Пол Андерсон - Звездный лис
— Дайте поспать.
Хейм тоже лег. С каким-то смутным беспокойством он подумал о том, что надо бы назначить часового… нет, все так изнурены… С этой мыслью он забылся. На следующий день они увидели вдалеке очертания двух металлических тел. Не было и речи о том, чтобы сделать крюк и рассмотреть их поближе, да им и без того было чем занять ту часть сознания, которую они еще могли отвлечь от все более тяжкой работы по продвижению вперед. Они уже видели окончание плато. Между его краем и очередным уходящим вверх горным склоном была крутая насыпь, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся обсидиановыми утесами. Утесы тянулись вправо и влево, гладкие, блестящие, не очень высокие, но совершенно неприступные в условиях местной гравитации без специального снаряжения. Чтобы обойти их, — если вообще существовало такое место, где они были более Пологими, — потребовалось бы несколько дней, а медикаментов, за счет которых люди еще жили, не хватило бы на столь длительный переход.
Сплошная линия неприступного вала разрывалась лишь в середине охватываемого глазом участка. От подножия крутого откоса поднимался на несколько километров над горами колеблющийся столб, закрывая обзор. Белые султаны отрывались от вершины столба, четко выделяясь на фоне голубого неба, и, по мере того как люди приближались к этому месту, все явственнее слышался грозный рев.
— Это должно быть Дым Грома, — сказал Вадаж. — Но что все это значит?
— Район… не знаю, как это по-английски… — отозвался Утхг-а-к, тхакв. — Пшейка. Внизу земля горячая, и вода выкипает.
— Гейзеры и горячие источники! — Хейм присвистнул. — Но я никогда не слышал, чтобы они достигали таких размеров. По сравнению с этим Желтый Камень или Кузница Карлика — все равно что булькающий чайник. Сумеем ли мы здесь пройти?
— Должны. — Утхг-а-к, тхакв наклонил голову так, чтобы все его три глаза могли смотреть сквозь стекло шлема. Привычный к туманам родной планеты, он до некоторой степени мог видеть в инфракрасном спектре.
— Да, утесы размыты. Проход идет под уклон, хотя очень неровный и повсюду хлещет вода.
— И все же, слава богу, высокая гравитация означает низкий угол естественного откоса. А как только мы доберемся до лугов, что находятся по ту сторону, у нас появятся шансы встретить охотников или патрульных из Рощи. — Хейм даже немного выпрямился. — Мы прорвемся.
Чуть позже Хейм заметил, как среди кустов блеснула третья металлическая фигура. На сей раз она была так близко к их предполагаемому пути, что Хейм слегка изменил курс, чтобы пройти мимо. К тому же им все равно не было точно известно, где лучше заходить во владения Дыма Грома.
Объект вырастал по мере того, как они приближались к нему. Во время остановок Хейм обнаружил, что не может отвести взгляд от странного предмета. Его форма была какой-то особенной, и у Хейма по непонятной причине ползли по спине мурашки. Когда он наконец дотащился до места, где стояло это сооружение, ему захотелось поскорее убраться оттуда.
— Древняя машина. — Голос Вадажа был едва слышен из-за рева и шипения, раздававшегося впереди. — Ее бросили после того, как упала бомба.
Процесс коррозии в местной атмосфере был очень замедленным. Краска облезла с металла, тот в свою очередь заржавел, но все еще местами блестел. Аппарат имел форму ящика около двух метров шириной и пяти высотой, верхушка которого была скошена по направлению к центральной орудийной башне. Можно было различить остатки солнечной батареи вместе с радарной установкой, как показалось Хейму, и другими детекторами. Несколько лючков в корпусе и башне были закрыты без всяких признаков того, что их когда-то открывали. Хейм раздвинул кусты и, осмотрев основание машины, решил, что она передвигалась на воздушной подушке.
— Ничего себе дирижабль, — сказал он. — Насколько я понимаю, после войны эта телега опустилась на землю. В течение долгого времени в район Лохана нельзя было заходить. Те штуки, которые мы видели, должно быть, то же самое.
Джоселин вцепилась ему в руку, напомнив Хейму дочь, когда та была еще маленькой и ее что-либо пугало.
— Идем отсюда, Гуннар! — умоляюще проговорила она. — Слишком уж это напоминает мертвые кости.
— Интересно бы знать, — заметил Хейм, как всегда желая докопаться до истины, — почему металл бросили на произвол судьбы? Даже владея атомной энергией, аборигены планеты, лишенной огня, должны были бы бережно относиться к металлолому.
— Может, табу? — предположил Вадаж. — Вероятно, эти обломки ассоциируются в представлении местных с чем-то кошмарным.
— Вполне возможно, хотя у меня такое впечатление, что сторны оглядываются на свою войну с гораздо меньшим ужасом, нежели мы, когда вспоминаем наш Обмен, а ведь Земля еще легко отделалась.
— Хейм поправил давившую на плечи систему воздухоснабжения и рюкзак. — Ладно, пора двигаться дальше. Солнце уже низко, а меня что-то не привлекает перспектива ночевать среди призраков.
— Может, споешь нам что-нибудь, Андре? — попросила Джоселин. — Я бы тебе подтянула.
— Попробую. — Голос певца был усталым и разбитым, вдобавок нещадно искажался атмосферой, но тем не менее он прохрипел:
— Вдоль по дороге
К прекрасному Атти, где ноги
Так быстро носили тебя.
Со смертью в обнимку
Шагают мужчины…
Помогая Джоселин идти, Хейм сперва не обращал внимания на слова, но внезапно осознал, что Вадаж поет не «Когда Джонни вернулся с победой домой», а суровую старинную ирландскую балладу — древний оригинал этой песни.
Хейм взглянул на Брэгдона. Вся его фигура выражала упрямую мысль: откуда этим дьяволам знать, что такое война? Обтянутая перчаткой рука сжалась в кулак, когда Хейм подумал: «Я знаю! И я обязан похоронить ее!»
— Безрукий, безногий.
Калека убогий,
О Джонни, на что ты
Годишься теперь?..
Слышать такую песню в мертвой местности было не очень-то приятно, но, может, у Андре не было выбора. Какой бы призрак ни витал над адской машиной, слишком медленно уходившей назад, его он тоже не оставил равнодушным.
Все молча радовались изнеможению, которое заставило их уснуть этой ночью. Однако Хейму сон не принес облегчения. Его мучили кошмары, несколько раз он просыпался от… какого-то шума? Возможно, в этом были повинны гейзеры? Нет, что-то металлическое — скрип, треск, жужжание… Это всего лишь воображение, сказал себе Хейм и погрузился в знобящий мрак.
Рассвет был сырым от тумана, который приносило ветром от находящегося в каких-то трех-четырех километрах Дыма Грома. Белые испарения стлались над землей, так что буквально в десяти шагах все тонуло в серой дымке. Небо над головой походило на аметистовую чашу, а на шапку Лохана было больно смотреть. Хейм протолкнул через пищевой шлюз пригоршню концентратов и затуманенным взором огляделся вокруг:
