Айзек Азимов - Установление и Империя
так ли?
– Да, госпожа моя.
Где-то хлопнула дверь, и в доме послышался ревущий голос. Вблизи их комнаты он сгустился
в разъяренные слова:
– Именем Га-лак-ти-ки убирайтесь отсюда! – и через открывающуюся дверь на миг показались
двое стражей в форме, которые тут же отступили.
Вошел, хмурясь, Эблинг Мис, положил на пол аккуратно завернутый пакет и небрежно, с
усилием потряс руку Бейты. Бейта вернула пожатие с почти мужской силой. Мис уже оборачивался к
клоуну, но, запоздало среагировав, удостоил девушку долгим взглядом. Он сказал:
– Замужем?
– Да. Мы оформили законную процедуру брака.
Мис помолчал и добавил:
– И счастливы?
– Пока что да.
Мис пожал плечами и снова повернулся к Маньифико. Он развернул пакет.
– Знаешь, что это такое, паренек?
Маньифико стремительно вскочил со стула и вцепился в многоклавишный инструмент. Он
ощупал мириады кнопок и неожиданно на радостях выкинул сальто назад, угрожая разрушить
расставленную поблизости мебель.
Затем клоун гортанно вскричал:
– Визи-Сонор – и такой, что выжмет радость даже из сердца мертвеца!
Его длинные пальцы медленно и нежно поглаживали инструмент, легкими волнообразными
движениями пробегая по кнопкам, задерживаясь на миг то на одной клавише, то на другой – и в
воздухе перед ними появилось едва различимое мягкое розовое сияние.
Эблинг Мис сказал:
– Все в порядке, паренек; ты говорил, что умеешь долбать на этой штуковине, так что вот тебе
представился повод. Ты, однако, получше настрой ее. Она из музея, – и он добавил, обращаясь к
Бейте: – Насколько я выяснил, на Установлении никто не умеет с ней управляться должным образом.
Он наклонился к ней поближе и быстро проговорил:
– Клоун не будет говорить без вас. Вы поможете?
Она кивнула.
– Хорошо! – промолвил он. – Его перепуганное состояние почти зафиксировалось, и я
сомневаюсь, что его сознание сможет выдержать психическое зондирование. Он должен чувствовать
себя абсолютно уверенно, чтобы я смог хоть что-нибудь из него выудить. Вы понимаете?
Она опять кивнула.
– Этот Визи-Сонор – первый шаг в процессе. Он говорит, что умеет на нем играть; и по его
реакции можно судить, что это – одна из самых больших радостей в его жизни. Так что независимо от
качества его игры будьте заинтересованны и доброжелательны. Затем проявите дружелюбие и
доверие ко мне. Но, главное, во всем следуйте за мной.
Он бросил стремительный взгляд на Маньифико, съежившегося в углу дивана и быстро что-то
настраивавшего внутри инструмента. Клоун был совершенно поглощен этим занятием.
Мис спокойным тоном сказал Бейте:
– Когда-либо слушали Визи-Сонор?
– Как-то раз, – ответила Бейта столь же небрежно, – на концерте редких инструментов. Без
особого впечатления.
– Что ж, я сомневаюсь, что вы столкнулись с хорошим исполнением. По-настоящему хороших
исполнителей очень мало. Этот инструмент требует не столько физической координации -
многорядное фортепиано, кстати, в этом смысле сложнее, – сколько определенного характера
мышления, свободного полета, – и он продолжил, понизив голос: – Вот почему наш живой скелет
может оказаться в этом деле более способным, чем мы думаем. Довольно часто хорошие исполнители
в остальном являются идиотами. Это одна из тех странных комбинаций, которые делают психологию
интересным занятием.
Он добавил, терпеливо продолжая поддерживать легкую беседу:
– Знаете ли вы, как эта пупырчатая штука работает? Я ее разглядывал, чтобы выяснить
принцип ее действия, и пока успел только понять, что ее излучение прямо стимулирует оптический
центр мозга, даже не затрагивая зрительный нерв. Дело, в сущности, заключается в использовании
чувства, никогда не встречающегося в природе. Если подумать, это любопытно. Со слуховыми
ощущениями все в порядке. Это делается естественно. Барабанная перепонка, улитка, все такое. Но…
Шшш… Он готов. Не надавите ли вы на тот выключатель? В темноте это получается лучше.
В темноте Маньифико был просто пятном, Эблинг Мис – тяжело дышащей массой. Бейта в
нетерпении напрягала зрение, поначалу – безуспешно. Воздух заполнила тонкая, режущая трель
скачкообразно меняющейся интенсивности. Она как бы зависла, упала – но, подхваченная сама собой,
набрала мощь и обрушилась гулким ударом: словно гром разорвал завесу.
Ритмичными движениями стал разрастаться шарик из пульсирующих цветов – и разлетелся в
воздухе бесформенными кляксами, которые, высоко взлетев, в падении превратились в
извивающиеся, переплетенные ленты. Ленты эти свернулись в маленькие шарики разных цветов – и
Бейта начала что-то различать.
Она заметила, что при закрытых глазах цветовые образы становятся яснее; что каждое
небольшое изменение цвета сопровождалось своим звуковым образом; что цвета ей незнакомы; и,
наконец, что шарики – не шарики, а маленькие фигурки.
Фигурки: мириады пляшущих и мерцающих, точно язычки пламени, исчезающие из виду и
появляющиеся из ниоткуда, налетающие друг на друга, сливаясь в новые цвета.
Вдруг Бейте пришли на ум цветовые пятна, появляющиеся ночью, если зажмуриться до боли и
терпеливо напрягать зрение. Возникало то же знакомое впечатление танцующих точек изменчивого
цвета, сжимающихся концентрических кругов, беспрерывно трепещущих бесформенных масс. Все
выглядело так же, но в больших масштабах, разнообразней – и каждая точечка цвета была крошечной
фигуркой.
Они налетели на нее, сбившись в пары, и она подняла руки во внезапном изумлении, но они
распались, и на миг Бейта оказалась в центре вихря сверкающих снежинок. Холодный свет стекал с ее
плеч на руки, скатываясь, словно по сияющему трамплину, отскакивая от застывших пальцев и
медленно сходясь в сверкающем фокусе. В глубине жидкими потоками плыли звуки сотни
инструментов, пока Бейта не перестала отличать их от света.
Интересно, подумала она, видит ли Эблинг Мис то же самое, а если нет, то что же он видит?
Но мимолетное любопытство прошло, и тогда…
Она стала следить снова. Фигурки – впрочем, были ли они фигурками? – крошечные женщины
с пылающими волосами, крутившиеся и изгибавшиеся слишком быстро, чтобы сознание могло
сосредоточиться на них, сцеплялись между собой, образовав вращающиеся звездообразные группы, -
а музыка сделалась тихим смехом – девичьим смехом, зазвучавшим прямо в ушах.
Звезды собрались вместе, рассыпая искры, меча их друг в друга, медленно выросли в некий
