Роберт Хайнлайн - Небесный фермер
Мне, конечно, следовало сообразить, что к чему, когда мы подошли к дому Хэнка.
– Пошли дальше, – сказал он и посмотрел в список.
– Может, поищем какую-нибудь живность?
– Нет. Не стоит терять время. Пошли к Миллерам.
– Им удалось выбраться?
– Не знаю. В городе я их не видел.
Выбраться Миллерам не удалось. Мы едва успели зарыть их в сугроб, как подошел вездеход и забрал нас. Только через неделю я узнал, что родители Хэнка погибли при землетрясении. Он вытащил их, уложил в ледяной погреб и лишь тогда отправился в город.
Хэнка, как и меня, удар застиг на улице: он все еще любовался небесным парадом. То, что землетрясение произошло именно во время парада, спасло жизнь многим людям, которые иначе погибли бы прямо у себя в постели. Но с другой стороны, говорят, что именно парад и послужил причиной несчастья – вызвал необычайный всплеск приливной энергии и тем самым спровоцировал землетрясение. Так что получается то на то. Конечно, сам по себе парад землетрясение вызвать не мог, оно назревало в недрах планеты с тех пор, как начали осуществлять атмосферный проект. Гравитация, как и бухгалтерский учет, должна быть сбалансирована.
До катастрофы колония насчитывала тридцать семь тысяч жителей. Когда мы закончили проверку, оказалось, что выжило меньше тринадцати тысяч. И вдобавок был потерян весь урожай и вся или почти вся домашняя живность. Хэнк был прав – пояса придется затянуть.
Нас высадили на приемной станции и тут же стали загружать вторую партию спасателей. Я отыскал свободный уголок и решил немного вздремнуть. И почти уже заснул, когда кто-то потряс меня за плечо. Это оказался отец.
– Ты в порядке, Билл? – спросил он. Я протер глаза.
– Я о’кей. Ты видел Молли и Пегги?
– Только что от них. Меня отпустили с работы на пару часов. Билл, ты кого-нибудь из Шульцев встречал?
Сон у меня как рукой сняло.
– Нет. А ты?
– И я нет.
Я рассказал ему, чем занимался сегодня. Отец кивнул:
– Поспи, Билл. Я пойду взгляну на списки.
Но уснуть я уже не мог. Отец вскоре вернулся и сообщил, что ему ничего не удалось разузнать.
– Тревожно мне, Билл.
– И мне.
– Нужно сходить проверить.
– Пошли.
Отец помотал головой:
– Вдвоем туда идти ни к чему. Лучше поспи.
Но я все равно увязался за ним.
Нам повезло: отряд спасателей как раз собирался в дорогу, и мы присоединились к ним. Маршрут пролегал через нашу ферму и ферму Шульцев. Отец сказал водителю, что мы обследуем обе фермы и, вернувшись в город, доложим о результатах. Шофер не возражал.
Нас выбросили на повороте, и мы побрели к дому Шульцев. Вот когда мне стало по-настоящему страшно. Одно дело – зарывать в снег незнакомых людей, и совсем другое – вообразить, как находишь Маму Шульц или Гретхен с заиндевелыми синими лицами.
Папу Шульца я даже в мыслях не мог себе представить мертвым; такие люди, как он, не умирают – они живут вечно. По крайней мере, у меня такое ощущение.
И все же я оказался неподготовленным к тому, что мы увидели. Мы обогнули небольшой пригорок, мешавший разглядеть с дороги ферму Шульцев. Джордж остановился и сказал:
– Дом, во всяком случае, уцелел. Выдержали крепления.
Я посмотрел на дом и остолбенел. А потом завопил:
– Джордж! Дерева-то нету!
Дом стоял на месте, но яблони – «самого прекрасного дерева на Ганимеде» – не было. Просто не было. Я рванул вперед.
Мы почти уже добежали до дома, когда навстречу нам открылась дверь. В дверях стоял Папа Шульц.
Они все были живы, все до единого. Правда, от яблони осталась лишь зола в камине. Папа срубил ее, как только отключилось электричество и стала падать температура. И помаленьку, по веточке, подбрасывал в огонь. Рассказывая нам об этом, Пала показал на почерневший камин:
– Все надо мной насмехались: Иоганнова, мол, блажь! Думаю, теперь никто не назовет старину Джонни Яблочное Семечко дураком, а?
Он захохотал и хлопнул отца по плечу.
– Но ваше дерево… – тупо проговорил я.
– Я посажу другое, посажу много деревьев. – Он вдруг посерьезнел. – А твои яблоньки, Уильям, твои маленькие храбрые саженцы – они погибли, да? Я признался, что еще не видел их. Он скорбно кивнул.
– Они замерзли. Хьюго!
– Да, папа!
– Принеси мне яблоко.
Хьюго принес. Папа протянул яблоко мне.
– Ты посадишь новые.
Я кивнул и сунул яблоко в карман.
Шульцы обрадовались, услышав, что мы все живы, хотя Мама запричитала, узнав о сломанной руке Молли. Как только начался буран, Йо пробился к нашей ферме, обнаружил, что мы ушли, и вернулся, обморозив в награду за труды оба уха. Сейчас он отправился разыскивать нас в город.
Шульцы не только сами не пострадали – они спасли всю свою живность. Коровы, свиньи, цыплята, люди – все сгрудились в кучу и обогревались возле камина теплом от горевшей яблони.
Когда заработала энергостанция, животных загнали обратно в хлев, но в комнате остались следы от их пребывания, и запах тоже. Мне кажется, Маму больше беспокоил беспорядок в ее обычно безупречной столовой, чем катастрофа как таковая. Похоже, она не осознавала, что большинство ее соседей погибли. До нее это просто не доходило.
Отец отверг предложение Папы Шульца пойти вместе с нами на нашу ферму. Тогда Папа заявил, что мы встретимся на вездеходе, поскольку он собирается податься в город и предложить свою помощь. Мы выпили по кружке крепкого Маминого чая с хлебом и распрощались.
По пути к ферме я все думал о Шульцах и о том, как хорошо, что все они остались живы. Я сказал отцу, что это настоящее чудо.
– Никакого чуда, – покачал головой отец. – Они из породы выживающих.
– Что это за порода такая?
Он долго молчал, потом ответил:
– Выживающие – это те, кто выживает. Думаю, более точного определения не подберешь.
– В таком случае мы тоже из породы выживающих.
– Возможно. По крайней мере, это несчастье нам удалось пережить. Когда мы покидали ферму, дом лежал в руинах. За это время я повидал немало развалин, но сердце все равно екнуло при виде обломков нашего дома. Меня не покидало ощущение, что я вот-вот проснусь в теплой уютной постели и все это окажется дурным сном.
Поля остались на месте – то есть то, что от них осталось. Я ковырнул снег на борозде, где уже начинали проклевываться всходы. Они, разумеется, померзли: почва заледенела. Я был уверен, что земляные черви тоже погибли: их ведь никто не предупредил, что надо зарыться в землю поглубже. Мои малютки-саженцы замерзли на корню.
Мы нашли двух окаменевших кроликов, прижавшихся друг к другу под обломками бывшего хлева.
Цыплят нигде не было видно, но я обнаружил старую несушку, самую первую нашу курочку. Она высиживала яйца. Гнездо не пострадало, его прикрыло куском обвалившейся крыши. Так она и сидела, не сдвинувшись с места, на замороженных яйцах. Это меня добило.
