Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Вне всяких сомнений (сборник)
Затем, повернувшись к Главному Исполнителю, Гларун сказал:
— Экстраполяция показывает, что в течение двух дней он совершит побег. И наша программа потерпела поражение из-за того, что вы не обеспечили тогда дождь не только с фасада, но и с тыльной стороны его дома. Впредь работайте более тщательно над выбором средств.
— Если бы мы понимали мотивы его поведения, нам было бы проще.
— В моей должности доктора Хейварда я часто думал об этом, — отпарировал Гларун, — но если бы мы понимали мотивы, мы стали бы частью его. Воскресите в памяти Договор! Он и так почти вспомнил.
Существо, игравшее Элис, заговорило:
— Может, попробовать программу «Тадж Махал»? Она ему почему-то нравится.
— Вы уже уподобляетесь ему!
— Может быть. Я не боюсь. Так что, попробуем?
— Посмотрим.
Гларун продолжал отдавать команды:
— Держите структуры наготове до изменения программы. Нью-Йорк и Гарвардский университет уже не нужны. Начинайте очистку памяти. Вперед!
НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД
© И. Зивьева, А. Етоев, перевод
Пит Перкинс свернул на стоянку «Олл-Найт» и крикнул:
— Привет, Папаша!
Старый смотритель поднял взгляд.
— Погоди секунду, Пит, я сейчас.
Он рвал на узкие полоски страницу воскресного комикса приложения к газете. Маленький смерчик, круживший неподалеку, подбирал с земли бумажки и вместе с дорожной пылью швырял в лица прохожих. Старик протянул ему длинную, яркую полоску, оторванную от юмористической газеты.
— На, Кыска, — ласково позвал он. — Иди, иди сюда… Смерчик поколебался, вытянулся к небу, сделавшись довольно высоким, перескочил через две стоявшие рядом машины и опустился прямо к его ногам.
Он точно принюхивался к подношению.
— Держи, Кыска, — нежно сказал старик, разжимая пальцы. Смерчик подхватил пеструю полоску, закрутил-завертел.
Старик оторвал еще одну и еще, а смерчик вкручивал их по спирали в общую массу вращающихся бумажек и прочего мусора, делавшего его «тело» видимым для глаз. Свежие порывы ветра, ворвавшиеся в «Каньон» мимо высоких домов, придали смерчику сил; он еще закрутился ввысь, вплетая цветные ленточки в свою немыслимую, фантастическую «прическу». Старик с улыбкой обернулся к Питу:
— Нравятся Кыске новые одежки…
— Папаша, ты полегче с такими шутками. А то я и вправду поверю.
— Чего? А зачем тебе в Кыску верить — ты же ее собственными глазами видишь.
— Ну да, верно, но ты с ней… то есть, с этим обращаешься, будто… Понимаешь?
— А ты еще так не думаешь? — Голос смотрителя звучал теперь терпеливо-мягко.
— Ну, Папаша…
— Хммм… Одолжи-ка твою шляпу на минуту, — протянув руку, Папаша сдернул с головы Пита шляпу. — Кыска, Кыска, — позвал он. — Кыска, иди сюда! — Смерчик, игравший над ними на высоте нескольких этажей, скользнул вниз.
— Эй! Кепарь-то мой! — напомнил Перкинс.
— Ми-нуточку… Держи, Кыска!
Смерчик внезапно присел, рассыпая свой груз. Старик подал ему шляпу. Смерчик схватил ее и быстро, размашисто закрутил ввысь.
— Эй! — завопил Перкинс. — Ты думай, что делаешь! Это уже не смешно — я за эту шляпу только три года назад шесть монет отдал, и она еще совсем как новая!
— Ничего, — примирительно сказал старик, — Кыска ее назад принесет.
— Принесет?! Скорее в реку уронит!
— Ну уж нет! Кыска ничего никогда ничего не роняет. Гляди, — старик поднял взгляд на шляпу, плясавшую в воздухе возле пентхауза отеля, находившегося через улицу. — Кыска, Кыска! Неси назад!
Смерчик не спешил нести шляпу назад. Она упала, пролетев несколько этажей; смерчик нырнул вниз, подхватил ее и принялся лениво ею жонглировать.
— Сюда принеси, Кыска. Мне.
Шляпа пошла вниз по спирали, перешедшей к финишу в длинную нисходящую кривую, и наконец шлепнулась Перкинсу прямо в лицо.
— Она хотела ее на голову тебе надеть, — объяснил смотритель. — Обычно у нее лучше получается.
— У нее, значит… — Перкинс подобрал шляпу и теперь глядел на смерчик, разинув рот.
— Убедился теперь? — спросил старик.
— Убедился? Ох-хо-хо… — он поглядел на свою шляпу, затем опять на смерчик. — Знаешь, Папаша, по этому случаю необходимо выпить.
Они прошли в маленькую сторожку при стоянке. Папаша достал стаканы, а Перкинс выставил едва початую пинтовую бутылку и налил две изрядных порции. Проглотив свою, он налил еще и сел.
— Первая, — объявил он, — была за здоровье Кыски. А эта укрепит меня перед банкетом у мэра.
Папаша сочувственно крякнул.
— Освещать будешь?
— Ну, надо же колонку чем-нибудь забить. «Прошлым вечером мэр Хиззонер, в окружении блистательного созвездия мошенников, темных личностей, подхалимов, лизоблюдов, доносчиков и подтасовщиков из избирательной комиссии, давал званый обед в честь…» Надо же о чем-то писать, Папаша, подписчики ждут… Чер-рт, почему мне не хватает духу бросить все это и пойти в поденщики?
— Сегодня твоя колонка, Пит, была замечательной, — ободрил его старик. Он вытащил номер «Дейли Форум»; Перкинс взял газету и пробежал взглядом свою собственную колонку.
«НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД» Пит Перкинс.
Ниже говорилось:
«Как, у нас не будет конок? Наш городской рай держится на традициях. Что хорошо было для отцов-основателей, то хорошо и для нас. Мы спотыкаемся на той же самой выбоине, где Прадедушка Тозьер еще в девятом году сломал ногу. Нелишне бы также уяснить себе: вода, выпускаемая вами из ванны, не уходит от вас навсегда — она вернется через кухонный кран. Обработанная, насыщенная хлоркой, однако та же самая. (Кстати, Хиззонер пользуется ключевой водой из бутылок. На это нужно обратить внимание.) А я должен сообщить вам об ошеломляющих переменах. Вместе с конками от нас уходит нечто такое… Можете не верить. Наш общественный транспорт ходит так редко и медленно, что вы, может, и вовсе не замечаете его. Однако клянусь вам: я видел вагон, грохочущий по Гранд-Авеню, без каких бы то ни было лошадей! Видимо, его приводило в движение какое-нибудь новомодное электрическое устройство».
* * *«Даже в век атома некоторые перемены — это уже слишком. И я призываю всех горожан…» — Перкинс с отвращением фыркнул. — Это, Папаша, все равно, что погремушкой трясти. Город насквозь коррумпирован, и ничего с этим не поделаешь. Так какого черта я буду себе мозги всяким вздором забивать? Передай-ка бутылку.
— Не отчаивайся, Пит. Тираны гораздо больше пули наемного убийцы боятся смеха.
— Где ты это подцепил? Ну, так мне тоже не смешно. Я уж столько их вышучивал из их кресел — а толку? Все мои усилия принесли толку не больше, чем от твоей подружки-вертушки.
