Артур Макгваер - Пришелец
Сняв с котелка крышку, Матвей привязал верёвку к ручке, и раскрутив её, забросил котелок на надвисающую над ребятами ветвь дуба. Котелок по инерции несколько раз обернулся вокруг ветви, надёжно закрепив верёвку.
Подёргав её, и убедившись, что она держится крепко, Бронштейн достал из рюкзака старенький, но в отличном состоянии цейссовский морской бинокль, однажды во время революции обнаруженный им на развалинах доходного дома при поиска топлива.
Повесив бинокль на шею, Матвей начал восхождение.
Через минуту Митя уже стоял на ветви. Дальше было проще — ветви росли достаточно часто, чтобы за них можно было ухватиться и подтянувшись, забраться.
Вот и вершина дерева. Выбрав ветвь, с которой открывался широкий вид на окрестности, не загораживаемый другими ветвями, Матвей снял бинокль с шеи, и начал осматривать местность.
Солнце скрылось за горизонтом. Наступили сумерки.
Оглядевшись, и не заметив поблизости огоньков, выдающих жилище человека, Матвей приготовился было к спуску вниз, как вдруг его взгляд остановился на небосводе.
Зрелище было великолепным. Восточная часть неба уже была чёрной, усыпанной яркими блёстками звёзд, тогда как на западе ещё догорала оранжево-багровая полоса, а небо в той стороне ещё не утратило свой дневной цвет.
Полюбовавшись на потрясающий вид, Матвей попытался его сфотографировать, остро жалея о том, что достать сейчас цветную плёнку, о существовании которой в США Бронштейну сообщил Макаров, в СССР невозможно.
Уперев «Лейку» в ствол дерева взамен штатива, дабы не тряслась от дрожи рук, Матвей сделал панорамную съёмку, интуитивно задав выдержку по десять секунд на каждый снимок. Лишь багровеющий запад был отснят с всего секундной выдержкой.
Вздохнув, от осознания практически неизбежной тщетности запечатлеть на примитивном фотоматериале окружающее его великолепие смены дня ночью, Матвей, надёжно закрепив фотокамеру и бинокль, стал спускаться.
Освободив верёвку и котелок, сбросил их вниз, затем повис держась руками за ветвь дуба, и наконец, решившись, отпустил её, пружинисто подогнув ноги.
Падение с трёхметровой высоты болезненно отдалось в ногах, но в целом завершилось благополучно.
— Чего так долго? — недовольным тоном поинтересовался Островский.
— Осматривался. Увы, поблизости деревень нет. Но ничего страшного, — переночуем в спальных мешках. Надо же их испытать.
Спальные мешки представляли из себя по-сути, двойные надувные матрацы, изолирующие спящего от прямого контакта с холодной землёй, и снижающие теплопередачу воздушной изоляцией. Накачав два спальника при помощи ножного насоса, путешественники забрались в них.
Островский довольно быстро заснул, а Бронштейн, глядя на звёздное небо над головой, разговаривал со своим альтер-эго.
— Макаров, зачем ты так подставился? Десять сортов резины! Ведь как ты сам говоришь, после того, как в Совнаркоме «прочухают», в чём дело, ждёт нас «дорога дальняя и казённый дом», хоть и не тюрьма, но по-сути, близко.
— А надоело боятся, — внезапно признался двойник. Это тест на «совковость» нынешней власти. Ну и на наше умение внушать. Ведь формально, и по «журналу изобретений», мы с тобой Бронштейн, в открытии суперкатализатора не участвовали! Идею сумели внушить Стасу так, что он всерьёз думает, что именно ему она пришла в голову первому! Ну и не забывай, что реально полный цикл производства есть только для двух видов каучука — изопренового и силиконового. Остальные — получены экспериментально и требуют редких реактивов. Суперкатализаторов для них нет!
— Получается, что Стасу мы Нобеля по химии подарили?
— Получается так. Теория цепного катализа — это откровение, по нынешним временам-то! Посмотрим на реакцию властей. Смешно, но ещё нужно сообразить, что произошло что-то экстраординарное! Доходит это до компетентных товарищей далеко не сразу, особенно по-нонешним то временам.
— А если нас «загребут»?
— Ну и что? Впечатление о том, что Бронштейн не причём, а разработка — группы гениальных учеников специализированного технического училища создано устойчивое. Помнишь, как Лебедев реагировал? Вцепился в Зайца, а о тебе забыл. Думаю, заберёт он группу Зайца к себе, и на этом дело закончиться. Ну, возможно, нам запретят производить катализатор у себя, будут присылать. Что непринципиально для производства — катализатор расходуется очень слабо.
Матвей поворочался с боку на бок, устраиваясь поудобнее. Некоторое время лежал неподвижно, бездумно глядя на рисунки созвездий…
***Тем временем на велозаводе события развивались по-нарастающей. Сергей Васильевич Лебедев сумел добиться прямого телефонного соединения с Дзержинским, и сейчас буквально прокричал в трубку:
— Ребят надо спасать! Ведь это открытие мирового уровня — синтетический каучук! Целых два сорта, лучьше природного! А если узнают в той же Польше? Ведь не остановятся ни перед чём! ВЫКРАДУТ ребят и пытками заставят…
— Сергей Васильевич! Не горячитесь! Кто там отличился?
— Станислав Зайцев со товарищи…
— Значит так, Дзержинский начал диктовать Лебедеву план действий:
— Всех, кто активно принимал участие в разработке каучука, вывезти в Москву. Все «яйца» в одну корзину не класть — перевозите ребят по-очереди. Оборудование для получения каучука тоже вывезти…
— Нет, это Вы, товарищи не понимаете! Что злостно мешаете нам! Срываете график работ!
— Слушай, Стас, не кипятись! — осадил комсомольского вожака плотно сбитый ОГПУ-шник. Что от твоего графика работ останется, если польская «безпека» бомбу на заводе взорвёт?
— Так помогите с охраной! Мы, кстати, с ребятами, охрану завода наладили…
— Дежурных сторожей, у которых кроме сигнализации и нет ничего? Не смеши, Стас! У поляков диверсанты — зубры, твоих сторожей завалят, те и понять, что произошло не успеют.
— Ну так помогите! Мы к вам уже обращались, наганы выдали бы, а?
***Проснулся Матвей из-за того, что вынырнувшее из-за горизонта Солнце осветило его лицо.
Зевнув, Бронштейн осмотрелся. На траве была видна роса, посеребрившая луг, на котором рос дуб. Было удивительно тихо, лишь изредка где-то вдали слышался голос пичуги.
Над рекой стоял туман, делавший реку похожей на горное ущелье, полное облаков.
Посмотрев в сторону товарища, Матвей увидел, что Островский ещё спал.
Преодолев желание полежать ещё, Бронштейн отстегнул «липучку» спальника, и застучав зубами от очень свежего воздуха раннего утра, быстро собрал спальник в баул, а затем приступил к утренней зарядке. Здесь вмешался Макаров, сразу после гимнастики заставивший общее тело сделать растяжку, которая уже удавалась, несмотря на изначальное слабое физическое развитие.
