Виталий Забирко - Операция Карантин
- Может, только мину?
- Нет, - снова жестко отрезал Никита. - Спецы, установившие ее здесь, несомненно, предусмотрели такой вариант. Копаться в машине не будем и сбросим ее целиком.
Устюжанин шумно перевел дух, вытер пот с лица и, кажется, стал немного соображать.
- Надо снизиться... Высота - десять тысяч... Задохнемся...
Никита нехорошо оскалился.
- Здесь барометрический взрыватель! - гаркнул он. - Как только начнем снижаться - прощай мама! Понятно?
Устюжанин закивал.
- А раз понятно, - понизил тон Полынов, - тогда, Василий Тимофеевич, неси кислородные маски. Три. Стоп! - остановил он было дернувшегося идти летчика. - Сколько у нас еще осталось полетного времени на этой высоте?
Устюжанин поднес к глазам часы.
- Один час двенадцать минут.
Въевшаяся с годами в сознание скрупулезность в отсчете времени и в критической ситуации не изменила старому летчику.
- Нормально, - облегченно вздохнул Никита. - Успеем... Да, и еще, Василий Тимофеевич, уточните у штурмана наш курс, чтобы машину на какой населенный пункт не сбросить. И не дай бог радисту хоть словом заикнуться в эфир, что у нас на борту!
Устюжанин закивал и чуть ли ни бегом устремился в пилотскую.
Когда он вернулся, неся три индивидуальных кислородный комплекта, Полынов уже освободил "уазик" от крепежных тросов, выбил из-под колес колодки и снял машину с ручного тормоза.
- Через двадцать две минуты под нами будет город! - выпалил с ходу летчик.
- Успеем, - спокойно заверил его Полынов.
Он взял кислородный комплект и забрался по лесенке в жилой отсек трейлера. Веселье в трейлере было в полном разгаре.
- Ну что, начальник, проветрился? - встретил его ехидным смешком Братчиков. - Можно наливать? Чтобы, так сказать, запить?
Никита бросил комплект на кровать и жестко, одними губами, сказал:
- У нас на борту неприятности. Сейчас произойдет временная разгерметизация в трюме. Вот вам кислородная маска, будете дышать по очереди.
- Может, помочь?! - взвился с места Володя.
- Ваша помощь будет состоять в том, чтобы из трейлера никто носа не высунул! - отбрил Никита. - У кого ключи от дверей?
Он обвел всех требовательным взглядом, и Фокина в полном недоумении протянула ему ключ. Но когда Никита стремительно вышел и запер дверь жилого отсека, в нее тут же начали колотить кулаками.
Именно такой реакции и ожидал Полынов. Спасатели - не десантники, приказов не понимают. Бескорыстные и самоотверженные люди, у которых в крови рисковать собственной головой даже вопреки логике и здравому смыслу.
Не обращая внимания на стук и возмущенные крики из трейлера, Никита забросил за плечи ранец кислородного аппарата, повесил на шею маску.
- Тимофеич, - сказал он, глядя в глаза командиру корабля, - тебе предстоит самое опасное дело - открыть люк, а я вытолкну машину.
К Устюжанину уже вернулись рассудительность и обстоятельность, как в мыслях, так и поступках. От несвойственной ему растерянности не осталось и следа. Здесь он был хозяином и, когда ситуация прояснилась, лучше знал, что и как делать.
- Люк откроют из рубки по моему приказу, - спокойно возразил он и ткнул пальцем в ларингофон у себя на горле.
- Так за чем дело стало? - улыбнулся Никита и позволил себе пошутить: - Ждешь, когда над городом пролетать будем? Командуй.
- Погоди. - Устюжанин размеренным движением защелкнул карабин страховочной стропы на поясе Никиты. - Сейчас здесь такое начнется, что нас вместе с машиной выметет. - Он критически, как и положено командиру корабля, окинул фигуру Полынова взглядом и только затем скомандовал: Открыть люк!
Поток воздуха, вырвавшийся из самолета, швырнул их на капот "уазика", но подталкивать машину не пришлось - она сама покатилась к люку. Полынов успел прикрыть рот кислородной маской, но вдохнуть все равно не было никакой возможности - легкие в груди самопроизвольно распухли, а все тело стало раздуваться, словно надувная игрушка. Пальцы превратились в сардельки, ремешок часов впился в запястье, ноги раздуло так, что передвигаться можно было только в раскорячку. Глаза, наверное, заплыли бы опухшими веками, если бы глазные яблоки сами не стали вылезать из глазниц. И все равно Полынов практически ничего не видел из-за хлынувшего в открытый люк слепящего света незащищенного разреженной атмосферой солнца.
Мгновенно окоченев от пятидесятиградусного мороза, ничего не видя, ошалев от распирающего изнутри давления, Полынов больше держался за "уазик", чем толкал его, и шел, шел... Пока сильный рывок страховочной стропы не опрокинул его на пол. И все-таки, лежа на полу, он успел увидеть, как машина, перевалив за край люка, сорвалась в ослепительную солнечную муть за бортом.
Не прошло и пяти секунд, как корпус самолета дрогнул, приняв на себя слабую в разреженном воздухе взрывную волну близкого взрыва сброшенного "уазика". Хитро настроили барометрический взрыватель - на какую бы высоту не взобрался самолет, взрыватель не реагировал, но при малейшем снижении он обязан был сработать. Не хотели в ФСБ привлекать повышенное внимание к Каменной степи, поэтому крушение самолета должно было случиться далеко от нее, не менее чем в ста километрах, на подлете.
Когда люк закрылся, Полынов еще пару минут неподвижно лежал на полу, чувствуя, как опухшее тело постепенно начинает приходить в норму, в глазах проясняется, а невесть откуда взявшиеся на коже кристаллики льда превращаются в холодную испарину. Наконец он поднялся, проковылял к лежащему у борта Устюжанину, наклонился над ним.
Старый летчик хрипло, натужно, со стоном дышал, мертвой хваткой вцепившись в страховочную стропу Полынова.
- Как ты, Тимофеич? - сипло спросил Никита и не узнал своего голоса. Уши словно заложило ватой.
- Ничего... - Устюжанин закашлялся. - Жив...
- Спасибо. - Никита подал ему руку и помог встать. - Если бы не ты, болтался бы сейчас за хвостом самолета мой окоченевший труп на веревочке, как дерьмо в проруби.
- Да не за что, - слабо отмахнулся Устюжанин. - Вижу, бредешь за машиной, как завороженный, ну я и дернул за страховку... Тебе, видно, с парашютом прыгать не доводилось?
- Приходилось, - честно признался Никита. - Но не с такой высоты.
- С такой высоты не прыгают, - согласился командир корабля. Он отдышался и вдруг крепко, с чувством пожал руку Никите. - Тебе спасибо. Как ты только догадался, что нам такую подлянку устроят?
Полынов промолчал. Не заслужил он благодарности. Не будь его на борту, никто бы самолет взрывать и не подумал. Впрочем, в этом случае и рейса такого не было бы.
Когда Устюжанин ушел в пилотскую кабину, Никита поднялся по лесенке трейлера, провернул ключ в замочной скважине и вошел в жилой отсек. Ребята сидели за столом молча, злые, как черти.
