... Оттого, может быть, и вес стал меньше, и монетки лежат не так плотно, как прежде, и потому звенят при встряхивании. Мне требовалось время, чтобы подумать. И если бы ты не пришел...
