Майк Резник - Черная Леди
Какое отношение она имела к цирковому акробату, искалеченному при падении с трапеции триста лет назад?
И что я скажу Рубену Венциа, когда он обнаружит, что я вернулся с задания, и снова предложит обмен информацией о Черной Леди? Если я скажу правду, он решит, что я лгу; если я не скажу правду, это в самом деле будет ложь. И в том, и в другом случае бесчестье ляжет на Дом Крстхъонн.
А если я откажусь разговаривать с ним после того, как Тай Чонг приказала мне, я тоже опозорю Дом.
Мне необходимо этическое наставление и запрещено обращаться к вам, поэтому я вынужден положиться на Тай Чонг, которая принимает краденые картины и нарушает тайну признания. Теперь, когда мне запрещено любое общение со своей расой, она остается единственной женщиной, которую я знаю. Остается еще Черная Леди, но я не знаю, где искать Черную Леди.
Поэтому Тай Чонг придется быть для меня Матерью Узора до тех пор, пока я не выполню все обязательства перед галереей Клейборн и не совершу ритуал.
Пожалуйста, поверьте, я глубоко огорчен, что причиняю вам боль. Я никогда, никогда не собирался…
Налетел порыв холодного воздуха, и я отложил перо. В комнату вошел Хит.
Он топал ногами, пока с них не осыпался весь снег, потом снял рукавицы и стал дуть на руки.
— В самом деле, начинается снегопад, — объявил он, подходя ко мне.
— Остаток дня я, наверное, буду наслаждаться величием и великолепием окружающего из окна, с бокалом в руке.
Его взгляд упал на недописанное письмо.
— Можно?
— Если хотите, — сказал я.
Он взял листок и уставился на него.
— Что это за чертовщина? Не разберу ни слова.
— Мое письмо Матери Узора.
— Самый странный почерк из всех, которые мне случалось видеть, — сказал он. — Больше похоже на рисунки.
— Я писал ей на языке бъйорннов, на диалекте раскаяния.
Он протянул мне письмо обратно.
— Я думал, вы опять рисуете Черную Леди.
— Я не такой хороший художник, — сказал я. — Может быть, когда-нибудь в будущем мне удастся создать изображение, достойное оригинала.
— Конечно, чтобы этого добиться, вам, вероятно, надо будет еще раз взглянуть на нее? — спросил Хит многозначительно.
— Может быть, — согласился я. — Хотя у нее очень запоминающееся лицо. Когда я закрою глаза и вспоминаю ее, я до сих пор вижу каждую черточку.
— И я тоже, — признался Хит. — Но память может изменить. Мне кажется, портрет вам удался бы лучше, если бы вы увидели ее снова.
— Друг Валентин, — сказал я устало. — Я не буду помогать вам обкрадывать коллекцию Малькольма Аберкромби.
— Разве я это предлагал? — невинно спросил он.
— И не один раз.
— Вы очень недоверчивый парень, Леонардо.
Тут на высоких тонах три раза взвыла механическая сирена.
— Что это было? — спросил я, вздрогнув от неожиданности.
Хит нахмурился.
— Система охраны. Кто-то подходит к дверям.
— Кто это может быть?
— Кто знает? — сказал Хит. — Я кое-что заказал для кухни, но трудно вообразить, чтобы кто-то отважился на доставку в такую непогоду.
— Мы здесь совершенно одни, — сказал я. — Что, если это грабитель?
Хит хохотнул.
— Мы пригласим его и обменяемся байками.
— Не приготовить ли вам оружие? — предложил я.
— Мне казалось, что вы не выносите насилия, — сказал он с довольным видом.
Я побледнел до оттенка унижения и возблагодарил судьбу, что моя Мать Узора меня не видит. И понял, что ее решение единственно верное: я осквернен настолько, что не осталось никакой надежды на искупление.
— Вы совершенно правы, друг Валентин, — сказал я, запинаясь от смущения. — Предложение было совершенно аморальным, и я прошу прощения за то, что его высказал.
— Прощаю вам это предложение, — сказал он, вынимая из кармана маленькое ручное оружие, — если и вы простите меня за то, что я его принял.
— Вы никогда не говорили мне, что носите оружие, — сказал я.
— Вы никогда меня об этом не спрашивали, — ответил он, улыбаясь. — Если вам от этого станет легче, признаюсь, что я никогда им не пользовался. Даже не знаю, как это делается.
Два раза прозвенел колокольчик.
— Ну, в конце концов, он не пытается проникнуть в дом тайно, — прокомментировал Хит. — Открыть.
Дверь поползла в стену, и весь в снегу, с заледеневшими усами, на пороге появился Рубен Венциа.
— Вы, — произнес он, глядя прямо на меня, — вы самый недоступный инопланетянин в этой забытой Богом галактике!
Глава 14
— А это еще что за черт? — потребовал ответа Хит.
— Не волнуйтесь, мистер Хит, — сказал Венциа. — Я никому не говорил, где вы находитесь.
Внезапно ему в лицо уставился ствол оружия.
— Никто на Граустарке не знает моего истинного имени, — сказал Хит.
— Лучше, если вы скажете, кто вы такой и как меня нашли.
— Я Рубен Венциа. Тай Чонг сказала мне, где вас искать. Я околеваю на морозе, так что если вы не собираетесь в меня стрелять, впустите и дайте согреться.
— Это тот человек, о котором вы мне рассказывали? — спросил Хит.
— Да, друг Валентин.
— Ладно, — сказал Хит, опуская оружие. — Можете войти.
Венциа вошел в комнату, дверь за ними скользнула на место. Он свалил верхнюю одежду на ближайшее кресло, поднес к лицу сложенные руки и подышал на них.
— У меня для вас пакет от Тай Чонг, — обратился он ко мне, — но он снаружи, в санях. Когда погода позволит, достану.
— На эту гору в санях не взберешься, — у Хита вдруг возникли новые подозрения.
— Знаю, — отозвался Венциа. — Я их оставил на дороге, милях в полутора отсюда.
— Зачем вообще было брать сани? — спросил Хит. — До поселка всего две мили.
— Потому что никто не сказал мне, на что похожа дорога в это проклятое место! — огрызнулся Венциа. — Найдется у вас выпить что-нибудь горячее?
— Только кофе, — ответил Хит.
— Можно в него капнуть рому?
— Можно, если скажете, что вам здесь надо.
— Я искал Леонардо.
— Он тоже интересуется Черной Леди, — объяснил я Хиту.
— Значит, вы узнали ее имя?
— Если это действительно ее имя, — сказал Хит, опередив мой ответ.
— В любом случае одно из них, — сказал Венциа. — Где мой кофе?
Хит прошел в кухню рядом, налил чашку кофе и добавил туда спиртного.
— Вы далеко не самый любезный из моих гостей, мистер Венциа.
— Я околеваю от холода в пяти тысячах световых лет от дома, — огрызнулся Венциа. — Дайте мне согреться и отдышаться, и я вспомню про хорошие манеры.
— Справедливо, — заметил Хит, протягивая ему кофе. — А пока, может быть, все-таки скажете, почему именно вы оказались в пяти тысячах световых лет от дома?
