Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)
Брат Ансельм, разглядывая солнечный блик на столе, попытался представить, как должна была выглядеть эта драгоценная книга, какие слова и имена должны были быть на ней выведены ради услаждения царственных особ и каким причудливым узором она была украшена.
- Да, это было, наверное, подлинное чудо, - сказал он мечтательно.
- И хотел бы я знать, - пробормотал Кадфаэль, - где это чудо находится теперь.
Едва наступил вечер, Фортуната зашла в лавку к дядюшке. Джеван уже сложил инструменты и сейчас убирал на полки только что нарезанный на листы пергамент с кремовато-белой, гладкой поверхностью. Большой лист, сложенный втрое, давал несколько листов поменьше, но края еще не были обрезаны. Фортуната подошла и пальцем провела по ровной поверхности.
- Подходящий размер, - сказала она задумчиво.
- Размер этот годится для многих целей, - заметил Джеван. - Но что ты имеешь в виду? Какую книгу?
- Такую, что поместилась бы в моей шкатулке. - Девушка взглянула на Джевана большими, орехово-зелеными глазами. - Ты ведь знаешь, мы с отцом ходили в аббатство и просили, чтобы Илэйва отпустили на поруки? Просьба наша осталась невыполненной. Но все заинтересовались шкатулкой. Брат Ансельм, библиотекарь аббатства, внимательно осмотрел ее. И вот они пришли к выводу что некогда в шкатулке хранилась книга. Как раз такого размера, когда большой лист складывается втрое. Книга, наверное, была очень красивой, под стать шкатулке. Как ты думаешь, они правы?
- Да, возможно. Судя по размеру шкатулки, в ней действительно могла лежать такая книга. Конечно же, для книги это был бы замечательный футляр. Джеван взглянул в лицо племяннице и мрачновато усмехнулся. - Жаль, что ее утратили прежде, чем дядя Уильям оказался в Триполи, к тому времени, осмелюсь предположить, шкатулка прошла через много рук и служила для самых разных целей. Там, в тех землях, жизнь довольно тревожная. Куда проще насадить христианство, нежели потом взрастить его.
- Я рада, что в шкатулке оказались серебряные монеты, а не какая-то ветхая книга. Что бы я с ней делала? Ведь читать я не умею.
- Книги стоят довольно дорого. Особенно если красиво написаны и изукрашены. Но я рад, что ты довольна своим приданым, и желаю тебе воспользоваться им с наибольшей выгодой.
Фортуната ладонью провела по полке и, нахмурившись, взглянула на испачканные пылью пальцы. Вот точно так же монахи, проведя пальцем по кожаной подстилке, пристально вгляделись в голубоватый мелкий порошок, обнаружив нечто значительное в таком ничтожном, казалось бы, предмете. Фортуната заметила поблескивающие на солнце золотые пылинки, но не могла взять в толк, что бы это значило. Рассмотрев их внимательно, девушка стряхнула с ладони тончайшую бархатистую пыль.
- Здесь пора сделать уборку, - сказала она. - Ты все содержишь в порядке, но забываешь про пыль.
- Да, можешь прибраться, когда будет время, - разрешил дядюшка. - Пыль накапливается постоянно, а выделанные кожи имеют свою, особую. Она постоянно вокруг меня, я дышу ею и потому не замечаю. Если хочешь, пожалуйста, вытри ее.
- А в твоей мастерской, наверное, еще больше грязи, - продолжала Фортуната. - Ведь там ты скоблишь кожи, и с них капает после мытья в реке, не говоря уж о мокром песке и глине на полу... А соскобленная шерсть, а запах... Представляю! - Фортуната наморщила нос.
- Ну уж не настолько, милая госпожа! - рассмеялся дядюшка, глядя на ее брезгливую мину. - Конан прибирает в мастерской довольно часто, и я ему хорошо плачу за это. Следовало бы обучить его моему ремеслу, но он слишком занят на пастбище. Он парень неглупый и уже многое знает о том, как делается пергамент.
