Виталий Забирко - Операция Карантин
Как оказалось, взлетать "как всегда" - означало сидеть в жилом отсеке трейлера на кроватях нижнего яруса. Никита сидел с Володей, а напротив устроились Леночка с Олегом. Пока лайнер выруливал на взлетную полосу, а потом разгонялся по ней, все сидели молча и даже как-то сосредоточено, словно исполняя непонятный ритуал. Молчал за компанию и Полынов, заинтриговано заглядывая в глаза то одному, то другому, но на его немые вопросы никто не реагировал.
В транспортном самолете подобных габаритов Никита летел впервые, и взлет на него произвел весьма неприятное впечатление. Пока лайнер разгонялся по полосе, то казалось, что он набирает скорость не по ровному бетону, а по ухабистой проселочной дороге, сплошь испещренной рытвинами и колдобинами. Его бросало вверх-вниз, из стороны в сторону, а фюзеляж самолета за окном трейлера вообще ходил ходуном, морщился, коробился, трепетал жестью на ветру, словно собираясь развалиться по швам. Наконец лайнер оторвался от взлетной полосы, тряска уменьшилась, но не намного.
- Пятнадцать секунд - полет нормальный! - внезапно торжественным голосом провозгласил Братчиков.
Полынов удивленно посмотрел на него, перевел взгляд на Володю, Леночку. Никак они не отреагировали на сообщение Олега, да и он сам опять застыл в сосредоточенной позе.
- Т-тридцать секунд - п-полет нормальный! - неожиданно сказал фальцетом Володя, почему-то заикаясь.
Полынов вскинул брови, посмотрел на всех, а затем, в ожидании, уставился на Леночку. И он не ошибся в своих предположениях.
- Сорок пять секунд - полет нормальный! - высоким, звонким голосом весело выкрикнула она и напрочь перевернула представления Полынова о ней как об этаком весьма симпатичном, но все-таки "синем чулке". Ничего подобного, наоборот - веселая, задорная девчонка. От "синего чулка", пусть и красивого, у всех спасателей МЧС головы бы не вскружились.
В этот момент послышалось характерное шипение гидравлики, и корпус самолета дрогнул, втянув в себя шасси.
- Поехали! - хором гаркнула вся бригада, и тотчас на столе стали появляться кулечки, сверточки, стаканы, тарелки, вилки...
Никита рассмеялся. Все-таки это был ритуал. По какому бы скорбному случаю не летела бригада, а по другим случаям она и не летала, но перед сложной, опасной, зачастую с риском для собственной жизни работой просто-таки необходимо снять нервное напряжение. Каждый делает это по-своему. Его бригада - вот так.
- Не рановато ли? - осторожно спросил он. - Может, подождать, пока лайнер наберет высоту и выйдет на крейсерскую скорость? Как бы вилками глаза друг другу не попротыкать...
- Да ты что, начальник?! - искренне возмутился Олег. - В этом-то и весь смак! Представляешь, ты с трудом ловишь ртом край стакана, засасываешь в себя водку... а в этот момент мы попадаем в воздушную яму, и водка начинает по пищеводу то вверх, то вниз бегать! Нигде такого ощущения не получишь! Будто не один стакан в себя опрокинул, а два-три подряд.
Леночка прыснула, Володя подхихикнул.
- Уговорил, - усмехнулся Никита, нагнулся, вытащил из-под койки свою сумку и достал бутылку коньяка.
- Во, это дело! - обрадовался неугомонный Олег. - Наш человек, а я уж думал трезвенник!
Он выхватил из рук Никиты бутылку, лихо откупорил и стал разливать по стаканам. Столик мелко дрожал, и приходилось стаканы придерживать руками. Разлив бутылку, Олег бросил ее на кровать, чтобы не каталась по полу, и поднял над столом свой стакан. Стукнувшись, к нему присоединились стаканы Володи и Леночки, и Никита поспешил приставить свой. При болтанке самолета удерживать в таком состоянии стаканы над столом было трудно, коньяк то и дело выплескивался то из стакана в стакан, то на руки, но было в этом что-то от древнего, как мир, обычая братания людей, когда выплеснутое из кружки в кружку вино означало чистые помыслы по отношению друг к другу.
- Ребята, - тихо сказала Леночка, - давайте выпьем за то, чтобы, возвращаясь домой, мы смогли вот так же сдвинуть стаканы.
Круг разомкнулся, и все выпили.
"Хороший тост у спасателей, - подумал Никита, залпом выпивая коньяк. Не чокаются только на поминках... А о том, чтобы все остались живы, говорить впрямую не принято. Такой тост для трусов".
Коньяк подействовал как-то сразу и развязал языки. Куда девалась застенчивость Володи и чопорность Леночки, ну а у Олега, и без того страдающего словоохотливостью, язык заработал что помело. Прав был Беспалов - пили они как кони, теперь оставалось проверить, насколько хороши они в полевых условиях. Вначале пошли анекдоты, которые Мигунов, к большому изумлению Полынова, рассказывал мастерски, вместо персонажей вставляя имена сидящих за столом. И куда только Володино косноязычие подевалось раскрепостился парень после ста граммов... Потом, естественно, перешли на "случаи из жизни", а ими жизнь спасателей была весьма насыщена. И, несмотря на, в общем-то, скорбную работу, смешных историй накопилось предостаточно, хотя порой от них за три версты несло черным юмором.
Полынов больше слушал, смеялся, лишь изредка отпуская возгласы типа: "Да ну?!", "Надо же...", "Ну, вы даете..." Хорошие ребята подобрались в его бригаде. И Никите стало вдруг грустно, что именно этих ничего не подозревающих, веселых и бескорыстных ребят он втягивает в гнусные межведомственные игры.
- Э, начальник, - вывел его из задумчивости голос Олега, - что приуныл? Так нельзя! Это дело нужно повторить!
В руках Братчикова словно по волшебству появилась бутылка водки.
Полынов замотал головой и рассмеялся.
- А ты трейлером потом управлять сможешь?
- Обижаешь, начальник! Ты за меня не боись, ты за себя боись. А мне не впервой, да и ГИБДД в степи нет, - отшутился Олег.
- Ну а я, наверное, пропущу, - отказался Никита и улыбнулся. - Но в степи наверстаю.
Его слова произвели странное впечатление. Все замолчали и удивленно смотрели на него.
- Во время работы у нас сухой закон, - серьезно сказала Леночка.
- Тогда буду наверстывать по возвращении домой, - нашелся Полынов. Он обвел бригаду взглядом и увидел, что его не понимают. Точнее, понимают, но неправильно.
- Извините, ребята, у меня вчера было пищевое отравление, - с обезоруживающей улыбкой развел он руками.
Никита не врал. После выпитого коньяка в желудке появилась тяжесть, опять разболелась печень, а в голове вместо приятного опьянения возникло чувство заторможенности и пустоты.
- Так водка - она же от всех болезней! - встрял Володя. - Панацея!
Никита насмешливо посмотрел на него.
- Теперь понятно, почему ты никак диплом защитить не можешь. При отравлении спиртное категорически запрещено.
- Да иди ты! - отмахнулся от Никиты Олег как черт от ладана. - Я всегда пью, и помогает!
