Филип Дик - Убик
— Золотая пыль как наполнитель жидкости, главные составляющие которой — минеральные масла.
— И сколько там этого золота? Очень много?
Вместо ответа Ясперсен повернул к нему улыбающееся лицо. Можно было ничего и не говорить, все стало ясно.
Старенький биплан «Картисс-Райт», тарахтя мотором, продолжал свой полет в направлении штата Айова.
Часам к трем пополудни следующего дня они добрались до аэродрома в Дес Мойнесе. Сразу же после посадки пилот исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой бутылку с золотой пылью. Окоченевший Джо, преодолевая болезненную ломоту, выбрался из аэроплана. С минуту постоял возле него, растирая затекшие ноги, потом нетвердыми шагами направился к зданию аэропорта.
— Можно воспользоваться телефоном? — спросил он у служащего, напоминающего обыкновеннейшего фермера, который сидел, согнувшись, над синоптической картой, погруженный в свою работу.
— Если только у вас есть пять центов. — Движением гладко причесанной головы он показал ему на телефон, предназначенный для посетителей.
Джо порылся в своей мелочи, отодвигая в сторону все монетки с профилем Ранкитера, наконец нашел пригодный для этого периода пятицентовик с изображением бизона и положил его перед служащим.
— Порядок, — буркнул тот, не поднимая головы.
Джо нашел телефонную книгу и отыскал в ней номер Посмертного Дома Простого Пастора, назвал его телефонистке. После минутного ожидания кто-то снял трубку.
— Предсмертный Дом Простого Пастора слушает. Блисс у телефона.
— Я прибыл, чтобы принять участие в погребении Глена Ранкитера, — ответил Джо. — Не слишком поздно я добрался? — Он мысленно взмолился, чтобы было не так.
— Церемония похорон мистера Ранкитера происходит как раз в эту минуту, — ответил мистер Блисс. — Где вы находитесь, сэр? Не желаете ли, чтобы за вами выслали автомобиль? — В его голосе можно было заметить порицание.
— Я на аэродроме, — ответил Джо.
— Вам следовало бы прибыть пораньше, — осуждающе заметил мистер Блисс. — Я весьма сомневаюсь, чтобы вам удалось застать хоть бы конец церемонии. Однако тело мистера Ранкитера будут выставлять для всеобщего обозрения еще сегодня и завтра утром. Ждите наш автомобиль, мистер…
— Чип, — представился Джо.
— Ну, конечно, мы ждали вас. Многие из участников похорон просили, чтобы мы встретили вас, мистера Хэммонда и… мисс Райт. Они прибыли вместе с вами?
— Нет, — ответил Джо. Он повесил трубку и уселся на покрытой лаком деревянной скамейке из ивовых прутьев, откуда мог наблюдать за подъезжающими к аэродрому машинами. «В любом случае, — подумал он, — я прибыл сюда достаточно своевременно, чтобы успеть присоединиться к остальным членам группы. Они еще не уехали из города, а именно это меня и беспокоило».
— Не могли бы вы подойти ко мне на минутку? — окликнул его служащий.
Джо поднялся со скамейки и направился в противоположный конец зала ожидания.
— В чем дело?
— Да вот, ваш пятицентовик, который вы мне дали. — Чиновник внимательно посмотрел на него.
— Это пятицентовик с бизоном, — заявил Джо. — Разве такие вышли из обращения?
— На нем дата: 1940. — Чиновник пытливо посмотрел Джо прямо в глаза.
Джо что-то буркнул, достал оставшиеся монеты и начал перебирать их; наконец отыскал пятицентовик 1938 года и бросил его на стол перед работником.
— Можете взять себе оба, — сказал он и снова уселся на скамье из ивовых прутьев.
— Время от времени нам попадаются фальшивые деньги, — объявил служащий.
