Raptor - Хо
— Подожди. Корабль находился в море. Ты говорил, что периферия — это аналог реальности, то есть если в реальном мире — суша, то и в периферийном мире — тоже суша. Если в реальности море, то и в периферийном мире — оно же. Откуда сухопутные твари возникли посреди моря?
— Даже отбросив предположение, что всех их могло создать Хо, можно легко найти объяснения их появлению. Периферия — мусорное измерение, наполненное отбросами обоих миров. Главная цель всех без исключения жителей этой малоприятной обители — выжить любой ценой. Для выживания, им требуется постоянно черпать откуда-то жизненную энергию. Если ты не съешь — съедят тебя. Именно поэтому, обитатели периферийного мира так тянутся поближе к реальности. Как акулы, следующие за кораблями, с которых так щедро выбрасывают всякие объедки. Люди в реальности очень часто «подкармливают» периферийных существ. Простейший пример. Раздавил таракана — значит, заставил его неизрасходованную энергию доживать в периферийном измерении. А там его уже поджидают чьи-то ненасытные утробы. Таким образом, люди живут, и не знают, что их жизненная активность привлекает кого-то незримого, неосязаемого… Какой вывод из этого следует? Правильно. Сумеречные твари не пробирались на корабль. Они уже были на корабле. А временное слияние двух миров лишь позволило им получить доступ к ранее недосягаемой добыче. Если раньше они влачились за людьми, подъедая за ними случайные отходы, то теперь им представилась уникальная возможность полакомиться самими людьми. Только и всего. Есть, правда, и второй вариант их появления. Я предполагаю, что периферийная материя сама по себе не имеет определённого облика, и начинает обретать форму лишь в сознании жертвы. То есть, периферийной сущности не требуется быть морской, или сухопутной. Она просто существует. А уже мы воспринимаем её по своему, так как нашему разуму необходимо создать облик непосредственного врага. Это вторая гипотеза. Ты можешь склониться к любой из них, но факт остаётся фактом. Корабль был атакован извне чуждыми существами, которые за одну ночь перебили большую часть людей. Память об этой Варфоломеевской ночи намертво впиталась в стены корабля, вместе с кровью несчастных жертв. Отголоски того страшного многоголосого ора до сих пор звучат в моих кошмарах.
Вспышка! И вот Ольга уже мечется по чередующимся коридорам и залам корабля, шарахаясь от кровавых сцен, встречающихся на каждом шагу. Она попала в самый центр адского пиршества, и безуспешно пыталась скрыться от окружившей её фантасмагории. Повсюду носились обезумевшие пассажиры, преследуемые какими-то безобразными существами. Некоторые пытались безуспешно отбиваться, или прятаться за дверями кают, но все их попытки спастись были тщетными. Паукообразные монстры спрыгивали с потолков на головы своим жертвам, из дверей выскальзывали переплетающиеся щупальца, которые хватали людей набегу. Чудовища появлялись буквально отовсюду, не давая возможности скрыться.
Вперёд, вперёд, по коридору! Бегущего перед ней человека молниеносно ухватило какое-то змееподобное существо с острыми зубами. С поразительной быстротой, оно выскользнуло из-за двери, и тут же утянуло беднягу в каюту. Бежать! Бежать не останавливаясь! Впереди дорогу перегородило чьё-то тело сплошь облепленное мелкими крылатыми букашками. Перепрыгнув его, она помчалась дальше. Сзади послышался вопль человека, бежавшего вместе с ней. Видимо преследователи настигли его. Значит, скоро доберутся и до неё. Конец коридора, поворот направо… О, нет! Прямо перед ней раскрылись серповидные жвалы какой-то колченогой, усатой твари, трепещущей длинными чешуйками. Поворот налево, кажется, свободен! Вперёд, вперёд, вперёд! Вот, впереди, группа кричащих и толкающихся людей, стремительно скрывается за дверями ресторана, и запирает их прямо у неё перед носом. Она яростно дёргает ручки, но дверь не поддаётся. Они не впустят её. Отчаянный крик, и резкое сотрясение от удара сзади. Кто-то хватает её, и тащит обратно по коридору. Ногти беспомощно скребут ковровую дорожку, и последнее, что она видит — это удаляющаяся спасительная дверь, за которую её не впустили…
Не в состоянии более выносить этот кошмар, Ольга встряхнулась, и тут же оказалась в объятьях темноты, наедине с голосом невидимого Евгения, и стуком бешено колотящегося сердца.
