Предсказание дельфинов - Вайтбрехт Вольф

- Почему их можно расшифровать?» — спросил Уилер.

- Сообщение, хранящееся в информационных целях, должно быть выражено знаками, письменностью, числами, математическими символами, геометрическими фигурами или кривыми. Преобразование идей в общие понятия, их перевод в осязаемую форму, в коммуникацию посредством слов, письменности или символов – это и есть абстракция. Естественно, мы предполагаем, что инопланетные астронавты обладают центральной нервной системой, функционирующей по тем же принципам, что и наш мозг. Это, так сказать, предубеждение, но оно кажется оправданным после того, как мы увидели, особенно ясно в фильме, что они не биологические чудовища, а равны нам, людям, или, по крайней мере, очень похожи на нас.

- Любое другое предположение было бы бессмысленным, – добавила Ева Мюллер. - Потому что если бы их центральная нервная система была основана на иных функциональных принципах, было бы безнадежно пытаться расшифровать переданное нам сообщение.

Амбрасян вмешался: - Не заходите ли вы слишком далеко?»

- Не думаю, — ответила Ева. - Если жизнь во Вселенной подчиняется тем же законам, которые мы признали объективно действующими здесь, то нет причин, почему на чужой планете должно быть иначе.

- Что вы предлагаете?» — спросил Уилер.

- Нам следует попытаться, если мы получим потенциалы, направить их напрямую в преобразователь абстракции.

- Скажите, для чего вы привезли это устройство в Москву? Для чего оно изначально предназначалось?» — спросил Коньков.

- Вы отвлекаете от темы, — обвинил его Сахаров, но Шварц подхватил вопрос: - Совершенно верно, товарищ Коньков. Мы хотели использовать преобразователь абстракций для визуализации подсознательных ассоциаций при прослушивании языка астронавтов и гимна гномов, возможно, чтобы докопаться до закономерностей их способности к абстракции. Но, признаемся, нам гораздо больше нравится ваша идея экспериментировать с дельфинами. Главное, что нам удалось каким-то образом стимулировать зону тишины, возможно, даже с помощью какого-то приспособления, препарата, биологического усилителя. Вы лучше меня сможете оценить, возможно ли это.

- Доставить К-искру к преобразователю абстракций стоило бы уже затраченных усилий, — сказала Ева Мюллер.

Амбрасян высказал мысль: - Не попробовать ли нам, как мы сканировали первые спирали электронным лучом, направить такой сфокусированный луч в зону тишины?»

- Почему бы и нет, — согласился Сахаров, подумав. — - Я уже знаю, с чего начать.

Он объяснил, что недавние исследования Уилера структуры молчащей зоны привели к новым открытиям в области цитоархитектуры. Согласно их данным, эта зона образует спирально сжатый ганглиозный комплекс, нейроны которого филаментами связаны с красным ядром (nucleus ruber). Сахаров предложил попытаться инициировать возбуждение именно из этого ядра. В связи с этим ему было интересно узнать, что дрезденские исследователи также предполагают существование особого центра управления процессом абстрагирования и концентрации.

- Хорошо, — сказал Амбрасян. Он решил, что после соответствующей подготовки преобразователь абстракции следует перевезти в Одессу. - Потому что привезти Хойти и Тойти в Москву, как бы нам ни хотелось их здесь встретить, было бы слишком сложно. К тому же мы хотели бы избавить их от тягот путешествия.

***

Впервые в жизни Хельга увидела перед собой дельфинов, невероятно резвых, плавающих, кружащих, выныривающих и исчезающих в воде. Она стояла на краю экспериментального бассейна D и наблюдала за Хойти и Тойти, которые были знаменитостями не только в Одессе. Они были не только знамениты, но и очаровательны с первого взгляда: какие они были гибкие, какие сильные, какие элегантные! Даже снаружи океанариум с его изогнутыми соединительными дорожками, стеклянными залами и большим открытым бассейном произвел на неё впечатление; а тут ещё это, залитое солнцем пространство, наполовину бассейн, наполовину лаборатория, дружелюбные водные гиганты, которые, казалось, улыбались, словно давая понять, что знают о зоне молчания в своих мозгах и как учёные над ней ломают голову, словно всё, что они могли сказать, было: - Постарайтесь, дорогие мои, вы всё равно никогда этого не поймёте…»