Джо не ответил. Его внимание привлекло радио марки «Аудиола», играющее в углу зала ожидания, по виду напоминающее шкаф. Диктор рекламировал зубную щетку под названием «Ипана». «Интересно, — думал Джо, — как долго мне придется здесь сидеть». Теперь, когда он находился так близко от своих инерциалов, он чувствовал, что волнуется. «Если уж-я добрался сюда и всего в нескольких милях от них, было бы ужасно…» На этом месте он прервал свою мысль и сидел просто так, в ожидании.
Спустя полчаса на автостоянку у аэропорта выкатился «Виллис-Кнайт 87», модель 1930 года. Из него вылез скромного вида человек с волосами, непоминающими коноплю, в броском черном костюме. Заслонив глаза ладонью, он заглянул в зал ожидания.
— Мистер Блисс? — спросил Джо, подходя ближе.
— Он самый. — Блисс, вокруг которого распространялся сильный запах «Сенсена», обменялся с Джо коротким рукопожатием, сразу же вновь забрался в машину и включил двигатель. — Садитесь, мистер Чип. Соблаговолите не спешить. Может быть, нам удастся успеть на часть церемонии. В честь таких важных событий, как сегодня, отец Абернати произносит обычно довольно длинные проповеди.
Джо устроился на переднем сиденье рядом с мистером Блиссом. Минуту спустя они с клекотом выскочили на шоссе, ведущее к Центру Дес Мойнеса, и поползли по нему со скоростью, временами доходящей до сорока миль в час.
— Вы сотрудник мистера Ранкитера, правда? — спросил Блисс.
— Да, — ответил Джо.
— Это необычайная область, та, в которой работал мистер Ранкитер; я не могу этого до конца понять. — Блисс просигналил рыжеволосому сеттеру, который выбежал на асфальтовую полосу; пес свернул в сторону, словно уважая право первенства, которым обладал на шоссе «Виллис-Крайт». — Что это значит «псионические способности»? Многие сотрудники мистера Ранкитера использовали это выражение.
— Парапсихологические силы, — пояснил Джо. — Способность к непосредственному воздействию без применения физических факторов.
— Вы имеете в виду мистические силы? Такие, как умение предвидеть будущее? Я это говорю потому, что многие из вас говорили о будущем таким образом, словно оно уже было очевидным. Не со мной, конечно, они говорили об этом исключительно между собой, но я слышал их беседы, ну, вы знаете, как это бывает… Так, значит, вы медиумы?
— Что-то в этом роде.
— И что вы предвидите в связи с войной в Европе?
— Немцы и японцы потерпят поражение, — сказал Джо. — Соединенные Штаты вступят в войну 7 декабря 1941 года. — Он замолчал, не имея желания говорить на эту тему; внимание его занимали его собственные проблемы.
— Что касается меня, то я изоляционист, — сообщил Блисс.
«Что испытали остальные члены нашей группы? — думал Джо. — Живут ли они в той же самой действительности — в Соединенных Штатах 1939 года? Может быть, когда я присоединюсь к ним, мой путь примет обратное направление и я окажусь в более позднем времени? Вот основной вопрос. Вместе нам необходимо будет найти способ преодолеть эти пятьдесят три года и отыскать иррациональные и верные элементы современной, не тронутой процессом регрессии, действительности. Если же группа как целое пережила тот же процесс смещения, что и я, то, присоединясь к ним, я не помогу ни себе, ни им. Разве что избавлюсь от хлопот, связанных с дальнейшим распадом окружающего меня мира. С другой стороны, теперешняя действительность 1939 года казалась достаточно стабильной: за последние двадцать четыре часа в ней, к счастью, не произошло практически никаких перемен. Но, может быть, это связано с фактом моего приближения к группе? — размышлял он. — Ведь флакончик бальзама от нервов и желудка „УБИК“ сместился во времени на дополнительные восемьдесят с чем-то лет. За несколько часов из сосуда с распылительным устройством превратился в бутылку, отлитую в деревянной форме. Так же, как и лифт образца 1908 года, который видел только Эл…»