- Конан сейчас сидит в крепости, под замком, - напомнила Фортуната. - А шериф все ищет человека, который мог бы видеть его на пути к пастбищу в день убийства. Как ты думаешь, Конан мог убить?
- А кто бы не мог, - с безразличием ответил Джеван, - в зависимости от обстоятельств... Хотя, конечно, вряд ли Конан - убийца. Рано или поздно его выпустят. Ничего с ним не случится, если он там попотеет от страха несколько дней. А уборка в мастерской подождет. Итак, госпожа, вы готовы ужинать? Я запираю лавку, и пойдем.
Но Фортуната как будто его не слышала. Она внимательно обвела взглядом полки и столик, на котором были сложены разрезанные и подровненные листы бифолии, предназначавшейся для написания огромной кафедральной Библии. Но более всего ее интересовали сложенные втрое пергаменты, из которых могли бы получиться книги, подходящие для ее шкатулки.
- Дядюшка, у тебя же есть книги такого размера, правда?
- Этот размер используют наиболее часто, - сказал дядюшка. - Лучшая из моих книг именно такого размера. Она сделана во Франции. Бог знает, как она оказалась на благотворительной книжной ярмарке в нашем аббатстве. Но почему ты спрашиваешь?
- Твоя книга могла бы поместиться в моей шкатулке. Мне бы хотелось тебе ее подарить. У тебя есть возражения? Шкатулка красивая и очень дорогая, и ей следует остаться в фамильном владении. Грамоте я не обучена, и книг у меня нет, чтобы хранить какую-то из них в шкатулке. И потом, - добавила Фортуната, - я вполне довольна своим приданым и благодарна за него дядюшке Уильяму. Давай после ужина посмотрим твои книги. Букв я не знаю, но люблю рассматривать рисунки, они такие красивые!
Джеван стоял и молча смотрел на племянницу с высоты своего внушительного роста. Безмолвный и недвижный, он напоминал удлиненное изображение святого в багете храмового портика: от сухощавого, строгого лица до тонких, жилистых ног в туфлях с длинными узкими носками. Жилистые, умелые руки посвященного в свое дело мастера дополняли сходство. Его темные глаза серьезно смотрели на Фортунату. Наконец он покачал головой, как бы удивляясь такой необдуманной щедрости.
- Девочка, ты не должна так легкомысленно отказываться от вещи, прежде чем не узнала, сколько она стоит и какую выгоду может принести тебе в будущем. Ты следуешь порыву, и впоследствии ты можешь раскаиваться.
- Вовсе нет, - заметила Фортуната. - Почему я должна сожалеть, что отказалась от ненужной мне вещи, подарив ее человеку, который использует ее наилучшим образом? Неужто ты станешь утверждать, что тебе не хотелось бы иметь шкатулку?
Глаза Джевана поблескивали - не от алчности, но от бесспорного желания получить шкатулку и предвкушаемого удовольствия владеть ею.
- Идем ужинать, а потом попробуем поместить в нее твою книгу. А отец позаботится о том, куда переложить деньги.
Молитвенник, сделанный во Франции, был одним из семи манускриптов, приобретенных Джеваном за многие годы ведения дел с духовенством и прочим грамотным людом. Когда он приподнял крышку сундука, Фортуната увидела все семь книг, стоящих в ряд переплетами кверху и чуть склонившихся на одну сторону, потому что оставалось еще много свободного пространства. Две из них были с латинскими надписями на корешках; одна - в красном переплете, но другие - в бледно-кремовых, и почти все - слишком ветхие, чтобы вместилищем их стала столь красивая шкатулка. Фортуната уже видела прежде эти книги, но никогда еще не рассматривала их так внимательно. К каждому корешку был приклеен маленький скругленный кожаный язычок, для того чтобы книгу легче было вынимать из сундука.