Рядом с ней стояла Ева. Она приехала в Одессу несколькими днями ранее. - Вы даже не представляете, сколько удовольствия мне доставляют дельфины, — объяснила она. - Поначалу я не хотела в это верить. Когда я слушала Конькова и Сахарова, не говоря уже об Уилере, мне казалось, что они необоснованно влюблены в своих дельфинов, как другие влюблены в своих собак. А теперь я вам скажу: эти животные на самом деле умнее любой собаки. Они смотрят, обратите внимание … иногда мне кажется, что они смеются надо мной, особенно Хойти. - Именно так и кажется, — ответила Хельга.

Она едва успела произнести слово, как Хойти выпрыгнул из бутылочно-зелёной воды, взглянул на женщин и сделал пируэт.

- Смотрите, — сказала Хельга, — теперь он нас приветствует.

- Вернитесь на несколько шагов, а то он вас обрызгает, он так веселится. Ева оттащила Хельгу от края бассейна; хлынул поток воды, так что, несмотря на осторожность, обе промочили ноги. - Придётся привыкнуть, — сказала Ева, — редко выходишь сухой из берлоги. Но это неважно.

Как же быстро она освоилась, подумала Хельга; она везде найдёт дорогу, мгновенно чувствует себя как дома. А ведь недавно она призналась ей, как часто тоскует по Томми, своему маленькому сыну, и иногда это было просто ужасно. Трудно поверить, если знать, что она всем показывает: её уверенное, самоуверенное обращение с самыми большими и сложными аппаратами, например, с абстракционным преобразователем, который она сопровождала в Одессу на вертолёте. Словно врач в машине скорой помощи, она сидела рядом с ним, оберегая его и прислушиваясь к каждому шороху, дребезжанию и лязгу. Везде она была как дома! Здесь она с головой окунулась в эксперименты, ещё не с двумя дельфинами; она довольствовалась Коньковым, который был для неё послушным, всегда готовым подопытным.

- Что скажеш, разве ты не изумлён? — Хельга повернулась к присоединившемуся к ним Бертельу.

- А как же, — ответил Бертель, — ты только посмотри на эту скорость! Петеру нужно это испытать, он будет в восторге! В любом случае, нам нужно ему написать; с тех пор как мы вернулись из Монголии, мы успели написать только один раз, а он — три.

- Правда, он всегда не дотягивает, — ответила Хельга. - Но посмотри вон туда, там словно гигантская маска рапириста.

- Потише, чтобы Уилер это не услышал, — возразила Ева, — - он может обидеться. Его гордость, его главное достояние на данный момент — его устройство нацеливания для электронного луча.

Устройство нацеливания представляло собой фантастическую конструкцию, собранную из металлических дуг и оснащённую кожаными ремнями с поролоновыми подкладками и градуированной шкалой. Его нужно было надеть на головы животных, чтобы максимально точно и безопасно направить электронный луч в глубину, чтобы он мог интенсивно облучать красное ядро — скопление ганглиев в среднем мозге. Для этой процедуры Хойти и Тойти должны были быть пристегнуты.

Тойти, не раздумывая, подплыла в мелководье, когда Коньков поманил её световыми сигналами и свистками. Он стоял в бассейне рядом со стойкой, в высоких резиновых сапогах. Хубер отступил на несколько шагов, когда серый дельфин метнулся к нему; дельфин, однако, доверчиво и удобно тёрся о ноги Конькова. Тойти охотно позволила себя пристегнуть, и надевание прицела также прошло гладко. Источник электронов, похожий на ручной фонарик, вставили в держатель. Уилер ещё раз всё проверил быстрым взглядом и кивнул Конькову. - Думаю, обычный струйный насос включит красный сердечник в поле возбуждения. Всё готово, пожалуйста, дайте соединения.

Коньков соединил клеммы кабелей. Тойти лежала на боку в клетке, немного погрузившись в воду так, что было видно только отверстие для распыления на макушке. Коньков погладил её по бокам; ей это понравилось.