Мариэтта Шагинян - Месс-Менд, или Янки в Петрограде
- Товарищ Ребров повезет вас на Путиловскнй завод, мы вас ждем уже десять минут, - торопливо сказал Барфус. - Все нужные объяснения вы получите от него, он - ваш непосредственный начальник.
С этими словами Барфус поднес пальцы к фуражке, сел в мотоциклет и исчез, как молния.
Мнимый Василов поднялся в автомобиль, Ребров вскочил вслед за ним, шофер тронул рычаг, и они отъехали от общежития.
Артур искоса поглядел на своего соседа. Это был стройный мускулистый человек с юношески моложавым лицом, суровыми тонкими губами и утонченной линией подбородка. Уши у незнакомца были маленькие, почти без мочек.
"Аристократы еще не вымерли в этой стране рабочих и крестьян, - подумал Василов иронически. - Держу пари, что мое начальство - отпрыск каких-нибудь древних поколений, засекавших крепостного мужика".
- Товарищ, - обратился он к нему, - вы, должно быть, и раньше служили на Путиловском заводе?
Ребров вынул трубку изо рта и ответил на хорошем английском языке:
- Вы угадали.
- Где же вы учились на инженера? Должно быть, в Англии?
- Вы опять угадали, - улыбнулся Ребров. - Если то, что я делал в Англии, можно назвать "ученьем на инженера", то я учился в Англии.
Василов думал несколько минут, с какого конца возобновить свой допрос. Но прежде чем он раскрыл рот, Ребров выколотил трубку, быстрым движением спрятал ее в карман, обратил к Василову лицо, так поразившее его своим изяществом и тонкостью, и дружелюбно заговорил:
- Ведь я смазчик Путиловского завода, а отец мой был слесарем на том же заводе. Семнадцати лет меня сослали в Сибирь, я бежал в Англию и кое-чему там научился, работая кочегаром у Паукинса, в Бирмингаме. Путиловские ребята выбрали меня после революции в директора - ну, мои знания и пригодились немножко.
"Черт побери! - опять подумал Василов, поминая черта чуть ли не в сотый раз за сегодняшний день. - Я не могу понять этой страны, даже если бы тридцать немецких Бедекеров описывали ее на тридцати языках. Я отказываюсь ее понимать!"
Они мчались сейчас по широкому шоссе, окаймленному великолепными липами. Быстроногие пешеходы сновали взад и вперед. Дворцы сменились тенистыми садами с прорытыми в них прудами и каналами, и наконец вдалеке, в синем и совершенно бездымном небе обрисовались гигантские очертания тысячи заводских труб разной длины, ширины и формы. Это был целый лес воздетых к небу конечностей, похожих на выпяченные губы, но дышавших необыкновенно легко и не оставлявших в небе никакого следа от своего дыхания.
- Наш фабричный поселок, - заговорил Ребров, указывая туда пальцем. Мы сконцентрировали все наше производство в одном месте. Раньше Петроград с четырех сторон был окружен действующими заводами, а сейчас мы перенесли их в эту гористую часть и превратили в экспериментально-исследовательский участок. В сущности, вы поступаете на завод-музей, завод-школу, завод-академию - вот что такое сейчас старый Путиловский. Взгляните сюда: видите вы три круга, похожих на три этажа?
Василов взглянул, куда показывал Ребров, и увидел странное зрелище: внизу, обрамленный каменной стеной, шел круг первого яруса; винтообразные лестницы восходили от него в круг второго яруса, тоже обрамленного стеной; совсем наверху, более легкой, изящной, портативной архитектуры, напоминавшей деревянную, возносился третий круг, увенчанный крыльями ветрянок, площадками для посадки аэропланов, воздушной сетью сигнализаций и целым морем красных флагов, мелькавших в этой сети труб и проводов, как алые маки в колосьях пшеницы. Зрелище это, во всей своей головокружительной пестроте и симметрии, сильно захватило Василова.
- Неужели вы зовете это поселком? - воскликнул он. - Скорей это похоже на всемирную выставку.
- Вы не дали мне договорить, - улыбнулся Ребров. - Здесь перед вами торжество единого метода хозяйства, пока только в его экспериментально-научной форме. Вам придется изучить его, чтобы работать вместе с нами; Взгляните вниз, на первый круг: он охватывает побережье Невы, массивы финского гранита, торфяные болота - с запада, кусок леса - с востока. Здесь поместилась у нас промышленность добывающая. Вот эти высоты Токсовского хребта, подходящие к нам с границы Финляндии, открывают богатейшие земли минералов, драгоценную древесину, смолу, всевозможные необходимые для нас ископаемые. Гигантская стена вокруг первого яруса служит электроприемником колоссальной электрической энергии с Волховстроя, помогающей взрывать недра и передаваемой наверх, во второй ярус. Взгляните теперь повыше, - продолжал Ребров, встав с места и указывая Василову вперед, а другой рукой охватив его плечи, - взгляните туда: это второй круг, там у нас промышленность обрабатывающая. Видите вы дым и блеск от огромных домен, слышите щелканье железных зубьев, визг пил, трескотню колес, гул моторов? Там сырье становится материалом, дар природы преобразуется в продукт работы. А еще выше - поднимите глаза - венцом всего поселка у нас расположена промышленность фабричная, делающая из материала фабрикат и выбрасывающая его на тысячи наших воздушных грузовозов - в город, в порт, в окрестности и на станции железнодорожных магистралей...
- Чудесно! - воскликнул Василов, опять почувствовавший в себе сына инженера Морлендера. - Я горжусь, что приехал работать с вами. Но я не вижу, товарищ, в чем смысл вашего единого метода, кроме территориального сближения всех областей промышленности.
- В чем смысл нашего "единого метода"? Вы еще не видите его, хотя уже почувствовали. Об этом вам скажет товарищ Энно, блюститель метода. Вот он, у въезда в поселок. Он уже увидел нас и приветствует...
Шофер затормозил, Василов и Ребров выскочили на гранитные плиты дороги и пошли навстречу белокурому, почти белому человеку с розовыми щеками и сияющими голубыми глазами, похожему одновременно и на старца и на младенца.
- Добро пожаловать к нам, дорогой товарищ! - сказал он приятнейшим голосом, протягивая Василову руку. - Мы пойдем с вами на завод кружными путями, и я прочитаю вам мое маленькое напутствие.
Тем временем товарищ Ребров, кивнув им, уже вскочил на какую-то платформу, застегнул надетый вокруг талии металлический обруч и, прежде чем Василов мог что-либо сказать ему, понесся на передвижной платформе в глубину каменного коридора.
- Идемте, идемте, друг мой! - ласково проговорил румяный человечек, беря Василова под руку. - Мы с вами сделаем долгий путь на собственных ногах, потому что человеку всегда полезнее узнавать новое с некоторым усилием, а не в виде легкого развлечения.
Он тоже говорил по-английски, но с небольшим акцентом. Выведя Василова на гранитную балюстраду, он показал ему внизу, на необъятном пространстве, поля, засеянные самыми разнообразными злаками. От мокрых квадратиков рисовой плантации до бамбуковой рощи, от исландского мха до рощи кокосов здесь было все. Разные люди работали на каждом поле - тут были представители всех стран и народов, были самоеды в теплых штанах, голые китайцы по колено в воде, полуголые негры в соломенных шляпах.
