Александр Шуваев - FLY
- Собственно, - это все, что необходимо увезти. Это…
Летчик предостерегающе поднял руку:
- Это какой- то носитель информации. Я вовсе не желаю знать никаких вредных для здоровья технических подробностей.
А вот интересно, - когда он успел стать таким лицедеем? Откуда взялась эта манера непременно, без особой даже нужды кого- то из себя изображать? И еще, по мере возможности, валять дурака по ходу достаточно серьезных и небезобидных дел?
- Да, да… А остальное лучше было бы того… Как можно основательнее…
- Понял. А вот вы не поверите, доктор, - при всех своих чудо- ракетах я мог бы испытывать в данном случае некоторые затруднения…
- А стрельнуть прямо так, с земли, вы не можете?
- Совершенно исключено. Кроме того, - вы когда- нибудь видели, какие разрывы дают ЭТИ ракеты? Существуют, конечно, и послабее, но как раз их у меня и нет. Да и накладно, надо сказать… Ладно, я тут позаимствовал у техников два пакета термогеновых свечей… Вы бы лучше отвернулись…
Дубтах замкнул источник питания, опять-таки снятый с аварийного радиомаяка, и конец одной свечи, чуть выдвинутой из общего пакета, засветился яростным сине-фиолетовым светом. Пилот поспешно отвернулся и, подхватив под руку геофизика, направился к одиноко стоящему в стороне самолету. Под ослепительно сияющим солнцем горной пустыни сходство "Ночного Дождя" со зловещей тенью, выемкой в теле мира, было особенно заметно.
- Значит так, - проговорил Дубтах, помогая пассажиру облачиться в высотные доспехи и напяливая на него шлем, - забрало защелкивается следующим образом… Как видите, - ничего сложного. Повторите… Да, кстати, - вы успели позавтракать?
- Да так, кое-что… Сухомятка, сами понимаете…
- Очень жаль, - задумчиво сказал Дубтах, - тогда знаете, что? Не закрывайте пока забрало. Далее: машина устроена таким образом, что вы вдруг, без всякой катапульты можете оказаться в чистом небе…
- Ничего себе!
- Уверяю вас, что для этого могут быть только САМЫЕ веские основания. Так вот, в этом случае, при условии достаточной высоты парашют раскроется сам. При условии высоты недостаточной вы через полсекунды под углом в пятнадцать градусов и на скорости восемьсот метров в секунду входите в скальный грунт или воду, что при данных обстоятельствах безразлично, потому что времени на переживания не останется вообще… Ваше переговорное устройство работает только на "прием", потому что забыть я про вас не забуду ни в коем случае, а никакие ваши слова во время поле та на пользу делу пойти не могут: плохо - так тому и быть, умираете - так тому и быть…
Принайтовав пассажира в туалете способом, тщательно обдуманным заранее, он добавил:
- Клянусь, что никому не скажу, каким именно классом вы летели…
Дубтах укрепил под самолетом сбрасываемую штангу с ТТС и еще раз посочувствовал пассажиру. Такого рода взлет с пересеченной местности требовал особой сосредоточенности. Ток. Компенсирующие поверхности (черт, наличие подвески чувствуется!). Двигатель на холостой ход. Запал ТТС. И только почувствовав, что яростное пламя почти скомпенсировало вес самолета и задрало его нос, он дал тягу своему почти безинерционному двигателю. Со стороны это выглядело так, будто самолет, вдруг подброшенный неким взрывом, вдруг задрал нос и разом прыгнул в воздух. С неприличной поспешностью убирая шасси и сбрасывая штангу с ТТС, который с прежней своей идиотской старательностью продолжал работать, Дубтах молился о том, чтобы заверения специалистов оказались бы правдой, и выхлоп ТТС не повредил бы композитных покрышек шасси. Два комплекта термогеновых свечей, даром что списанных, вполне разгорелись: светящий ослепительным фиолетовым светом брусок ревел, как бешеный бык, гнал вокруг себя ровную, перемешанную с пылью волну раскаленного воздуха и, медленно уменьшаясь, погружался в самый верхний из стоящих один на одном блоков "Каднецара". Смотреть на горящую режущим глаза блеском, излучающую массу жесткого ультрафиолета пачку было совершенно невозможно и небезопасно, в пятидесяти шагах чувствовался ровный, жесткий, иссушающий кожу жар, а в тридцати шагах от него начинали, потрескивая, сворачиваться волосы на голове. Минут через семь твердый огонь стал меркнуть и погас совершенно, оставив на своем месте до бела раскаленное, пузырящееся озерцо из сплава металла - с камнем.