— Думаю, с тебя хватит, — произнёс невидимка.
— Подожди… Я выдержу. Я должна найти ответ.
— Ты вряд ли его здесь найдёшь.
— Он близко. Я чувствую.
— Бесполезное занятие. В этих обрывках памяти нет ответа на твой вопрос. В них только боль, отчаянье и смерть.
— Тогда покажи мне свои воспоминания. Всё, что ты видел сам, собственными глазами. Я хочу это увидеть.
— Больше всего в жизни мне хотелось забыть об этом. Но такое не забывается. Волны воспоминаний то и дело накатывают, принося со дна моей памяти этот отвратительный ил.
Ольга увидела просвет в темноте, присмотрелась, и поняла, что видит знакомые очертания запертой двери. Она вновь очутилась в каюте. Но тело всё ещё не подчинялось ей, значит чужое воспоминание продолжалось.
— Мой сосед по каюте был очень непоседлив и зануден. Я всячески пытался намекнуть ему, что хочу отдохнуть от суеты, немного побыть в тишине, привести в порядок свои мысли. И что мне совершенно не интересно то, о чём он мне рассказывает. Но он этого, увы, не понимал. Он всё трындел и трындел, как заводной. О своей собаке, о том, как его надули в магазине, о том, какие роскошные формы у пассажирки из соседней каюты, а то и вовсе начинал пересказывать мне сюжет фильма, который только что посмотрел в кинотеатре. В общем, он меня выводил. Я с трудом сдерживался, чтобы ему не нагрубить, и не знал, как убедить его заткнуться. Он даже во сне говорил. Такой был краснобай. Тем злополучным вечером, он решил вновь посетить кинотеатр, где, по злой иронии, должны были показать какой-то американский ужастик. Он мне про него все уши прожужжал до этого, и я всё никак не мог дождаться, когда же это кино начнётся, чтобы он наконец-то оставил меня в покое. К моменту возвращения моего соседа, я надеялся благополучно заснуть, чтобы больше не слышать его несмолкаемый трёп, хотя бы этим вечером. Я действительно больше его не услышал. Боже мой, кто мог подумать в тот час, что уже через неделю я бы всё отдал за то, чтобы вновь услышать эту назойливую болтовню… Но в тот вечер я ещё ни о чём не догадывался. Мой попутчик ушёл смотреть кино, и больше не вернулся. Когда за ним закрылась дверь, я выключил свет, лёг на свою койку, и, закрыв глаза, начал наслаждаться покоем. После нескончаемой возни и трескотни попутчика, наступившая тишина казалась особенно сладкой. Я и представить не мог, в какую пытку она превратится спустя несколько дней. В те минуты мной всё воспринималось иначе. На нижней палубе почти никого не осталось. Большинство молодых пассажиров отправилось в кинотеатр и на дискотеку, в то время как пожилые уже готовились ко сну. Поэтому ничто не мешало моему расслаблению. Приятная дремота быстро начала овладевать моим сознанием. Услышав, как что-то прошелестело за иллюминатором, я, разумеется, не обратил на это ни малейшего внимания. Но тут вдруг ужасная боль охватила всё моё существо. Это не передать словами. Словно что-то заживо раздирало меня на части. Или, как если бы душу из моего тела вытягивали калёными клещами. Ощущения были настолько мучительными, что я едва не потерял сознание.
