Конрад Фиалковский - Пятое измерение (авторский сборник)
— Так, — немного погодя сказал Тор, — этого следовало ожидать. Основным ограничителем для Конструктора был инженер…
— Какой инженер?
— Я не знаю его имени. Конструктор определяет его как «человеческий фактор». Должно быть, тот инженер, что летел тогда с Сото…
— Ладно. Но почему он был ограничителем?
— Потому что не соглашался на бесчисленные варианты Конструктора. Наверно, часть его возражений была справедливой, а часть вытекала из приверженности к «привычным» конструкциям привычных двигателей… Взгляды Конструктора при решении технических трудностей в постройке космолетов, очевидно, были очень смелыми…
— Мы видели последний корабль, сделанный без участия инженера…
— Вот именно. Он ничем не походил на космолет… Все подобные решения инженер отвергал, а Конструктор вынужден был ему подчиняться.
— Но это же нормально. Из этого еще ничего не следует.
— Да, но Сото и инженер несколько раз улетали для консультации с Институтом подпредельных сетей.
— Улетали. Ну и что?
— А то, что в их отсутствие никто не мешал Конструктору в его деятельности. Инженера не было. Но не в этом дело. Суть в другом. Конструктор — обучающийся автомат, и он заметил, что каждому возвращению инженера предшествует предварительный радиовызов, получаемый базой. По этому вызову включался радиомаяк базы, если он до этого не работал. Теперь ты понимаешь? Конструктор просто-напросто пришел к выводу, что при включены маяка возвращается инженер, который ограничивает свободу его действий…
— И выключал маяк.
— Да, когда слышал вызов, переданный с прибывающего космолета, то выключал маяк базы. После нашего вызова он тоже выключил… Помнишь?
— Помню.
— Метод оказался действенным. Инженер не вернулся…
— Стало быть, он рассматривал инженера как объективную помеху в осуществлении проекта… как одну из технических трудностей, для преодоления которых отыскивал решения.
— Да.
— И не предполагал, что они погибнут…
— В его памяти не записано, что вылет в космос может угрожать человеческой жизни. Если бы он это знал, он никогда бы не прервал передачу сигнала, потому что это противоречит основным законам его псевдопсихики…
— А химик? Что случилось с химиком?
— Он ждал Сото и инженера, но те не прилетели. Тогда он передал входным автоматам слова, которые мы слышали, а сам начал опыт. Малый андроидальный автомат информировал его о сигналах космолета Сото…
— Хорошо, но что с ним случилось? Это так важно…
— Подожди. Когда автомат передал сведения о том, что сигналы ослабевают, химик понял: случилась авария. Тогда он прервал опыт и, не выключая аппаратуры, побежал к приемному центру. Там он услышал затихающие призывы о помощи, идущие с космолета Сото…
— И что дальше?
— Химик совершил ошибку, из-за которой погибли все… Видимо, он решил, что ракета повреждена метеоритом, а космогационный автомат самостоятельно передает сигналы бедствия. Впрочем, это только предположения… Мы знаем, что он не стал вызывать космолет Сото по радио. Выбежал на космодром и стартовал на аварийном космолете, руководствуясь их сигналами…
— И когда астероид исчез с экранов его радаров, он оказался в таком же положении, как Сото и инженер…
— Да, астероид не передавал сигналов, а без них его невозможно было найти… Разве что случайно…
— И этой случайности не произошло… — Тор взглянул на автомат, ставивший на место броневую плиту, и пошел к выходу.
— Тор! — крикнул Марп. — Нам надо заложить в память Конструктора информацию, что вылет людей в космос грозит им смертью…
— Нет, Марп, этого делать нельзя, иначе нам будет очень трудно покинуть базу. Конструктор постарается всеми доступными ему способами помешать этому. Ведь он — автомат и прежде всего должен охранять жизнь человека.
ЧАСОВОЙ
Я обнаружил Его спустя три часа после того, как покинул базу, отправившись на селеноходе осматривать автоматические гравиметрические станции. Они были разбросаны по вытянутому эллипсу, внутри которого расположилась база, и кто-нибудь из нашей группы осматривал их раз в месяц. Собственно, на этот раз должен был ехать Краб, но он ждал видеофонной связи с Землей, и поехал я.
Обслуживание станций было делом нехитрым, и в сущности с этим вполне мог справиться автомат. Подъезжаешь к контейнеру, вынимаешь из него небольшой блестящий кристалл мнемотрона, содержащий недельную запись, закладываешь новый, внешне ничем не отличающийся от использованного, закрываешь контейнер и бегло осматриваешь агрегаты. Вот и все. Главное — не перепутать мнемотроны и не сделать записи на каком-нибудь кристалле вторично, как это однажды случилось с тем же Крабом. Он привез на базу чистый кристалл, и мы в поисках повреждения разобрали всю станцию до последнего винтика, прежде чем догадались проверить запись на оставшемся мнемотроне.
Конечно, если бы замену мнемотронов производил автомат, он не допустил бы такой ошибки, и это был аргумент в пользу автоматизации.
— Нет, — сказал главный космик базы, выслушав нас, — не согласен. Автомат сделает свое дело, но случись что-нибудь непредвиденное, ему не найти выхода из положения.
«А что, собственно, может случиться?» — подумал я.
Главный космик, словно угадав мой вопрос, добавил:
— Правда, как правило, ничего непредвиденного не случается, но всегда существует известная вероятность, что произойдет нечто необычное, не так ли?
— Ничтожно малая, — сказал Краб.
— Ты прав, но, между нами говоря, вы, кажется, не очень-то перегружены работой. И так почти все делают автоматы.
На это нечего было возразить. И мы с Крабом ездили попеременно; иногда ездил еще кто-нибудь, у кого не было другой работы. В конечном итоге оказалось, что космик был в определенном смысле прав, потому что автомат никогда бы не обнаружил Его. Ведь автомат отправился бы по обычному маршруту, несмотря на то что третья станция была разбита; он не поехал бы другой дорогой только потому, что какой-то метеорит уничтожил станцию. Он поехал бы туда и выполнил заложенный в его сознание приказ: «УЙДИ, ЕСЛИ ЕСТЬ РАДИОАКТИВНОСТЬ» (во все лунные автоматы заложен такой приказ, потому что здесь нет защитного слоя атмосферы и повреждение реактора метеоритом случается довольно часто).
Потом он бы снова сел в селеноход и поехал к следующей станции. И все это повторялось бы при каждом объезде; иначе повел бы себя самообучающийся автомат высшего класса. Но кто станет использовать такие автоматы для контроля станций?