- "Ипподром", "Ипподром", - у меня тут новости… Как слышите? Диалог.
- Слышим нормально, Подкидыш, докладывай, диалог…
- Я иду по прямой, курс двадцать пять и три, с двух часов, от самого края планшета прямо к экспедиции лезут три… нет, - четыре не наших, - повторяю, - не наших машины, идентифицировать тип пока не могу. С пяти часов, похоже - к той же цели, движется наземная колонна, она километрах в ста, так что передавайте спасибо "Инвубу"… У вас как? Диалог…
- Серьезный подход, вылетела половина крыла, позади, на первых порах в четырехстах, идут двенадцать "Реверсейлов".
- А это еще что такое?
- А вот это, Подкидыш, не твоего ума дело!
- Ладно… Собью по незнанию - не обижайтесь…
- Увидишь - не спутаешь. Кроме того - они и сами о себе позаботятся. Вот, - с группой связь прервалась… Помехи, очень сильные помехи. Там, похоже, бой…
"Окно" проходило и голос "Ипподрома" слабел. У нынешнего края планшета, над самым побережьем ничего нельзя было разобрать. Тройка неидентифицированных машин, обернувшаяся четверкой, сменив курс, повернулась туда же. Приблизившись к месту кошмарной, дикой свалки над побережьем, приглядевшись к вспышкам малиновых идентификационных огней на экране, он более-менее разобрался что к чему, быстро набрал высоту, пропустив под собой две выпущенные в него на нервной почве семидесятикилометровые, забрался на восемнадцать тысяч, вырубил двигатели, включил интегральную оптику и плавно покатился под горку, к самому эпицентру творящейся в белесом небе сегодняшнего дня кутерьмы. Один - в воду, другой - на берег, валились два "О-12", свой и чужой. Двенадцать "О-15ф" "Ольфтар" и тринадцать "О-12Ф" - это явно свои. Восемь "О-12", как это ни смешно, - чужие, и еще тринадцать "Гржим- 888м"… И справа, аккурат вдоль побережья, ползут еще девять разнотипных истребителей… А если учесть еще и с той четверкой, то, - в гроб их мать и всех ихних родственников, - получится, однако, крупнейший со времен Океанской, - да как бы не Мировой, - воздушный бой! И еще, - хренова туча ракет с разным типом наведения и летящих в разные стороны! Не включая двигателей, он заложил рули так, чтобы, двигаясь по очень широкой дуге, пройти самым краешком основной свалки, на крылья спроецировал зеркальную псевдоповерхность "оптического" диапазона, и выпустил, для начала, "Уатах" с теленаведением и очень мощную. Помимо всего прочего, - теперь часть обстановки он видел на телеэкране, специально переделанном под резервную частоту. Братва действовала по испытанной схеме "восемь пар - три тройки" и изо всех сил не давали втянуть себя в полную кутерьму, и еще один из чужаков уже начал валиться, а другой покатился со снижением в сторону берега. Но противоракетные маневры разметали его по всему району боя, и одна пара, похоже, была поражена взрывом чего-то уж очень мощного, а вот этому вот "Ольфтару" зашли в хвост… Только, похоже, никак не могут взять в прицел. Истинно сказано в Книге Притч: "Даже готовясь вцепиться в бок оленю, загнанному по насту, матерый волк нет- нет, - а оглянется на свой хвост. Иное дело - волк бешеный." Подойдя достаточно близко, "Уатах" активизировала систему инфракрасного наведения и резко, на короткое время ускорилась. Промазав уже два раза по верткому "О-15ф" ракетами ближнего радиуса, пилот "Гржима" впал в небезопасный азарт. Он и вообще был азартен, а тут еще хвост зависшего вроде бы врага чуть-чуть - а выскальзывал из прицела. Одна из очередей прошла, кажется, уж совсем рядом… И тут его машину тяжело, мягко встряхнуло. Двигатель тут же захлебнулся, экраны погасли, а глянув влево, он с ужасом увидел, как встречный поток воздуха клочьями снимает обшивку с разваливающегося крыла. Во время взрыва "Уатах" машина находилась в маневре, и оттого тут же зависла, а потом провалилась вниз, как камень, крутясь в неправильном, уродливом штопоре. Сорок килограммов форсированной взрывчатки выбрасывали плотную тучу свинцовых стержней, покрытых керамической оболочкой, и пораженная машина чаще всего просто разваливалась на части.
