Мариэтта Шагинян - Месс-Менд, или Янки в Петрограде
Это была старуха в дырявом платье, в мужских сапогах и с кусочком оконной занавески на голове. Лицо ее было так помято, пришлепнуто и обвисло, что походило скорее на кусок кожи, чем на человеческое лицо. Глаза были белы от старости и казались бессмысленными. Она стояла неподвижно, и Василов бросил ей деньги в протянутую ладонь. Пройдя немного вперед, он оглянулся и увидел, как из ворот вышел высокий седой человек с лицом, обезображенным темными пятнами, и с двумя бельмами на глазах, едва видимых из-под густых седых бровей. Он вышел прихрамывая, оглянулся во все стороны и, не заметив Василова, быстро подошел к старухе. Каково же было удивление Василова, когда старик почтительно поцеловал ей руку, отвесив самый придворный поклон, и произнес на изысканном английском языке:
- Как ваш ревматизм, княгиня?
- О, я не ропщу! - кокетливо ответила нищенка. - Надеюсь, вы читали последнюю речь нашего возлюбленного монарха?
- Читал и ношу в сердце!
- Уже на посту?
- Уже на посту.
После обмена церемонными приветствиями старик побежал, прихрамывая, назад в ворота, а старуха застыла в прежней позе.
- Хорошенькое местечко, где нищие похожи на придворных! - пробормотал Василов и двинулся дальше, присматриваясь и прислушиваясь.
В эту минуту на улицу вылетел автомобиль, украшенный красным флагом. В нем сидели двое простых рабочих в заштопанных куртках, оживленно беседовавших о чем-то со статным человеком в военной форме. Как только автомобиль был замечен с улицы, пешеходы подняли шляпы, и многие крикнули какое-то приветствие.
"Должно быть, важное лицо в городе, - подумал Василов. - Забавно, что оно разъезжает с простыми рабочими".
В эту минуту автомобиль, летевший во всю мочь, остановился как вкопанный.
"Что случилось? Кто может помешать проезду такого важного лица в городе?" - продолжал раздумывать Василов, оглядев почти пустынную улицу.
Вот тебе и раз! Через нее проходило несколько пар крохотных детей, одетых в одинаковые бедные платьица, с одинаковыми шапочками на стриженых головах. Их вела некрасивая девица в очках, похожая на квакершу. Она энергично размахивала руками и, проведя последнюю пару своих птенцов под самым носом автомобиля, сделала шоферу величественный жест рукой, после чего тот пустил машину.
Поистине необыкновенное зрелище! Бедные, бездомные дети идут, как выводок английского пэра или американского миллиардера, загораживая путь важному лицу в городе...
Василов пожал плечами и ускорил шаги, миновав бурную Мойку. Он очутился на мрачной площади, застроенной старыми, темными домами с заплесневелыми и облупившимися сырыми стенами.
"Здесь, должно быть, притоны нищеты и разврата, как и во всех больших городах!" - подумал он про себя, нащупал в кармане бумажник и осторожно двинулся дальше.
Как будто в подтверждение его слов, со всех сторон на мрачную площадь стали собираться удивительные люди. Одетые в старые, полинялые платья, в ситцевые платки, в картузы, они шли гурьбой, неся в руках какие-то странные предметы. И что всего удивительней, эти люди были почти сплошь пожилые. Седые и сморщенные, с темными мозолистыми руками, одни из них горбились, другие прихрамывали, опираясь на клюку, стучали деревяшкой вместо ног.
"Инвалиды? Преступники? Нищие?" Василов не знал, что подумать. Прохожие между тем стали входить в один из домов. У дверей не было ни швейцара, ни сторожа. Василов смешался с толпой, скользнул в дверь и стал подниматься по лестнице.
"Теперь я узнаю, что это за притон", - подумал он с любопытством туриста.
Старики вошли между тем в большую, светлую комнату, заставленную столами и скамьями. На стене висела огромная черная доска. На маленьком возвышении стоял человек в синей блузе. Вошедшие расползлись по скамьям, уселись рядком и положили перед собой принесенные предметы, похожие на молитвенники. Человек в синей блузе поднял руку.
"Ага! - подумал Василов. - Это какая-нибудь религиозная секта. Значит, и здесь есть нечто похожее на наших несносных нью-йоркских фарисеев. Проповедник начинает проповедь... Какая скука! Уйду!"
Не успел он это подумать, как мужчины и женщины раскрыли свои книжки, похожие на молитвенники, а человек в синей блузе написал на доске мелом... большую букву "А".
Василов оглянулся по сторонам. Лица людей вокруг него сияли самым непритворным вниманием, лбы их были нахмурены, рты полуоткрылись, повторяя написанную на доске букву, а раскрытые перед этими кандидатами в иной мир молитвенники оказались не чем иным, как... азбукой!
Этого Василов снести не мог. Он вскочил и выбежал на улицу; он задыхался от изумления. Обернувшись на дверь, он с великим трудом разобрал на вывеске таинственную надпись: "Школа по ликвидации неграмотности".
- Сумасшедший народ! - воскликнул он по-английски. - Учить стариков азбуке! И они учатся, черт побери, и даже, кажется, с удовольствием учатся!
- Извините меня, сэр, вы - англичанин? - спросил его кто-то по-английски, нагнувшись к самому его уху.
Василов вскинул глаза и увидел высокого, как атлет, крупного человека военной выправки с седыми генеральскими усами и в щегольской форме командира. Он стоял рядом с Василовым на панели, следя за тем, как через площадь стройными рядами проезжали колонны кавалеристов.
- Да, - машинально ответил Василов, - я турист... Я впервые в этой стране.
- Чему же вы изволили так громко удивиться?
- Я удивился сумасбродству стариков, обучаемых вот в этом доме направо - азбуке.
- О сэр, это один из способов омолаживания, практикуемый у нас, ответил с улыбкой командир. - Я сам сдал недавно экзамен политической грамоты. И смею вас уверить, я не променяю ни мою кавалерию, ни моих красногвардейцев ни на одну армию в мире, до такой степени мне было приятно начать жизнь сначала.
Он приложил два пальца к фуражке, любезно поклонился Василову и сел в мотоциклет.
Изумление смешалось у Василова с завистью. Он проводил глазами кавалерию, гарцуя проехавшую через площадь, и повернул обратно на Мойка-стрит.
У подъезда, где помещалось общежитие, уже стояли два человека в военных куртках, оглядывавшихся во все стороны. Один из них был Евгений Барфус. Другой, высокий, сероглазый, с трубкой в зубах, был Василову незнаком. Оба тотчас же подошли к нему, Барфус взял его под руку.
Высокий представился:
- Ребров, - и дал знак автомобилю подъехать.
- Товарищ Ребров повезет вас на Путиловскнй завод, мы вас ждем уже десять минут, - торопливо сказал Барфус. - Все нужные объяснения вы получите от него, он - ваш непосредственный начальник.
С этими словами Барфус поднес пальцы к фуражке, сел в мотоциклет и исчез, как молния.
